Сергей Волков - Объект «Зеро»

– Это вряд ли, – вдруг бухнул Леха, но, соблюдая режим «чистого эфира», отключился. Забегая вперед, скажу, что он оказался абсолютно прав – больше поговорить с ним мне так и не удалось…

Освещение отрубилось на двадцать четвертой минуте посадочного интервала. Затем, буквально через долю секунды, свет вспыхнул – и вновь погас. Одновременно пропала индикация на панельке связи слева от обзорной сферы, и страшная, воистину мертвая тишина воцарилась в моем отсеке.

Я попытался соединиться с КП по резервной частоте, но связь отсутствовала. Модуль тряхнуло, потом еще и еще. Меня подбросило, впечатав в переборку, и вдруг навалилась страшная тяжесть, от которой буквально затрещали кости. Через иллюминатор я видел, как поверхность Медеи встала дыбом, потом оказалась сверху. Я не мог вдохнуть, не мог пошевелить не то что руками – даже пальцами!

Началась дикая свистопляска. Огромный модуль вертело, словно щепку. Из-за переборки я слышал грохот и крики. Перед глазами плыли багровые пятна, сорвавшийся с крепежей «вертун» прижал меня, точно в нем была тонна веса.

Сильный удар! Гром ударил по ушам, и корпус застонал в ответ. Иллюминатор заволокло серой мглой. Я рухнул на пол, больно ударившись ногой. Перегрузка по-прежнему не давала возможности пошевелиться. Точно помню – страха не было, хотя я отчетливо понимал, что спустя несколько минут погибну. И еще: я представил тогда, что творится в других отсеках, каково сейчас экипажу модуля, и почему-то мне стало страшно за сотни тысяч колонистов, спящих в блоках гипносиума. Казалось бы, сама судьба пощадила их, подарив легкую и безболезненную смерть во сне. Но именно то, что они умирают в неведении, и заставило меня сожалеть не о себе, а об этих несчастных.

Еще более мощный удар перевернул модуль, бросив его вниз. Меня стошнило. Вцепившись в поручни, я ударился спиной о переборку, сполз на пол и вдруг почувствовал, что стало легче дышать и двигаться. Мы больше не падали – мы, получив ускорение, летели по косой дуге вперед и вниз.

Кое-как встав на четвереньки и упершись спиной в дверь отсека, я сунулся головой в полусферу иллюминатора. Сквозь разрывы туч внизу проносились горные вершины. Сплошное месиво из камня и льда, сулившее нам скорую смерть. Но я вдруг неизвестно почему обрадовался: «Хорошо, что не в океан!»

В тот момент я еще не знал, что после обесточивания всех систем модуля водород продолжал поступать в камеры сгорания планетарных двигателей. Когда модуль упал на девять тысяч метров и оказался в плотных слоях атмосферы, насыщенных кислородом, в камерах образовалось достаточное количество гремучего газа. Два удара, сотрясшие модуль, были взрывами, разворотившими кормовую часть. Но именно эти взрывы и спасли нас.

Модуль выровнялся, слегка задрав носовую часть, а поскольку площадь его была колоссальной, мы начали нисходящий и как бы планирующий полет к поверхности. Я пишу «как бы», потому что планер опирается на воздушные потоки, а мы из-за огромной массы продавливали их, со страшной силой трамбуя воздух. В какой-то момент, когда до гор оставалось несколько сотен метров, этот воздушный тромб ударил о ледник на склоне безымянного хребта, сорвав сотни тонн снега и льда. Нас подбросило. Словно выпущенный из катапульты снаряд, модуль полого перелетел через скалистый гребень, зацепил его кормой и разломился на две неравные части.

Меня бросило вперед, и началась такая тряска, в сравнении с которой все предыдущее оказалось детскими качелями. Если бы не пеноком на стенах отсека, думаю, я погиб бы, как погибли сотни и сотни колонистов.

Задняя часть модуля, в которой находились вместительные кормовые трюмы с техникой, припасами, сырьем и несколько отсеков гипносиума, осталась за гребнем, и там почти сразу же начался сильный пожар, сопровождающийся взрывами. Впрочем, об этом после, скажу лишь, что все люди, находившиеся в отсеках и гипоносиумах на корме модуля, а это без малого полторы сотни тысяч человек, погибли.

Пробороздив по пологому склону огромную канаву, передняя часть выехала на каменистое плато, ударилась о покатую скалу и наконец замерла. Конструкции корпуса не выдержали нагрузки, и модуль попросту распался, вспучив обшивку. Отовсюду повалили клубы дыма, в недрах гигантского сооружения трещало пламя. Грохот стоял неимоверный, пыль заволокла все вокруг, и оранжевая Эос казалась грозным оком древнего божества, гневно взирающего на нас.

В модуле, распухшем при ударе о скалу, образовалось множество дыр и трещин, и из них хлынул сплошной людской поток. Задыхающиеся, обожженные, покалеченные люди стремились как можно дальше уйти от смертоносного модуля, над которым уже вставало огненное зарево.

Впрочем, эти события, равно как и первые впечатления от поверхности Медеи, я описываю исключительно с чужих слов, так как сам в первые часы после катастрофы ничего не видел и не слышал…

Итак, модуль лежал на краю довольно обширного холмистого плато, протянувшегося на несколько десятков километров вдоль горного хребта. От гор на юге до обрыва на севере плато раскинулось на семь-восемь километров. Скалистый гребень, разломивший модуль, терялся в пыльной дымке на востоке, к которой быстро примешивался черный дым пожарища, западные же пределы бурой каменистой равнины очерчивало небольшое скалистое нагорье.

Обрыв, отделявший плато от огромной равнины, простирающейся на много сотен километров к северу, до самого океана, поражал воображение. Высота его колебалась от полутора до двух километров, и практически везде это были отвесные скалы. Видимо, когда-то давно, во времена тектонической активности, в этом районе произошел сдвиг пластов горных пород. Кажется, в геологии такое явление называется не то горст, не то грабен.

Мне, без сомнения, повезло. При ударе о скалу мой отсек буквально сплющило, но за мгновение до этого лист обшивки со сферическим иллюминатором выгнуло буквой Г, и он, спружинив, полетел в сторону. Я полетел вместе с ним, уцепившись за страховочные поручни – точно в соответствии с техникой безопасности. Память моя этого полета не сохранила, равно как и удара о поверхность. Сколько часов я пролежал без сознания, также неизвестно, потому как эти самые часы никто и ничто не считало.

Очнулся я в темноте от сильнейшей боли. Тело мое оказалось сжато со всех сторон, а в левое колено словно впились раскаленными зубьями огромные клещи, сжимаемые безжалостными руками палача.

Я заорал от боли и страха – но не услышал себя. Не услышал, потому что вокруг все грохотало, трещало и стоял ужасный крик. Пахло гарью. В какой-то момент мне подумалось, что я умер и нахожусь в могиле. Потом – что я замурован внутри искореженного корпуса модуля. Тут сверху что-то рухнуло, сдавив меня еще сильнее, и боль резанула ногу так, что я снова потерял сознание…