Роберт Говард - Сын белого волка

Гордон вдруг заметил тонкую ленту дыма, поднимавшуюся в небо.

- Смотрите! Джухейна здесь!

Ольга вздохнула с облегчением. Только теперь она осознала, как отчаянно надеялась на подобный знак. Ей захотелось погрозить кулаком окружавшему их каменному поясу гор, как живому врагу, злому на ускользнувшую от него добычу.

Пройдя еще милю, они достигли вершины холма и увидели большую ограду, окружавшую несколько колодцев. У костров, на которых готовилась пища, на корточках сидели арабы. Через несколько сотен ярдов путники приблизились настолько, что их заметили. Бедуины с громким криком вскочили и бросились им навстречу. Гордон выдохнул сквозь стиснутые зубы:

- Это не джухейна. Это руала! Союзники турков.

Отступать было слишком поздно. Сто пятьдесят бедуинов приближались к ним, свирепо сверкая глазами и потрясая ружьями.

Гордон пустился на хитрость и спокойно пошел им навстречу. По его виду можно было подумать, что он специально приехал сюда, чтобы встретиться с ними, и ждет дружеского приема. Ольга пыталась сохранять спокойствие, хотя сознавала, что их жизнь висит на волоске. Предполагалось, что эти люди союзники, однако ее печальный опыт учил не доверять жителям Востока. Вид сотни оскаленных лиц вызывал страх.

Бедуины остановились в нерешительности, не зная, что предпринять, а потом один из них вскрикнул:

- Аллах! Это Эль Борак!

Ольга затаила дыхание, увидев, как палец крикнувшего воина дрожит на спусковом крючке. Только свойственное их расе желание помучить свою жертву удерживало его от выстрела.

- Эль Борак! - Крик волной всколыхнул толпу.

Не обращая внимания на угрожающие вопли и нацеленные на него винтовки, Гордон заставил верблюда опуститься на колени и помог Ольге сойти на землю. Она старалась скрыть свой страх перед этими дикими людьми, столпившимися перед ними, но вся дрожала, видя, как их глаза горели жаждой крови.

Винтовка Гордона висела в чехле у седла, а револьвер был спрятан под рубашкой. Он не стал вынимать винтовку - это движение вызвало бы град пуль, - а просто помог девушке спуститься. Спокойно оглядев бедуинов, он выделил среди них высокого статного человека в одежде шейха, который стоял немного поодаль.

- У тебя плохая охрана, Миткаль ибн Али, - сказал Гордон. - Если бы я захотел напасть, твои люди уже лежали бы мертвыми.

Прежде чем шейх успел ответить, человек, который первым узнал Гордона, яростно прорвался вперед. С искаженным от ненависти лицом он злорадно сказал:

- Ты ожидал, что найдешь здесь своих друзей, Эль Борак? Но ты пришел слишком поздно! Триста собак-джухейна отправились на север еще до рассвета. Мы видели, как они ушли, и сразу поднялись сюда. Если они знали о твоем прибытии, почему же не остались?

- Занги Хан, ты курдский пес. Я не собираюсь говорить с тобой, ответил Гордон презрительно. - Но руала - люди чести и бесстрашные воины.

Занги Хан оскалился, как волк, и вскинул винтовку, но вождь бедуинов схватил его за руку.

- Подожди, - сказал он. - Пусть Эль Борак говорит. Он не бросает слов на ветер.

Возгласы одобрения послышались из толпы арабов. Гордон затронул их непомерную гордость и самолюбие. Это не спасло бы ему жизнь, но они хотели послушать его, прежде чем убить.

- Если вы будете его слушать, он обманет вас коварной речью, неистово крикнул разозленный Занги Хан. - Убейте его сейчас, пока он не причинил вам вреда!

- Неужели Занги Хан стал шейхом руала и отдает приказы вместо Миткаля? - с убийственной иронией спросил Гордон.

Миткаль, как Гордон и предполагал, сразу же отреагировал на его насмешку.

- Пусть Эль Борак говорит! - твердо сказал он. - Я приказываю здесь, Занги Хан! Не забывай это.

- Я не забыл, йа сиди, - заверил его курд, но глаза его полыхнули ненавистью. - Я сказал это только ради твоей безопасности.

Миткаль ответил ему неторопливым изучающим взглядом, по которому Гордон понял, что между ними нет расположения. Молодые воины уважали Занги Хана за силу и храбрость. Миткаль был скорее лисой, чем волком, и боялся влияния курда на своих людей.

Авторитет Занги - агента турецкого правительства - равнялся бы власти Миткаля в отряде руала, а возможно, и превосходил бы ее, если бы не то обстоятельство, что соплеменники Миткаля выполняли приказы только своего шейха. Это и подталкивало Занги Хана к использованию своих личных качеств для достижения власти. Власти, которую Миткаль боялся упустить.

- Говори, Эль Борак, - приказал Миткаль. - Но говори быстро. Может быть, это желание всемогущего Аллаха - дать тебе еще пожить.

- Прошлой ночью сотня турецких дезертиров вырезала жителей Эль Авада, - резко сказал Гордон.

- Баллах! Эль Авад был на стороне турок! - раздались голоса среди бедуинов.

- Ложь! - крикнул Занги Хан. - А если и правда, дезертиры-собаки убили людей, чтобы снискать милость Фейсаля.

- Чтобы прийти к Фейсалю с руками в крови убитых детей? - резко возразил Гордон. - Они нарушили законы ислама - похитили молодых женщин, а мужчин, детей и стариков убили, как собак.

Ропот гнева поднялся среди арабов. У бедуинов был незыблемый кодекс войны - они не убивали женщин и детей. Этот неписаный закон пустыни возник еще в ту пору, когда Авраам жил в Халдее. Но Занги Хан не понимал бедуинов, потому что у его народа не было такого запрета. Курды на войне убивали женщин так же, как и мужчин.

- Что вам за дело до женщин Эль Авада? - насмешливо выкрикнул он, не замечая возмущенных взглядов.

- Мне уже ясно, что ты за человек, - сказал Гордон с ледяным презрением. - Я все это говорю для руала.

- Это хитрость! - взвыл курд. - Ложь, чтобы обвести вас вокруг пальца!

- Это не ложь! - Ольга смело шагнула вперед. - Занги Хан, ты знаешь, что я агент германского правительства. Эль Борак сказал правду. Осман Паша, предводитель этих предателей, прошлой ночью сжег Эль Авад. Он убил Ахмеда ибн Шалаана, моего проводника. Осман такой же враг для нас, как и для Британии.

Она посмотрела на Миткаля, ожидая помощи, но шейх не выразил желания вмешаться в спор и стоял в стороне, как актер, наблюдающий пьесу, в которой у него не было реплик.

- Ну и что, даже если это правда? - Занги Хан несколько смешался. Он по-прежнему был опьянен ненавистью и боялся хитрости Эль Борака. - Какое нам дело до Эль Авада?

Гордон тотчас ухватился за его слова.

- Этот курд спрашивает, какое вам дело до разрушенной деревни! Ему, конечно, никакого! Ну а вам, оставляющим свои стада и семьи без охраны? Если вы позволите банде безумных псов рыскать по своей земле, как вы можете быть уверены в безопасности ваших жен и детей?

- Что ты предлагаешь, Эль Борак? - требовательно спросил седобородый бедуин.