Андрей Имранов - Восход над Шалмари

– Сёма! Владимир Вячеславович, имейте совесть! – Молоденькая бухгалтерша, Вера вроде. В заметном подпитии. У неё, что ли, день рождения? – Ни с-слова о работе. Берите рюмки.

Дальше было всё как всегда – тосты, задушевные разговоры, буйное веселье, шумный поход до остановки. И ничего примечательного не было бы дальше в тот вечер, если бы не озарение, вдруг посетившее Семёна при взгляде на покачивающуюся походку идущих впереди дамочек. Ну, конечно! Пьяная мамаша! Тогда, давным-давно, почти двадцать лет назад…

Хотя мама свою работу всегда только ругала, Сёме мамина работа нравилась. Куда больше, чем работа папы Саши. У отчима всегда беготня, шум, папа Саша на кого-нибудь кричит, иногда приходит злой Главный Инженер и кричит на папу Сашу. И на Сёму никто внимания не обращает, разве что скажут: «Мальчик, не мешай». Неинтересно. То ли дело у мамы: никто на неё не кричит, даже Главный Инженер, проходя, кивает и говорит: «Здравствуйте, Тамара Владимировна» или «До свидания, Тамара Владимировна». Сразу видно, уважает. А если кто-нибудь утром опоздает, то картинка получается точь-в-точь как в школе: опоздавший мнётся и оправдывается, а мама (ну прям учительница) строго так ему выговаривает. Но в школе всё-таки дети, а тут взрослый человек переминается с ноги на ногу и лепечет что-то невразумительное. Значит, мама главнее даже учительницы.

И даже став старше и поняв, что должность вахтёра отнюдь не самая главная на заводе, Сёма частенько после школы шёл не домой, а к маме на вахту. Просто так, посидеть. Попить чаю, полистать прошлогоднюю подшивку «Огонька» или, представляя себя разведчиком, понаблюдать за прохожими через узкую амбразуру окна. Особенно за теми, которые входили и выходили в дверь здания напротив. Здания, в котором размещалось какое-то учреждение с громоздким и непроизносимым названием. Это много позже Семён узнает, что в шестом корпусе ВНИИГСКВТ размещается портал Тайга. А тогда детским любопытным взглядом он быстро приметил необычность многих из тех, кто проходил через высокие двустворчатые двери напротив его наблюдательного пункта. Несколько раз он пытался привлечь внимание мамы восклицанием «Смотри, какой дядя вышел!», мама смотрела, но не понимала. Объяснить, чем этот дядя привлёк внимание, не получалось – как только находилось слово, объясняющее странность прохожего, становилось ясно, что не такой уж этот прохожий толстый или там высокий. И руки не такие уж длинные. Сёма пожимал плечами и буркал лишь: «Не видишь, что ли, странный». Мама смеялась, ерошила ему волосы и называла фантазёром. Так что Сёма через некоторое время эти попытки оставил, но наблюдения не забросил.

На немолодую женщину в зелёном платье с ребёнком на руках он обратил внимание в тот момент, когда она подошла к тем самым дверям, явно собираясь войти. В это время дверь открылась, оттуда вышел мужчина в свитере (вполне обычный), увидел женщину и задержал начавшую закрываться дверь, приглашая заходить. Женщина, однако, заходить не стала, улыбнулась, что-то сказала, указав свободной рукой на спящего ребёнка и, не оборачиваясь, пошла по улице. Мужчина пожал плечами, отпустил дверь и тоже ушёл. Однако не прошло и пяти минут, женщина с ребёнком появилась у двери снова. Разведчик Кузнецов, которым в это время был Сёма, насторожился. На этот раз объекту наблюдения никто не помешал, и он, то есть она прошла внутрь здания. «А дверь-то еле-еле открыла – тяжёлая, – подумал разведчик. – Чё ж не зашла, пока открытой держали? Что-то тут нечисто». Некоторое время Сёма ещё постоял на посту, ожидая продолжения, но не дождался. Опять он увидел её случайно. Вечерело, мама уже собиралась «сдавать пульт на охрану», Сёма, проходя, бросил взгляд в окно и увидел ту же женщину, стоящую, прислонившись к закрытой двери. Лицо раскрасневшееся, платок сбился в сторону, и из-под него свисают пряди волос. Ребёнок проснулся и, что-то радостно лепеча, размахивал руками. Женщина вдруг резко оттолкнулась от двери, чуть не упав (Сёма вздрогнул), и пошла по тротуару, заметно покачиваясь. Пьяных Сёма видел достаточно, и воображение быстро нарисовало ему тёмную комнатку, небритых мужиков, самогонный аппарат и тётку, которая, настороженно оглядываясь, стучится в дверь этой самой комнаты. Вот пьяных женщин ему до этого видеть не приходилось. Тем более что у этой был на руках ребёнок. Наверное, ещё и потому, что возраст у той женщины был примерно такой же, как у мамы, картина уходящей покачивающейся фигуры с ребёнком, выглядывающим из-за плеча, врезалась Семёну в память отчётливо и надолго.

«Она не была пьяной», – вдруг понял Семён. Странно, но, несмотря на два десятка лет, отделявших его от того события, эта мысль принесла ощущение радости. «Конечно, – подумал Семён, – она прошла сквозь портал и вернулась обратно в тот же день. Часов шесть прошло, наверно. Вот и шаталась. Если Оскар прав, могла и с ума сойти. Стоп! А ребёнок?»

Семён улыбнулся: неправильность, раздражавшая его при каждом обдумывании разговора с Оскаром, наконец проявилась. Ребёнку, по воспоминаниям, было года два-три, ну не больше пяти. В соответствии с «проблемой релаксации» пятилетнему ребёнку, в один день дважды прошедшему портал, никак не полагалось радоваться жизни. Видимо, есть какие-то исключения. Возможно, дело в том, что ребёнок по пути «туда» спал? Или – возник ещё вариант – ребёнок недоразвитый, проще говоря, даун? У них же как раз проблемы с обучаемостью, значит, наверно, и портал воздействует слабее. «Прав ВэВэ, надо будет книжки почитать, – решил Семён. – Хотя, вообще, странно, как это её два раза в день в портал пустили. Да ещё и с ребёнком». Усмехнулся воспоминаниям: что-то тут нечисто.

Много позже Семён не раз задумывался над тем, как всё сложилось бы, не повстречай он тогда Оскара. Он ведь собирался всё рассказать шефу. Смог бы он сопоставить факты и понять то, что, несомненно, понял Оскар? И было ли уничтожение Сорок седьмого следствием действий Оскара или произошло по какой-то другой причине? Наверно, всё могло бы пойти по-другому, если бы не случай. Одно из тех простеньких, незаметных, случайных событий, за которыми потом, иногда годы спустя, отчётливо видна рука Судьбы. Семёну случайно встретился Оскар. На железнодорожном вокзале.

У Семёна дома кончилась картошка, и он собирался проведать бабу Настю, у которой в последнее время покупал всякие дары сада и огорода. Сам Семён, по причине в основном природной лени, садом обзаводиться не собирался и все необходимые для нормального питания фрукты, овощи и прочие корнеплоды покупал у частников. С бабой Настей – маленькой сухонькой старушкой с повадками сверхзвукового истребителя – Семён познакомился на рынке три года назад и был сразу покорён её оптимизмом и неукротимой энергией. Узнав, что старушке далеко за семьдесят, Семён удивился: бойкая говорливая бабулька никак не походила на развалину, каковыми, по мнению Семёна, должны были быть все, умудрившиеся дожить до таких лет. Ещё больше удивился, узнав, что она одна обрабатывает сад в десять соток. Позже Семён удивляться перестал. Энергии бабы Насти хватило бы на троих и ещё бы немного осталось. Летом она возилась в саду, собирала грибы и ягоды, зимой шила, вязала и вышивала, делала из заготовленных припасов сотни банок икры, салатов и лечо. И во все времена года являлась сушим проклятием для всех социальных организаций, имеющих к ней хоть самое малое отношение. Впервые попав к бабе Насте домой и обратив внимание на характерный узкий высокий сейф, Семён узнал, что баба Настя ещё и охотница. Правда, в последнее время на охоту не ходит: «Старая стала, – пожаловалась она, возясь на балконе среди необъятных запасов всяких солений и варений. – Сентиментальная, как институтка, – сообщила, проносясь мимо с пятилитровой банкой в руках. – Подстрелю зверюшку, посмотрю, и так жалко становится, аж слёзы на глаза наворачиваются, – донеслось из кухни. – Терпела, терпела да и бросила. На рынке теперь мясо покупаю». Баба Настя прошла всю Великую Отечественную от Москвы до Берлина, причём не абы как прошла, а в полковой разведке. Это, впрочем, Семёна уже не удивило: если предположить, что в молодости у неё было энергии не меньше, то оставалось только посочувствовать бедным фрицам, имевшим злое счастье оказаться у неё на пути.