Евгений Гуляковский - Сезон туманов

— Мне повезет.

— Тем хуже, потому что тогда вы сделаете все, чтобы ускорить прилет следующей экспедиции, и это будет главной ошибкой. Попросту катастрофой. У меня к вам последняя просьба — постарайтесь не спешить с выводами.

— Я постараюсь.

Ротанов стиснул зубы, поднялся и вышел.

С минуту Бэрг задумчиво смотрел ему вслед, потом повернулся к скрипнувшей за спиной внутренней двери. В кабинет вошел высокий подтянутый человек, возраст которого, как и возраст Бэрга, трудно было бы определить даже приблизительно. На моложавом, без единой морщинки, лице поблескивали маленькие, глубоко посаженные глаза.

— Ну что?

— Все очень плохо, Лан. Мне пришлось его отпустить.

— Куда он денется, пусть походит.

— Да нет, ты не понимаешь... Он... Видишь ли, он не поддается воздействию...

— То есть как?! Не было воздействия, и ты его отпустил?!

— Воздействие было, но безрезультатно.

— Это невозможно!

— Выходит, возможно... Может быть, иммунитет. Я не знаю, в чем здесь дело.

— Надеюсь, ты понимаешь все последствия?

— Еще бы... Нам не удастся его использовать. Очень скоро этот человек станет для нас серьезной проблемой.

— Ну, это мы еще посмотрим. Проблему можно попросту устранить.— Он рванулся к выходу, но его задержал усталый голос Бэрга.

— Не торопись, Лан. Инспектор с Земли не может исчезнуть бесследно. Вспомни двигатель на его корабле... Боюсь, что его ликвидация только ускорит следующий визит.

— Возможно. Но у нас нет выбора. Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если он ускользнет от нас и найдет тех. Что будет, если он узнает?.. И потом, следующий корабль может сесть у них... Нет, Бэрг, убрать его необходимо.

На улице дул сухой ветер. Ротанов стоял, прислонившись спиной к стене дома, из которого только что вышел. Двор лежал перед ним, как огромное пустое ущелье, требовалось определенное усилие, чтобы оторваться от стены и пересечь этот двор. Он еще не понял, почему это так, и потому не спешил. Что-то уж больно легко отпустил его Бэрг и слишком неожиданно. Если вспомнить вчерашнюю встречу, его планы изменились довольно круто... Пожалуй, нужно было потянуть, продолжить дипломатическую игру, собрать побольше информации...

Ну, а он сам? Что с ним такое случилось? Почему он сорвался в кабинете у Бэрга и пошел напролом? Что он там такое почувствовал? Какое ощущение подняло его со стула и повело к двери?

Вдруг он вспомнил руки Бэрга. Они лежали на столе, как два бесполезных предмета, словно бы не принадлежавших хозяину. Кажется, по правому пальцу проползал какой-то жучок, но палец не шевельнулся, не дрогнул, не попытался смахнуть назойливое насекомое... В этом было нечто, заставившее Ротанова на секунду утратить обычную рассудительность, хладнокровие... Он до сих пор не мог подавить в себе ощущение брезгливости и холодного, никогда раньше не испытанного ужаса. Самое неприятное, что он толком не мог разобраться, в чем, собственно, дело...

Наконец, он оторвал спину от стены, совершив над собой почти насилие, и медленно пошел через двор. Сзади что-то неожиданно хлопнуло, и на него посыпалась кирпичная крошка.

Екнуло сердце, и, еще не сообразив, что произошло, Ротанов стремительно бросился вперед и в сторону, за толстую арку ворот. Второй выстрел поднял облако пыли на том месте, где он только что стоял...

Вот, значит, как... Что же, теперь все стало на свои места. Одно оставалось неясным: почему они так долго медлили? Стрелять нужно было гораздо раньше,— когда он шел через двор, а проще было вообще его не выпускать. Что-то у них там не ладилось, не сходилось, не было единого мнения. Они не знали, как поступить, ударились в панику... Он воспользуется этим. И раз уж с первых шагов на этой планете определились его враги, то и друзья тоже найдутся.

Если только удастся уйти отсюда... Они долго медлили, но если впереди, на улице, есть посты, ему несдобровать.

Солнце по-прежнему низко висело над горизонтом. Оно словно не сдвинулось с места с того момента, как Ротанов проснулся...

Сзади сверкнул ослепительный зайчик, и вокруг, царапая кирпичную кладку, противно взвизгнули осколки. Все: оставаться здесь больше нельзя. Ротанов сжался перед броском, и в этот момент ему навстречу с улицы шмыгнул какой-то человек в плотной, облегающей одежде мышиного цвета. Он, видимо, не понимал, что здесь происходит. Растерянно смотрел на Ротанова и нерешительно тянул из футляра на поясе какой-то параллелепипед. Тянул неуверенно, словно не знал, что ему с ним делать. Ротанов ударил его по руке. Человек споткнулся и выронил оружие. Блестящий квадратик упал впереди Ротанова, тот подхватил его и, не останавливаясь, бросился под арку ворот. Над головой свистнуло, в лицо брызнуло каменное крошево. По тому, как был сделан этот выстрел, Ротанов понял: шутки кончились. Он мельком глянул на параллелепипед, зажатый в руке. Это был тепловой пистолет старого образца. В школе их обучали обращаться с музейным оружием и, кажется, не зря... У него солидная мощность, но заряда хватит всего на несколько выстрелов. Придется экономить... Он осторожно выглянул из-за арки. Узкая пустынная улица, горбом взбиралась на небольшой холм. Неряшливые низкие стены строений без единого окна убегали в обе стороны. Никакого транспорта, ни одного пешехода. Спрятаться здесь практически невозможно. Дурацкая ситуация, он даже не знает толком, против кого вынужден будет через секунду применить оружие. Кто бы они ни были — убивать он не имеет права, даже если придется защищать свою жизнь. И значит сейчас ему нужно скрыться во что бы то ни стало. Не устраивать здесь баталии, а скрыться. Вот только куда? В противоположной от подъема стороне улица упиралась в грязную сточную канаву с высоким каменным парапетом. На первый взгляд ему показалось, что там не пройти, но, еще раз внимательно присмотревшись, он понял, что если сумеет добежать до перекрестка, то у него появится шанс.

Давно он так не бегал. Ветер свистел в ушах, то и дело приходилось бросаться из стороны в сторону, чтобы не стать мишенью для очередного выстрела. Стрелять они начали слишком поздно, иначе бы ему несдобровать. И все же нескольких секунд не хватило, чтобы добежать до угла,— пришлось ничком броситься на землю. К счастью, теперь между ним и преследователями оказалась бетонная эстакада, пересекавшая улицу метрах в пяти над мостовой. Он заметил ее сразу, как упал, и тут же понял, что нужно делать. В той стороне улицы, откуда он бежал, уже можно было рассмотреть темные фигуры преследователей,— они жались к заборам... Ротанов дважды выстрелил, подрезая эстакаду тепловым лучом с обеих сторон. Еще в воздухе она разломилась на несколько частей и рухнула со страшным грохотом, перегородив улицу грудой обломков. Все вокруг заволокло пылью и дымом. Теперь у Ротанова появилось достаточно времени, чтобы незаметно, свернув за угол, перелезть через забор и попытаться укрыться в каком-нибудь строении. Если ему повезет и он сразу же наткнется на жилой дом, возможно, удастся выгадать еще полчаса или час, пока они будут прочесывать улицу в обе стороны, и за это время придумать следующий ход.