Теодор Старджон - Больше чем люди (More Than Human)
Когда мужчина ушел, дурак выбрался из ручья и, спотыкаясь, побрел в лес.
* * *Увидев возвращающегося отца, Алишия взяла в рот руку и прикусила Не одежда, порванная и грязная, не выдавленный глаз Что-то другое, что-то.
— Отец!
Он не ответил, но двинулся прямо к ней. В последнее мгновение, когда он готов был наступить на нее, как на стебель пшеницы, она отступила в сторону. Он прошел мимо и исчез в библиотеке, оставив дверь открытой.
— Отец!
Никакого ответа. Она вбежала в библиотеку. Отец стоял у шкафа, который девушка никогда не видела открытым Теперь он был открыт Отец достал из него револьвер с длинным стволом и небольшую коробку патронов. Открыл коробку, высыпал патроны на стол. И принялся методично заряжать.
Алишия подбежала к нему.
— Что это? Что это? Ты ранен, позволь мне помочь тебе, что ты сейчас…
Его единственный целый глаз смотрел на нее неподвижно и остекленело. Отец глубоко вдохнул, слишком глубоко, как будто очень долго сдерживал воздух, вдохнул со свистом. Со стуком вставил патрон на место, щелкнул предохранителем, посмотрел на Алишию и поднял пистолет.
Она никогда не могла забыть этот взгляд. И тогда, и позже происходили ужасные вещи, однако время смягчало их, размывало четкие очертания. Но этот взгляд не забывался никогда.
Отец устремил на нее взгляд одного глаза, поймал ее своим взглядом и удержал; она дергалась, как наколотое насекомое. С ужасающей ясностью поняла, что он ее не видит, что он смотрит на какой-то свой неведомый внутренний ужас. По-прежнему глядя сквозь нее, он вложил ствол пистолета в рот и нажал на курок.
Шума было не очень много. Волосы на макушке взвились. Глаз продолжал смотреть, по-прежнему удерживая Алишию. Девушка позвала отца по имени. Но и мертвый он был так же недоступен, как мгновение назад. Наклонился, словно показывая, что стало с его головой, и тут его взгляд перестал удерживать Алишию, и она убежала.
Два часа, целых два часа прошло, прежде чем она нашла Эвелину. Один из этих двух часов был просто потерян, он весь состоял из черноты и боли. Второй оказался слишком тихим, время тянулось с легким всхлипыванием. Алишия поняла, что всхлипывает она сама.
— Что? Что ты сказал? — плакала она, пытаясь понять, все задавая и задавая этот вопрос молчащему дому.
Она нашла Эвелину у пруда. Девочка лежала на спине, и глаза ее были широко раскрыты. На голове ее была шишка, а в ней углубление, в которое можно было положить три пальца.
— Не нужно, — негромко сказала Эвелина, когда Алишия попыталась приподнять ее голову. Алишия осторожно опустила голову, наклонилась, взяла руки сестры и сжала ИХ.
— Эвелина, что случилось?
— Меня ударил отец, — спокойно ответила Эвелина. — Я хочу спать.
Алишия заплакала. Эвелина сказала:
— Как называется, когда один человек нужен другому… когда хочется, чтобы к тебе прикасались… и двое как одно целое, и больше никого не существует?
Алишия, читавшая книги, задумалась.
— Любовь, — ответила она наконец. Глотнула. — Но это безумие. Это плохо.
Спокойное лицо Эвелины приобрело мудрое выражение.
— Нет, не плохо, — сказала девочка. — У меня это было.
— Тебе нужно вернуться в дом.
— Я посплю здесь, — ответила Эвелина. Она посмотрела на сестру и улыбнулась. — Все в порядке… Алишия?
— Да?
— Я никогда не проснусь, — с тем же странным мудрым выражением сказала Эвелина. — Я хотела кое-что сделать, но теперь не смогу. Сделай это за меня.
— Сделаю, — прошептала Алишия.
— Для меня, — настаивала Эвелина. — Тебе не понравится.
— Сделаю.
— Когда будет ярко светить солнце, — сказала Эвелина, — окунись в него. Это еще не все, подожди. — Она закрыла глаза. На лбу ее появилась морщинка и тут же разгладилась. — Будь на солнце. Двигайся, бегай. Бегай и… прыгай. Подними ветер. Я так хотела это сделать. Я сама не знала, что хочу этого, пока… Алишия!
— Что, что?
— Вот оно, вот, разве ты не видишь? Любовь, с солнцем по всему телу!
Далеко в лесу за изгородью послышался плач. Алишия долго слушала его, наконец протянула руку и закрыла глаза Эвелины. Встала и пошла к дому, а плач сопровождал ее, пока она не добралась до двери. И даже, кажется, проник вместе с ней.
* * *Услышав негромкий стук копыт во дворе, миссис Продд что-то прошептала и выглянула из-за канифасовой кухонной занавески. При звездном свете и благодаря хорошему знакомству с двором она различила лошадь и сани для перевозки камней, рядом стоял ее муж. Он направлялся к входу. Доигрался, подумала она, застрянет в лесу. Сейчас весь обед сгорит.
Но он не доигрался. Об этом сразу сказал взгляд на его лицо.
— Что случилось, Продд? — с тревогой спросила она.
— Дай одеяло.
— Какого…
— Быстрей. Парень тяжело ранен. Подобрал его в лесу. Как будто медведь его задрал. Всю одежду разорвал.
Она бегом принесла одеяло, он выхватил его и вышел. И через мгновение вернулся, неся человека.
— Сюда, — сказала миссис Продд. Она распахнула дверь в комнату Джека. А когда Продд заколебался, держа на руках длинное обвисшее тело, она сказала:
— Входи, входи, не обращая внимания на грязь. Отмоется.
— Принеси тряпку и горячей воды, — с усилием сказал он. Она подошла и осторожно приподняла одеяло.
— О, Боже!
Он остановил ее у двери.
— Он не протянет ночь. Может, не стоит мучить его этим. — И он указал на кастрюлю с горячей водой, которую она принесла.
— Мы должны попробовать. — Она вошла. Остановилась. Он взял у нее кастрюлю, а она стояла, побледнев, закрыв глаза.
— Ма…
— Пошли, — негромко ответила она. Подошла к кровати и начала обмывать истерзанное тело.
Он протянул ночь. Протянул и неделю, и только тогда у Проддов появилась надежда. Лежал неподвижно в комнате, которая называлась комнатой Джека, ничем не интересовался, ни на что не реагировал, кроме света, который появлялся в окне и исчезал. Лежа, он смотрел в окно; может, видел что-то, а может, ничего не видел. Да и мало что можно было увидеть снаружи. Далекая гора, бедная земля Продда; изредка сам Продд, кукла на удалении, царапающий упрямую почву сломанной бороной, выдергивающий сорняки. Внутренняя суть лежащего оставалась замкнутой и молчаливой. Внешняя оболочка словно сморщилась и тоже стала недоступной. Когда миссис Продд приносила еду — яйца и теплое парное молоко, домашние копчения и лепешки, — он ел, если она его заставляла, и не обращал внимания ни на нее, ни на пищу, если не заставляла.
Вечерами Продд спрашивал:
— Он ничего еще не сказал?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});