Юрий Дружков - Прости меня…Фантастическая поэма

— Пустяковая затея?

— Конечно. Предположим, твои загадочные картинки что-то другое. Но что? Где? Кто передает их?

— Не знаю.

— Тогда сиди не рыпайся.

— На добром слове спасибо.

— Ну потерпи, неугомонный. Вот научимся фотографировать эти кадры, наделаем снимков и разошлем академикам, сапожникам и булочникам.

— Ты понимаешь, как это сложно, фотография…

— Думаю, когда-нибудь сумеем.

— А я не хочу ждать. Хоть убей, не хочу. Мои помехи не связаны с главной работой, не имеют грифа секретности, поэтому заниматься ими я буду сам. Поеду сначала к одному церковнику, сам поеду, покажу зарисовки, на словах объясню картинки.

— Значит, не веришь?

— Не верю.

— Молитвы батюшке своему как изображать будешь?

— Руками, ногами.

— Ну ладно, больше мне с тобой спорить некогда… Будь здоров… Что-то я хотел тебе сказать, не помню… Да, мама тебя разыскивала по телефону. Пока…

Мама.

Надо заехать к ней. Может быть, рано утром, если я буду в городе.

Представляю, как она входит с кошелкой в ту самую телефонную будку, с вечно разбитыми стеклами, рядом с двухэтажной поликлиникой Жевлюка. Входит, вешает сумку на левую руку. Поставить она боится, там очень грязно. Крюки давным-давно выдернуты кем-то из моих прежних уличных корешков,

Она входит, закрывает потресканную дубовую неостекленную дверь, как будто шум от этого станет хоть немного легче. По скованной булыжником земле гремят самосвалы, туда, к темной громаде мясокомбината, который все мое детство, я помню, давил на раскиданные вокруг него груды почерневших, деревянных, уютных домишек.

Она входит, она прижимает к себе трубку и сумку с молочной бутылкой (потом она пойдет в магазин). Она кричит: «Миленькая, дай мне два девяносто три…»

3

В пятницу динамик девичьим голосом позвал меня к Шефу.

— Привет, Искатель чудес.

Он стоял у окна. Кажется он всегда разговаривает, стоя перед своим окном. Непроглядные сосны прячут небо и делают внешний мир зеленым, пушистым, иглистым. Солнце не может пробиться к нему в кабинет. Шеф любит сумрак.

— Вот посмотри, мы подготовили для тебя сводку о телеспутниках.

Он подошел к столу и протянул мне сложенные в папку листы с отпечатанным текстом.

— Спасибо, — сказал я.

— Там показаны все траектории, даются некоторые совпадения. Взгляни.

— Ты предполагаешь, они виноваты?

— Я пока ничего не предполагаю. Даю тебе в руки ниточку. Проверь. Куда приведет — не знаю. Свое мнение навязывать не буду. Скажу только: подобные спутники появились недавно, помехи также обнаружены, открыты нами недавно.

— К сожалению.

— Не спорю. Возможно, помехи могли быть и прежде… Но спутник все-таки посолидней всех твоих средневековых палочек. Можно понять, — он подмигнул. — Обрати внимание, там будет «Синком-два», новый американец. Он синхронный, висит в пределах Бразилии. Рекорд связи для него пока двенадцать тысяч триста двадцать километров. Он совпадает иногда с твоими сигналами. Программы получает… Основная станция в Андовере. Своя станция. Другие две: в Племер Боду и в Гуахили, на западе Англии, вторая… Всем этим станциям через наше телевидение послан запрос о количестве, о содержании программ в последние три недели. Станция в Гуахили работает на трех растрах: английском, европейском и американском…

Я унос папку. Ну что же, спутники так спутники, можно проверить.

Ко мне приклеилось это название. Кличка не кличка, но Искатель чудес так и ходит за мной, как моя собственная фамилия. Не помню, кто первый, кто пустил по кругу, но им понравилось, они подхватили. Моего деда называли так — Искателем чудес.

Я негодовал, кипятился: не уважаете внука, пожалейте хотя бы светлую память великого деда.

Как бы не так! Бедный дед.

Им это смешно, я привык. Шеф улыбается. Он говорит: ученый должен искать, это понятно, искать, искать. Но кое-кто забирается в бесполезных поисках от главной своей дорожки в туманную даль, кое-кто сбивается на мистику.

Это про меня.

Виновен, други мои, виновен. Я стал искать созвучия, намеки там, где, наверное, никто, конечно же, никто не будет искать. Вы умные, толковые, решительные. Вас не удивишь никаким открытием. Логика прежде всего, но…

Шеф говорит: он фокусник, он сначала называет объяснимое необъяснимым, а потом хочет свое же необъяснимое растолковать необъяснимым.

Это про меня.

Говорите, смейтесь, я не обижусь. Я пока ничего не объясняю. Просто мне захотелось найти, собрать, записать в одной тетрадке все непонятные до сих пор явления, связанные с магнетизмом, приглядеться к ним. А вдруг они, собранные вместе, откроют мне таинственные связи между собой, откроют мою загадку. Она с ними одного, поля ягода. У них один великий покровитель — Магнетизм.

Вы утверждаете: электромагнитные волны телестанций примешиваются к лучам. Но вы не можете объяснить, как это происходит. И я не могу.

Поэтому давайте подождем.

Согласен, конечно, смешно. Мой плакатор и сосновая средневековая палочка.

Сегодня вечером я перелистывал эти пожухлые, старые книги деда.

«Лучи мiрозданiя», «Тайны магнетизма», «Управленiе на расстоянии», «ЗЪмля — магнитъ».

Слегка наивные как будто сочетания слов, с ятями, с твердыми знаками. Но до чего ж они перекликаются прямо-таки со всем тем, за что я, грешный внук, получаю зарплату! Он тоже, если говорить современным языком, был, как и все мы, «электронщиком». Но тогда и слова такого не было, поэтому в Искателя чудес попасть ничего не стоило. Какую книгу ни открой, все по тем временам чудо.

Разбираю мои зарисовки, сделанные с экрана. Художник из меня так себе, но кое-что понять можно.

4

С бетонки я повернул к лесу.

Деревья соткали над просекой мохнатый просвеченный свод. Я знаю, когда лесная дорога выйдет в открытое небо, слева до самого горизонта ляжет синяя равнина, с далеким золотым гребешком Лавры. Потом на излучине дороги будет щербатая колоколенка над сельским, затерянным среди бесконечных полей кладбищем. Блеклые, как стога сена, поникшие вязы над блеклым прудом.

Стало зябко. Ветер кольнул в открытые стекла. Машина взлетела на гребень холма. Дорога падала вниз, потом с отчаянной крутизной бежала к небу, к сизым облакам над куполами церквей.

Там, на холмистой гряде, стоял неожиданный сверкающий белый замок, с тонкими золотыми колокольнями, с далеким гулким перезвоном.

Под колесами громыхнул мостик. Пешеход в рясе машинально посмотрел в мою сторону. Закрестились бабки в темных одеждах. Я резко затормозил. Мой рыжий пес кувырнулся, как подстреленный.