Виталий Забирко - За стенами старого замка

Камил оглянулся по сторонам, словно ища подтверждения своему заключению, но увидел только злорадную ухмылку лохматого мальчишки. И тогда Камила охватила злость. Что он злорадничает, что ему надо? Что им вообще от меня надо?! И он плюнул на крест.

Бородач вздрогнул, и ехидная искорка в его глазах исчезла. Он что-то невнятно выдавил горлом, затем откашлялся и, уже на этот раз недоверчиво, попросил: - А ну, ещё... а? Камил плюнул снова и на этот раз вместо креста попал дядьке на кулак. Ну, вот, подумал он и сжался. Сперва просил, просил... А сейчас ударит по губам как мама.

Но дядька почему-то не ударил. Удивлённо оглядел кулак, затем вытер его об колено и, кряхтя, начал слезать с табурета.

- И откуда-то ты родом? - спросил он уже совсем миролюбиво.

Краем глаза Камил заметил, что лицо у мальчишки вытянулось, и он ошарашено моргает глазами.

- Я вообще в городе живу, - сказал Камил, - а в село мы с мамой приехали к тёте Аге. - В село, - как-то тоскливо вздохнул бородач и, повернувшись, зашаркал к дверям. - Где оно теперь, это село. Сожгли всё. В дверях он приостановился и устало сказал: - Никакой он не лазутчик. Ошибся ты, Борта. На крест он плюнул, а на этот счёт у них строго - ересь. Да и говорит он по-нашему. Правда, чудно как-то, на верхнегорский говор похоже, но по-нашему. Да и мал он для лазутчика-то.

- Я же говорила, - облегчённо выдохнула женщина. Она подошла к Камилу и ласково погладила его по голове.

- Больно?

Лохматый мальчишка начал бочком пробираться к дверям, но женщина увидела манёвр и схватила его за безрукавку.

- Куда? Изверг! - Она отвесила ему оплеуху. - Натворил беды, а теперь в кусты?!

Мальчишка насуплено молчал, ухо у него начало багроветь.

- Что стоишь? - женщина легонько подтолкнула его к Камилу.

Мальчишка шмыгнул носом, но всё-таки подошёл. - Ты, это... - сказал он и начал ковырять пол пяткой. - Я думал, ты из псов Христа... - Он ещё немного поковырял пол, затем поднял на Камила глаза и сказал: - Меня Бортишком зовут. Через полчаса Камил с Бортишком облазили весь замок от винного погреба, сырого и холодного, заставленного сорокаведёрными бочками из морёного дуба, до душного и пыльного чердака, пропахшего солнцем, пылью и ягодами, сушившимися здесь на глиняном полу. За это время Камил узнал, что хромого бородача зовут Порту, и он долго и безуспешно пытался правильно вымолвить это имя, что в молодости Порту был славным воином и отчаянным рубакой, но в неравной стычке с разбойниками был ранен в ногу, и из-за увечья пришлось оставить ратное дело, и он стал конюхом в замке. Ласковую женщину звали Марженка, и, когда Камил узнал, что она мать Бортишка, то очень удивился - как это можно свою мать называть Марженка, а не просто мама, тем более, что это имя больше подходит для какой-нибудь сопливой девчонки, которую можно, а иногда просто-таки и нужно, потягать за косы, но вовсе не для взрослой женщины. Отец же Бортишка, воевода Козин, достославный и храбрый, три дня тому собрал дружину и по зову князя двинулся на защиту исконно своих земель от вторжения Крестова воинства. И с тех пор от него ни слуху, ни духу, ни гонца, ни весточки. Марженка изнервничалась вся, тихонько плачет по ночам. Порту тоже ходит хмурый, только то и делает, что скребёт и чистит оставшихся лошадей, а они от него уже начинают отбрыкиваться и коситься, словно он с них шкуру снимает...

Марженка накормила их мясным обедом без хлеба, ложек и вилок. Камил сначала стеснялся при взрослых брать куски руками, но попросить вилку так и не отважился и, глядя на Бортишка, который уписывал мясо за обе грязные щёки, так что жир стекал по подбородку, тоже решился. Марженка сидела напротив и смотрела на них ласковыми и грустными глазами. Когда они кончили есть, Бортишек размазал грязь по подбородку, а затем вытер жирные руки о волосы. Камил в знак солидарности вытер руки о штаны. Странно, но Марженка по этому поводу ничего не сказала.

Потом они играли во дворе, снова лазали в погреб и на чердак за сушёными ягодами, путались под ногами у Марженки, хлопотавшей по хозяйству, торчали на конюшне. Наконец, когда они в очередной раз спустились с чердака с полными горстями сушки, Камил почувствовал, что у него начинает болеть голова, и тогда он вспомнил о маме. Солнце было уже низко, и он стал прощаться.

Бортишек подвёл его к перелазу и на прощанье высыпал свои ягоды ему за пазуху.

- Маме передашь, - серьёзно сказал он.

Камилу стало смешно. Мама - и вдруг будет лакомиться чёрными пропылёнными ягодами. Да она все у него отберёт и выбросит, если, конечно, он их ей покажет. Она же никогда не поймет, какие они вкусные!

- Только ты ей не говори, где взял, - продолжал Бортишек. - Ты вообще никому не говори, где был и где находится наш замок.

- Угу, - кивнул Камил.

Они постояли, помолчали немного.

- Ты ещё приходи к нам. Поиграем...

- Угу. Приду, - снова кивнул Камил и, рассовав по карманам зажатую в кулаках сушку, вскарабкался на стену.

- Так ты никому не скажешь? - вдогонку ему повторил вопрос Бортишек.

Камил обернулся.

- Нет. Даю слово.

Бортишек заулыбался.

- Хорошо, мы тебе верим, - сказал он.

Камил улыбнулся в ответ.

- До свиданья! - подмигнул он и спрыгнул со стены на ту сторону.

Два часа потратил Йон-воевода со своими латниками на поиски Камила среди развалин Козинского замка, но так ничего и не обнаружил. Камил как в воду канул.

- Вот тут он на стену влез, - ныл под боком Стрига. - А потом... Потом...

- Следить нужно было тогда, а не потом! - раздражённо оборвал Йон.

Половине ребят уже порядком надоели бесплодные поиски, и они начали рассаживаться в тени кустов. Йон посмотрел на них, махнул рукой и тоже сел у стены.

- Может, он подземный ход нашёл, - неуверенно пробормотал Стрига. Тот самый... Шёл и провалился туда, а?

Йон пренебрежительно хмыкнул.

- Мы здесь каждый камешек знаем, - сказал он, - можно сказать, назубок. А он только приехал, так прямо сразу...

Он не успел окончить - на стену с той стороны вскочил Камил и, что-то крикнув кому-то позади себя, спрыгнул чуть ли ему на голову.

- Приве-ет! - присвистнул кто-то, и все начали медленно подниматься.

"Неужели он и в самом деле нашёл подземный ход?" - ошарашено подумал Йон. Все мысли о примирении, которые ещё совсем недавно теснились в голове, моментально улетучились.

Камил явно не ожидал этой встречи и растерянно застыл на месте. Круг разбойников постепенно сужался. Наконец Камил стряхнул с себя оцепенение и оглянулся. Отступать было некуда - сзади, у стены, стоял Йон-воевода.

- Разрешите "Его светлость" спросить, - сказал Йон, - где они были?

Можно было, конечно, ответить, ведь знают же они, что в замке живут, да и прыгнул он им на головы со стены. Но слишком уж свежи были в памяти Камила воспоминания об их первой встрече. И Камил насуплено промолчал.