Эдмунд Купер - Рассказы

Патти с неподдельным восхищением разглядывала сари Эмили.

— Дорогая, оно совершенно четырехмерно! Где ты раскопала этот удивительный узор?

— Он как-то сам пришел мне в голову, — скромно ответила Эмили. Джо разглядывал сари с научной беспристрастностью.

— Оно напоминает мне теорию подпространства Нитза-Суварова, глубокомысленно заявил он.

— Это еще что такое? — удивилась Эмили.

— Оригинальная теория — куча дырок, связанных друг с другом серией постулатов… Эй, Джимми, попробуй-ка этот коктейль. Называется Кровавый Крушитель… Шесть стаканчиков равняются полному забвению.

— За уничтожение Утопии! — проворчал доктор Шаффер, осушая стакан одним глотком. Последовала долгая пауза. — Что это было, Джо, благоговейно спросил он, — ракетное топливо пополам со спиртом?

— С первого раза и в самую точку!.. Горячих дюз тебе, брат! — Джо опрокинул свой собственный стакан, заморгал и начал считать. Когда он, наконец, добрался до девяти, красный туман понемногу начал рассеиваться.

— Ну, ладно, — сурово поглядела на мужчин Патти, — самоубийством займетесь чуть попозже. А сейчас обед ждет…

Полчаса спустя, расправившись с огромным блюдом морской капусты, искусно замаскированной под тропические фрукты, и с десертом из витаминизированных Ангельских Пузырей, доктор Шаффер воспользовался заминкой в разговоре, чтобы поднять волнующий его вопрос.

— Джо, — спросил он, — что мне, черт возьми, с ним делать?

— С чем, брат неудачник?

— Со всем этим проклятым свободным временем в этом мерзком Золотом Веке.

Джо кинул какой-то странный взгляд на Патти и ушел от ответа.

— Крутые слова, мистер. По правде сказать, они немного отдают государственной изменой.

Доктор Шаффер мрачно выпил еще одну порцию Кровавого Крушителя.

— Тройное ура государственной измене, — спокойно сказал он, — плюс несколько приветственных возгласов заурядному саботажу… Это как раз то, чего не хватает этому миру — чуть-чуть доброго, чистого саботажа… Никакого насилия, Джо. Просто тихое уничтожение пары-тройки тысяч автоматизированных роботофабрик. Тогда мы с тобой, как и все остальные, так сказать, «бывшие», снова сможем работать.

Внезапно Патти встала. Они с Джо переглянулись. Доктору Шафферу показалось, будто они молча о чем-то договорились. Договорились о чем-то для него неведомом.

— Пойдем со мной, Эмми, — позвала она. — Оставим наших революционеров их мятежным речам. Я никогда не рассказывала тебе о своем секретном гардеробе? Пошли, посмотришь, чем я занималась последние шесть месяцев.

И взяв несколько озадаченную Эмили под руку, она вышла с ней из комнаты.

Доктор Шаффер пристально поглядел на своего приятеля.

— Кажется мне, — заявил он, — что кое-кто здесь ведет себя не особенно честно… я надеюсь. И не только в вопросе одежды… Я надеюсь, ты расскажешь мне, что все это значит, Джо… если, конечно… — он замялся и с горечью закончил, — если, конечно, ты мне доверяешь.

— Черт, — покачал головой Джо Гаррисон, наливая себе двойную порцию Кровавого нарушителя. — Это такая штука, что я и сам себе не доверяю… Но прежде, чем я втяну тебя в это дело по уши, надо убедиться, что наши мозги и впрямь работают на одной волне.

— Вполне разумно. Понеслись!

— Первое утверждение: мы полагаем, что девяностопятипроцентная автоматизация — это несколько больше, чем требуется для нормального человека.

— Согласен.

— Второе утверждение: мы хотим свободы не только в отдыхе и развлечениях, но и в работе.

— Согласен.

— Третье утверждение: мы хотим зарабатывать себе на жизнь. Мы хотим своим трудом добиваться уважения к себе. Нам не нужна благотворительность… даже в размере двадцати тысяч долларов в год.

— Согласен.

— Четвертое утверждение: мы оспариваем право Государственного Департамента объявлять какие-либо принадлежащие нам вещи, и вообще любую нашу собственность, устаревшей. Кроме того, мы оспариваем право данного департамента на существование.

— Браво! Бис!

— Пятое утверждение: мы хотели бы сломать эту систему. Сломать ее безболезненно. Сломать и начать все сначала… но пока что никто не знает, как это сделать.

— Согласен.

— Шестое утверждение: мы отвратительные, антисоциальные бунтовщики… слишком извращенные, чтобы наслаждаться благами нашего прелестного, восхитительного мира.

— Принято единогласно.

Джо глотнул Кровавого Крушителя и икнул.

— Отлично… Джеймс Эддингтон Шаффер, я избираю вас настоящим, подлинным, истинным беженцем. И немедленно приговариваю вас к столетней транспортации… в сторону прошлого.

— И снова единогласно, — кивнул доктор Шаффер, — но только что ты, черт возьми, имеешь в виду?

Джо усмехнулся и поднялся, отшвырнув ногой стул.

— Следуйте за мной, гражданин беженец. Я разработал способ бегства, и с этими словами он повел недоумевающего доктора Шаффера в гостиную.

Здесь он вошел в трубу и спустился в игровую комнату.

За время своего вынужденного безделья доктор Джозеф Гаррисон, в прошлом директор департамента субатомной физики в Американ Солар Энджинз Инкорпорейтид, обратил свой гений на переделку игровой комнаты в точное подобие бара девятнадцатого века. С несколькими интересными дополнениями.

— Плевательница, опилки на полу, настоящее газовое освещение, — с гордостью демонстрировал он. — Только напитки не подлинные… Ну, как тебе здесь нравится?

— Восхитительно! — вздохнул доктор Шаффер. — Вот это были дни… Но ты что-то говорил о способе бегства… я все еще ничего не понимаю.

Джо подошел к бару.

— Ты уж извини меня за некоторую склонность к театральности, — сказал он, и повернувшись к огромному зеркалу, расположенному за стойкой, воскликнул:

— Сезам, откройся!

И тут же вся стена вместе с зеркалом и стойкой бара отъехала в сторону, открыв доступ в маленькую физическую лабораторию, забитую сложной аппаратурой.

Доктор Шаффер глядел на все это, открыв от изумления рот.

— Я приспособил электронный звуковой ключ, — спокойно пояснил Джо. Просто так, чтобы сбить с толку незваных гостей… Посмотри-ка вот сюда, и он показал доктору Шафферу толстый металлический цилиндр высотой около трех футов.

— Напоминает ультразвуковую мойку, — решил доктор Шаффер, подозрительно разглядывая пару круглых циферблатов, невесть что показывающих.

— Это, мой милый нарушитель закона, двигатель первого в мире хронокара. А теперь взгляни сюда, — он показал на большой плексигласовый купол.