Дмитрий Федотов - Королевский гамбит (Прогрессор)

В кабинете повисла напряженная тишина. Первым ее нарушил адмирал-адъютант:

— А каков же ваш план, Палмус?

— Глубокая и тщательная разведка. Надо скрытно исследовать Мертвую реку вплоть до ее верховьев у Алебастровых гор. Изучить возможность прохода по реке наших штурмовых субмарин. Если мы захватим Рудный район в горах и возьмем под контроль пойму реки, это как раз и даст нам желаемую стратегическую инициативу и реальный шанс покончить с Огненосными Творцами.

Двое уже не молодых высших офицеров Островной Империи долго и внимательно разглядывали друг друга, словно виделись впервые. Они тщательно взвешивали свои шансы, прежде чем принять окончательное решение. Собственно, вопрос был прост и однозначен: кто? Кто выйдет победителем из сложившейся щекотливой ситуации, и, соответственно, кто станет реальным руководителем Адмиралтейства.

Палмус Тимасс, ветеран флота Его Всевеличества, для себя уже решил, что если проиграет, сразу подаст в отставку, не дожидаясь кадровой чистки или высочайшего повеления. Но он все еще не терял надежды, что здравомыслие адмирал-адъютанта окажется сильнее амбициозности.

Так оно и получилось.

— Пожалуй, вы меня убедили, адмирал! — снова расплылся в жирной улыбке Солтус Манисс. — Признаюсь, ваша логика неотразима. Надеюсь, этот инцидент не усложнит наши дальнейшие отношения?

— Ни в коей мере, адмирал. Это я виноват: не разглядел вашей инициативности и патриотизма!

Совершив таким образом друг перед другом служебные реверансы, оба сочли обстановку нормализованной, и Тимасс уже по-будничному спросил:

— Кстати, адмирал, сегодня из Амаллы прибывает группа новоиспеченных выпускников академии, и вроде бы один из них — ваш подопечный?

— О, да! Это сын моего старого боевого товарища, а ныне хранителя Наследного Кодекса Северного архипелага Толла Галена. Парень рожден для океана! Совершить кругосветку в четырнадцать лет…

— Действительно, талант!

— Вот-вот! Его зовут…

— Вилл Гален. — Главный адмирал позволил себе маленькую шпильку — так, только чтобы почувствовать прочность своего положения. — Знаете, Солтус, я как раз хотел посмотреть на этих будущих покорителей Мира. Не составите ли мне компанию?

— Я бы с превеликой радостью, Палмус, но дела, знаете ли… М-да! — заторопился толстяк.

— Ну, если дела… Не буду вас задерживать. Придется самому… выбрать из них себе помощника, — вздохнул Тимасс. — Не возражаете?

«Попробуй только возразить! Я теперь тебя, жирдяя, на мыло пущу!»

— Как можно, господин главный адмирал! Ваше профессиональное чутье в подборе, так сказать, кадров безупречно. Не сомневаюсь, что вы выберете среди них самого достойного и перспективного офицера!

«Ладно, старый хрыч, посиди пока, погрей мне кресло. Как только твоя затея с Рудным районом провалится, ничто уже тебя не спасет. И галуна от тебя не останется!»

— Вот и славно! Распорядитесь там, чтобы после натурализации этого… Вилла Галена прислали сюда. Хочу с ним лично познакомиться.

— Завтра же утром он будет в вашем кабинете. Разрешите идти, господин главный адмирал?

— Вы свободны, адмирал-адъютант.

Толстяк выкатился из кабинета, и Тимасс наконец вздохнул с облегчением. «Не-ет, шалишь! Больше я тебе шанса не дам! Ты у меня прямо в первом десанте пойдешь, на амбразуру ляжешь и героем станешь. Посмертно!..»

Он позвонил референту и приказал:

— Машину к подъезду!

— А как же встреча с выпускниками, господин главный адмирал?

— Скажешь, что встреча переносится на… послезавтра. А сейчас меня ждет Его Всевеличество…

— Господа офицеры, прошу следовать за мной. — Высокий и тощий, как большинство централов, человек в форме надкапитана внутренней службы сделал приглашающий жест и исчез за дверью.

Максим покосился на спутников. Никто не двинулся с места, все смотрели друг на друга. О процедуре натурализации новоприбывшим сообщили сразу же, еще на корабле при обычном таможенном досмотре. Вообще-то их должны были пропустить без досмотра, но оказалось, что со вчерашнего дня в Империи объявлено военное положение, и все льготы и послабления автоматически были отменены. А поскольку выпускники академии еще не прошли натурализацию, то считались обычными гражданскими лицами со всеми вытекающими.

Что же такое натурализация, выяснить так и не удалось. Мнения высказывались самые разные — от стандартного медицинского осмотра до полной проверки на лояльность с ментальным сканированием. Ни первого, ни второго Максим не боялся — детские игрушки, шпионские страсти. А вот если дойдет до глубокого психофизического зондирования, придется попотеть. У них тут в контрразведке вовсе не дураки работают. И Новака, и Преображенского раскололи в два счета, а ведь ребята были подготовлены по высшему уровню!..

Новички продолжали переглядываться — никто не хотел быть первым. Сейчас вернется надкапитан, и у него появится лишний повод для подозрений, что непременно отразится на дотошности его подчиненных.

Максим глубоко вздохнул, настраиваясь на «переключение» личности, и шагнул навстречу вновь открывающейся двери. Контрразведчик угрюмо оглядел его снизу вверх, пристально посмотрел в глаза. Максим постарался изгнать из своего взгляда даже слабые отражения эмоций, и это у него, кажется, получилось. Тощий централ молча повернулся и зашагал на своих ходулях по коридору. Стены коридора, когда-то выкрашенные в мышиный цвет, давно полиняли, обзавелись разноцветными потеками и розариями из плесени по углам. Два ряда одинаковых металлических дверей по обе стороны, покрытых ржавыми разводами, удачно дополняли картину.

Коридор несколько раз поворачивал, его пересекали металлические арки с направляющими в полу и потолке — примитивная, но действенная система безопасности: в случае угрозы нападения броневые плиты надежно перекроют отсеки, и наступление неприятеля неминуемо захлебнется.

Путешествие по этой своеобразной крепости окончилось внезапно. Группа вышла из коридора в обширное, но такое же мрачное помещение. Посередине его стоял длинный обшарпанный стол и ряд потрепанных стульев с одной его стороны. В дальней стене, за столом, маячили по углам две стандартные двери, выкрашенные для разнообразия коричневой краской. На той, что слева, белела надпись «вход», а на правой — «выход».

Надкапитан молча указал группе на стулья и исчез за левой дверью. Молодые офицеры неуверенно расселись вдоль стола, не выпуская из рук свои нехитрые пожитки. Контрразведчик вышел из правой двери с пачкой голубоватых листов под мышкой и пучком карандашей в руке. Он так же, не проронив ни слова, раздал всем листы бумаги и карандаши и снова исчез за левой дверью, бросив: