Рэй Брэдбери - Самое прекрасное время

- Мисс Эмили, - сказал он, - вы - поэт. Я слышал, как вы там скрипели пером.

- Что вы, пустяки.

- Выше голову, больше смелости, - ласково молвил он. - Это вовсе не пустяки. Я видел, как вы говорили про себя, когда шли, несколько строк. Я умею читать по губам, мэм.

- О... - Она глотнула. - Тогда вы знаете...

- "И Смерть меня не остановит" - чудесное стихотворение.

- Мои собственные стихи такие скверные, - волнуясь, произнесла она. - Вот я и переписываю ее сочинения, чтобы научиться.

- Переписываете кого? - сорвалось у меня.

- Превосходный способ учиться.

- Правда, в самом деле? - Она пристально поглядела на Чарли, проверяя, не шутит ли он. - Ваши слова для меня очень много значат, мистер Диккенс. - Она зарделась. - Я прочла все ваши книги.

- Все? - Он попятился.

- Все те, - поспешно продолжала она, - которые вы до сих пор издали, сэр.

- Он только что закончил еще одну, - вставил я. - "Повесть о двух городах".

- А вы, мэм? - любезно спросил Чарли.

Она раскрыла свои ладошки, словно выпуская птицу.

- Я? Что вы, я не послала ни одного стихотворения даже в городскую газету.

- Вы должны это сделать! - воскликнул он с искренним чувством и убеждением. - Завтра же. Нет, сегодня!

- Но, - ее голос потускнел, - мне некому сперва прочесть их.

- Полно, - спокойно возразил Чарли, - вот Малыш, вот перед вами, - прошу, возьмите мою карточку, - Ч. Диккенс, эсквайр. Который, с вашего позволения, при случае охотно заглянет сюда, чтобы проверить, все ли благополучно в этом аркадском хранилище книг. - Он положил свою карточку на ее библиотечную конторку, прямо перед глазами у нее. - Но мы отнимаем у вас драгоценное время. Муза ждет. Дражайшая леди, до свиданья.

Мистер Диккенс решительно вывел меня на солнце и чуть не споткнулся на ступеньках о свой чемодан.

Посреди газона мистер Диккенс замер на месте и сказал:

- Небо синее, Дуг.

- Да, сэр.

- Трава зеленая. А ветер - ты вдохни, какой благоухающий ветер. - Он повернулся, взял меня за оба плеча и поглядел мне в лицо. - Мир полон нуждающихся, Малыш, и ты их чуешь. Мир кишит покинутыми, и ты их находишь. Мир - живая мозаика, и сегодня ты, во всяком случае, сложил вместе две плитки.

Я кивнул, улыбаясь, глядя вниз.

- Верно. Мне давно хотелось привести вас в библиотеку, но... в общем...

- В общем, - сказал он, - пошли домой.

- Ух ты! - Я схватил чемодан.

Он ласково отстранил меня.

- Нет, мне нужно, чтобы у тебя были свободные руки. Карандаш есть?

- И бумага! - Я вывернул карманы, чтобы поскорее найти скомканный лист бумаги и карандаш с мышиный зуб.

- Пиши название, Малыш.

Мы шли под зелеными летними деревьями. Мистер Диккенс поднял вверх свою трость и стал выводить загадку на небесах.

- Лав... - угадал я, прищурившись.

Он написал в воздухе второй слог.

- ...ка, - перевел я. Еще один слог.

- Древ... - прочитал я. Последнее движение тростью.

- ...ностей!

- Годится такое название. Малыш?

- Великолепно, мистер Диккенс... Чарли!

- Начинаю диктовать роман, Малыш! Глава первая.

Я лизнул карандаш и взмахнул им. Написал: "Глава первая".

- Однажды, - сказал Чарли, идя вслепую, с закрытыми глазами.

"Однажды", вывел я.

...Ну вот почти и вся история. Мне кажется, вы сами догадаетесь, что было дальше.

Всего через месяц мы пробежали через весь город. Кто? Ну как же: Пес, Чарли Диккенс, заведующая библиотекой - да-да, заведующая библиотекой - и я, с полными горстями риса и конфетти. Рис и конфетти разлетелись по воздуху, и поезд медленно ушел вдаль, и они стояли на площадке последнего вагона и махали, пока не скрылись, и я кричал "до свиданья!" и ревел, и ревнивый Пес жевал мои лодыжки от счастья, что я снова один, и мистер Винески ждал в парикмахерской, чтобы вручить мне метлу и снова видеть меня своим сыном.

В первый день осени я получил мое первое письмо.

Весь день я не вскрывал письма, а вечером вышел на переднее крыльцо, сел рядом с дедушкой, разорвал, наконец, конверт и принялся читать вслух:

- "Дорогой Малыш, - было написано ее рукой, - сегодня вечером мы в Авроре, завтра будем в Фелисити, послезавтра вечером - в Элгине. У Чарли вся неделя занята лекциями и впереди светлые надежды. Мы с Чарли усердно работаем и очень счастливы, чрезвычайно счастливы, сам понимаешь. Он называет меня Эмили. Малыш, ты вряд ли знаешь, чье это имя, но так звали одну поэтессу, и я надеюсь, что ты когда-нибудь возьмешь в библиотеке ее книги. Ну вот, Чарли смотрит на меня и говорит: "Это моя Эмили", - и я почти что верю ему. Нет, не почти, я верю.

Мы сумасшедшие. Малыш. Люди так говорят, мы сами это знаем, и все равно идем дальше. Быть сумасшедшими вместе даже очень хорошо. Остаться в одиночестве - этого я бы больше не выдержала. Чарли шлет тебе привет и хочет, чтобы ты знал, что он начал писать новую замечательную книгу, пожалуй, лучшую из всего, что он пока сочинил; она будет называться "Холодный дом". Еще он просит передать тебе, что он твой покорный слуга, как и я, твой бывший библиотечный друг.

Р. S. Чарли говорит, что твой дедушка - вылитый Платон, только не говори ему.

Р. Р. S. Чарли - мой любимый".

Письмо было подписано "Э.Д."

Я сложил его и передал дедушке, чтобы он мог прочитать еще раз.

- Так-так, - пробормотал дедушка, держа в руке письмо и глядя в осенний сумрак. - Так-так...

Я долго сидел, рассматривая багряное сентябрьское небо и холодные звезды.

- Знаешь, - заговорил я наконец, - по-моему, они вовсе не сумасшедшие.

- По-моему, тоже, - сказал дедушка, раскуривая трубку и задувая спичку. По-моему, тоже.