Сергей Барсов - Продавец льда

- Как же так?! Я ведь еще живой! - закричал он.

- Живой, живой, успокойся, - раздалось совсем рядом.

Оскар открыл глаза, увидел над собой забранную решеткой трехфутовую полусферу светильника и тут же вспомнил, где он и почему сюда попал.

- У вас рация работает? - спросил он неизвестно кого.

- Конечно, - с ноткой удивления ответили откуда-то справа.

- Сообщите в Ирис, что Сова Таклтон и Оскар Пербрайт умудрились угробить буера у Старой Трещины. Кстати, как он?

- Умер. Ты его вез уже мертвого. Страшная кровопотеря, ничего нельзя было сделать.

- А как я?

- Гораздо лучше. Бок разодран, возможно, сотрясение мозга. Кровь я тебе перелил, а синяки сам посчитаешь, когда будет нечего делать.

Ну, и костюм, конечно, придется выбросить.

- А рубашка цела?

- Цела. Вон в углу валяется.

- Не выкидывай, она у меня счастливая.

- Как скажешь. Что еще передать в Ирис?

- Передай в контору шерифа заявку и завещание. Координаты возьми в маленьком футляре, он в поясной сумке у покойного, там же и завещание. А для себя запиши... - Оскар продиктовал врачу координаты. - Там лежат здоровенные пингвины, три штуки. Жира с них - фунтов сорок.

- Правда?! Вот спасибо!

- Тебе спасибо, - ответил Оскар и снова забылся.

3

Губернатор, встречая Аттвуда, выглядел чуть смущенным.

- Помните, я вас обещал познакомить с Оскаром Пербрайтом?

- Помню. А что случилось?

- Да ничего страшного. Он здесь, у меня, но я украл его из муниципальной больницы, и он не в лучшем виде. Бок у него распорот, сильно болит, и он от этого очень злится.

- Ведите. Не кинется же он на меня, в самом деле.

Как только Биди представил Аттвуда, Оскар спросил:

- Значит, это вы призываете нас плюнуть на все и помочь населить планету-мать?

- Не совсем так. Это планета-мать хочет спасти вас от потопа.

- Даст Бог, выплывем. Да и не доживу я до этого потопа, сколько бы ни тужился. А что мне делать на Земле? Я ведь только и умею, что лед резать.

- Льда и на Земле много, правда, возле него уже давно никто не живет: всем хватает места в теплых широтах. Вы даже представить себе не можете, как хорошо полежать голышом на солнышке.

- Да... под нашим солнышком через полчаса начнешь звенеть. А сколько народу вы сможете взять сейчас?

- Сотни две человек. У нас небольшой корабль.

- Ну, столько-то вы наберете. Есть такие: поедут в Столицу полечиться у Горячего озера - это аномалия такая, - да так там и остаются. Неохота им сюда за новыми болячками возвращаться.

- Господин Аттвуд интересуется нашими аномалиями и зверьем, - вмешался Биди.

- Ага. Ну, больших аномалий я знаю четыре: Горячее озеро в Столице, Свечку, Стеклянную реку и Старую Трещину. Вы, наверное, уже знаете, что здешний лед течет, любая царапина вскоре затягивается, а вот Старой Трещине ничего не делается. Кстати, это единственное место, где обнажена почва. Отчего возникли эти аномалии - никто не знает. Если принять гипотезу о ледяной бомбардировке, то это, наверное, эпицентры взрывов. Вам, наверное, странно слышать, как это мы, прожив здесь двести лет, ничего толком не знаем. Все очень просто: некогда было. Кто строил город из металла корабля, кто возился с гидропоникой, лучевиков нужно было много - лед плавить.

Кстати, тогда и нашли первых аборигенов. Насколько я знаю, за все это время в Ирисе было всего двое ученых: покойный отец барона да мой покойный отец у него в ассистентах. Все, что они выкопали, сохранилось у нашего губернатора, - он махнул рукой в сторону Биди, - и в городском музее. А сами они поехали однажды к Болоту, хотели провести штрек под его дном, и больше их не видели...

- Вы сказали - "больших аномалий". А что, есть и другие?

- Да, но мы не любим о них упоминать. Мы называем их полостниками. Это воздушные пузыри во льду в форме человеческих тел.

- Человеческих?

- О, нет, конечно. Но вы же видели, как мы с аборигенами похожи.

Если захотите посмотреть, у нашего губернатора в галерее есть один.

Я и второго полостника ему привез, но он сказал, что купит его разве что на вес льда. А я ответил, что лучше уж отвезу его на лучевую станцию, и продал муниципальной галерее. Честно говоря, мне от них не по себе. Мне иногда кажется, что они и есть настоящие аборигены.

- Опять ты за свое. - Биди ткнул пальцем в сторону галереи. - Вон они, настоящие аборигены... свежезамороженные.

- А может, они телепортировали, и эти полости - просто их отпечатки во льду?

- Знаешь, Оскар, мне телепортировать не приходилось, но я почему-то уверен, что для этого надо как минимум быть живым. А их накрыло всех разом, и у тебя был не один случай убедиться в этом.

- А может, полостники - это их души?

- А может, пустые бутылки. Мне говорили, что-то в этом духе ляпнул однажды покойный Сова Таклтон.

- Кстати, ты не знаешь, как его звали по-настоящему?

- Арктика. Кажется, был такой штат на планете-матери. А почему его прозвали Совой?

- Так его еще в Столице прозвали. Наловчился он орать певчей совой: "Вя-а-а-а!", только еще громче.

- Вот как? Ни разу не слышал.

- А откуда тебе было слышать? В Аптаун ты ездить не любишь, а он, насколько я знаю, к тебе был не вхож. Простите, господин Аттвуд, мы отвлеклись.

- Ничего страшного. Мне все интересно.

- Теперь о зверях. Главная зверушка - хищный пингвин. Прозвали его так за способ передвижения: он скользит на брюхе, а лапами только отталкивается. Из его жира в Столице умеют делать чудесный дамский крем. Выслеживать хищного пингвина - дохлое дело, его бьют, когда он нападает. А потом надо следить, чтобы раненого пингвина не слопали его же братишки или совы. Ну, про певчих сов вы уже знаете.

Пакость мусорная. Короче говоря, пингвины жрут все живое, а певчие совы - все мертвое, тем и пробавляются. Есть еще какие-то твари, но они водятся так далеко, что туда даже караваны не доходят...

4

Приглашение, подписанное Сибил Таклтон, ни к чему не обязывало.

Оскар знал, что многие, получив такое же приглашение, уберут его с глаз подальше и постараются о нем забыть.

Оскар терпеть не мог всяческие церемонии, а похороны в особенности, но долг велел выполнить последнее желание покойного. У него даже не было обычной траурной одежды, пришлось занимать у Биди.

На похороны полагалось приходить пешком, но на это, видит Бог, у Оскара еще не было сил, и тот же Биди одолжил ему свои электросани.

И все равно Оскар успел только к самому концу отпевания.

Как только священник произнес последнюю фразу службы: "И в этом льду пребудешь, пока не вострубит архангел", на кладбище зазвонил колокол. Два удара... один... два... три... И снова, и снова, и снова.

Четыре автономных экзоскелетона приняли тяжелый крест черного льда блок с вмороженным в него телом Таклтона, - и к Оскару подошла красивая девушка в похоронной фате.