Елена Грушко - Созвездие Видений

Э, какой ни есть этот Лиховид, выходит, сыскался и ему супостат лютый. За что, за какие провинности, а не то — за какие доблести обратил он молодца-чужеземщину злой образиной, этакую жуть напустил? Ох, бедный, бедный Лиховид…

Зорянка глядела, глядела на него, и не ужас буйный, а тихий, тайный страх — священный, как тот, что испытывала она лишь пред Белоомутом, да еще в пору дедовских волшебств, — входил в ее сердце. И она подумала; что вот так же, затаенно-покорно, глядит всякий, даже самый дикий зверь на человека, пораженный его обличьем, его богоподобием. Вот и она смотрела на Лиховида, пытаясь разглядеть за страшной шкурой черты божества. И не чудище он, значит, а дух чудес?

«Он из рода богов! — мелькнула мысль. — Какое счастье! Но как выручить его, как помочь вновь молодцем скинуться?..»

Север даже поежился от ее пристального взора. Торопливо закрутил кассету по столу, сворачивая имитограмму.

Дрогнули, поплыли в золотисто-голубоватом небе остроконечные башни, заколебались фигуры людей.

Гостья всплеснула руками, провожая взглядом последние призраки Горита, тающие, словно дым, а потом вдруг жалость отобразилась на лице ее. Торопливо приблизившись к Северу, девушка сорвала с себя еще влажные лохмотья… и навзничь простерлась у ног Севера.

— Переведайся со мною! — сказала она, моляще глядя на него снизу, и смежила ресницы.

Север так и обмер. Почему-то прежде всего его поразило это словечко «переведайся» с его корневой основой, находящейся в несомненном родстве с «Ведами» — великим эпосом Ирия, — само по себе важное доказательство того, что Первые были здесь!.. Но не от этого захватило дух. Вяло бродили в голове мысли о каком-то еще обряде, свидетелем которому он стал сейчас, и не сразу пробилась догадка, что гостья призывает его к страстным забавам.

Почему-то когда он смотрел на нее, покорно лежащую вот так, вспомнилось вдруг видение цветка-Солнца, плывущего по небесным волнам, и Север ощутил голод и жажду — но не гортанью, не нутром, а словно бы всем телом своим.

Он многое унаследовал от Старого Севера (недаром один из Северов был избранником прекрасной Кибелии, еще до того, как та в составе Первой Экспедиции отправилась на Землю) и был искушен в тайных обрядах: в совершенстве умел исполнять все 200 танцев Тантрары, знал все правила, предписанные, чтобы раззадорить женщину. Но она… она вела себя так, словно ни ее, ни его не надо разогревать неукоснительным и порою надоедливым соблюдением ритуала… она словно бы сразу готова принять его в объятия! А разве… так бывает?

От смущения Север шевельнуться не мог. Стоял столбом, мучительно ощущая свои пересохшие губы, и чудилось, что ему стало вдруг тесно в скафандре. Он обежал взглядом приборы, словно ища спасения у этих молчаливых и безучастных свидетелей его конфуза, и машинально отметил, что на карте зафиксировано свечение нового солнца в созвездии Двух Птиц.

Девушка между тем выжидательно приоткрыла один глаз и, словно угадав его состояние, поднялась, прикрываясь длинными, тяжелыми прядями цвета увядшей травы.

— Иль боги в небесах не любятся? — спросила она обиженно. — Неужели не ведаешь, что к чему? Север пожал плечами.

Девушка повернулась к нему боком, прикрываясь рукой. Ее грудь мягко мерцала меж тонких пальцев. Другой рукой она попыталась завернуться в свои еще непросохшие лохмотья, и губы ее при этом брезгливо изогнулись.

Тогда Север, наконец, одолел свое омертвелое изумление, поняв, как можно завоевать приязнь гостьи! Словно бы заранее знали те, кто снаряжал его в дальний путь, что придет миг, когда все припасенное понадобится. Женщины — везде й всюду женщины, и, понятно, гостья его сразу сообразила, как управиться с тонким голубым платьем.

Правда, оно закрыло ее ноги до самых пят, и девушка растерянно приподняла подол. Север понял: трудно бегать по лесу будет! Он заглянул в нишу, но ничего подходящего не увидел, кроме двух поясов своей собственной формы: одного кожаного, с ножнами, и другого — богато вышитого, чисто декоративного знака отличия. Конечно, не дело нарушать форму, но девушка сделалась вдруг такой печальной, что он без раздумий протянул ей широкую расшитую ленту.

Ее лицо загорелось восхищением.

— И еще подпоясь узорчатая!.. — самозабвенно прошептала она, озаряя Севера благодарным взглядом, а он внезапно подумал, что она прекрасна и там, на Ирии, могла бы сравниться даже и с Нинной… нет, пожалуй, сравнение было бы не в пользу Нинны.

Но, кажется, решил Север, уже пора знакомиться.

— Как твое имя?

Наверное, он правильно произносил все слова, потому что девушка смотрела спокойно и доверчиво.

— Среди людей — Меда.

Север глянул озадаченно: а где ж еще может у нее быть имя, как не среди людей?!

— А твое — Лиховид?

— Нет, Север. — И усмехнулся ее изумлению:

— О, так вот ты откуда! Из зимних краёв!

— Почему это?

— За лесом лежит страна Солнца, — серьезно глядя прозрачными серыми глазами, пояснила она. — А за нею Зимняя держава. Там живут злые духи: по полям-по лесам скачут, пятками по мерзлой земле стучат-трещат, в кулак дуют, мороз выдувают. Летит тот мороз от Зимних краев до наших, а как долетит, время сна настает: лист с деревьев падает, птицы улетают, да и люди, подобно медведям, спят под снегом до тепла. Разве ты не оттуда? А я подумала, там северяки и живут… И что ж, волей, неволей ты здесь?

— Нет, — покачал он головой, — нет, завела меня сюда неволя. — Он задумался было, а потом переключил звездную карту на верхний экран, чтобы ей было привычнее воспринимать картину неба. — Я воо-он с тех небес, где семь звезд воедино стоят, — пытался объяснить он ей азы космонавигации. — Это называется Созвездие Видений.

Она так и ахнула, прижав ладони к щекам:

— Видений?! То есть снов? Так значит, ты — только лишь сон? Тогда я не хочу просыпаться!

Нецый таился в кустах, окружавших поляну, и терпеливо смотрел на эту диковинную избу, что выросла здесь в одночасье, скорее гриба после дождя. Не иначе вседей могучий бабуны навел! Поглядеть бы на него! Нецый будет стеречь хоть до утра, подобно шишу-лазутчику, но дождется, увидит, кто…

Он не успел додумать. Дверь избы бесшумно отворилась, и на пороге очутилась — Меда.

— Хитер узор! — даже присвистнул Нецый.

Живая?! Неужто почудилось ему, что чудище лесное выволокло ее из Обимура перепончатою лапою и тут же растерзало без остатка? Да и она ль это — в одеянии невиданном?..

Нецый насторожился.

Порог избы, на котором стояла Меда, был поднят высоко, в человеческий рост, над поляной. Меда то окидывала лес смеющимся взглядом, то поигрывала чем-то округлым — не то чудесным плодом, не то золотисто-зеленоватым камнем. Порою она оглядывалась, словно там, в этой странной избе, таился некто, с кем она никак не могла распрощаться. Нецый так никого и не мог рассмотреть, но вот то, что Меда держала в руках, он сразу узнал.