Стивен Бакстер - Эволюция

Маленькая головка дрожала, крохотная чешуя и перья были всё ещё мокрыми от желтка — детёныш динозавра сделал свой первый вдох. Он был похож на птенца-переростка.

Этого момента только и ждал дидельфодон. Это млекопитающее размером с домашнюю кошку было одним из самых больших зверей своего времени. Покрытый чёрно-серебристой шерстью, он припал к земле. Затем он бросился вперёд, схватил птенца за тонкую шею, выдернул его из скорлупы яйца и подбросил в воздух.

Жизнь птенца была горсткой кратких и ярких впечатлений: холодный воздух снаружи от треснутой скорлупы, бледное сияние кометы и ощущение полёта. Но сейчас под ним разверзлась горячая пещера. Его кожа всё ещё была влажной от желтка; птенец умер мгновенно.

Тем временем ещё больше птенцов выбиралось из земли, выклёвываясь одновременно. Было такое ощущение, словно земля внезапно стала кишеть детёнышами динозавров. Дидельфодон и остальные хищные млекопитающие занялись едой.

Древняя стратегия выживания в действии. Динозавры были рептилиями, которые откладывали яйца в землю. Хотя некоторые родители оставались со своим выводком, не существовало ни одного способа защитить абсолютно все уязвимые яйца и птенцов. Поэтому динозавры откладывали много яиц, а их выклев был синхронизированным. Одномоментно должно проклёвываться множество выводков из кладок, отложенных в данной части леса: сотни птенцов. Смысл этого явления состоял в том, что подлесок внезапно оказывался наводнённым толпами детёнышей динозавров, и их будет слишком много даже для самого голодного хищника. Большинство птенцов погибнет, но это не имеет значения. Достаточно было того, что выживут лишь немногие из них.

Но именно здесь и этой ночью стратегия не сработала — и это было ужасно для птенцов динозавра. Мать этих птенцов была охотницей, жившей отдельно от своей стаи. Попавшая в жизненный тупик, голодная, боящаяся сама стать жертвой хищника, она сделала свою кладку в старом и знакомом месте — это гнездовье использовалось на протяжении тысячелетий — и прикрыла их гниющей растительностью, обеспечивая теплоту. Она сделала ровно то, что должна была сделать, за исключением того, что сделала это в неправильное время, и теперь яйца должны были проклёвываться отдельно от сотен других яиц.

В воздухе смешались вонь крови, низкое рычание хищников и жалобный писк обречённых птенцов. На этом отвратительном банкете присутствовали млекопитающие многих видов. Самым крупным был большой дидельфодон. Присутствовала пара дельтатеридиумов, похожих на крысу всеядных существ, не сумчатых и не плацентарных, а представителей уникальной линии, которая не переживёт динозавров. Многие из существ, собравшихся здесь, обладали потенциалом, выходящим далеко за рамки их нынешнего положения; одно невзрачное маленькое существо было предком линии, которая в дальнейшем приведёт к слонам.

Но пока всё, что их интересовало — это их собственные пустые животы. Не удовлетворённые медленным выклевом борющихся за свою жизнь птенцов, млекопитающие уже начали раскапывать нетронутую грязь, разыскивая пока не проклюнувшиеся яйца, разбрасывая в стороны покров из мха, уложенный поверх гнезда динозаврихой-матерью.

К тому моменту, когда Пурга добралась до этого места, гнездовье превратилось в бойню, в кишащую массу тел кормящихся млекопитающих. Пурга, опоздав к драке, стала нетерпеливо раскапывать грязь. Вскоре у неё в пасти хрустнули крохотные кости. И она так глубоко зарылась головой в землю в поисках спрятанной на глубине вкуснятины, что оказалась последней, кто узнал о возвращение динозаврихи-матери.

Она услышала гневный рёв и почувствовала дрожь земли.

Пурга вытащила голову из грязи; её морда была липкой от желтка. Другие млекопитающие уже исчезали в гостеприимную зелёную тень леса. На какой-то миг Пурга увидела существо целиком — невероятного пернатого монстра, застывшего в воздухе с распахнутыми конечностями и разверстой пастью. А затем на фоне неба мелькнула огромная когтистая лапа.

Пурга зашипела и свернулась в клубок. Она слишком поздно узнала, что это было гнездо троодона: ловкого и проворного убийцы… и специализированного охотника на млекопитающих.

Название «троодон» означает «ранящий зуб».

Ранящая, доросшая до размера собаки, была не самой крупной среди динозавров, но она была умна и проворна. Её мозг был сравним по размеру с мозгом нелетающих птиц более поздних эпох, которых она несколько напоминала.

Её глаза были такими же большими, как у Пурги, и так же хорошо приспособленными для ночного зрения, и они могли смотреть вперёд, обеспечивая бинокулярное зрение, позволяющее ей лучше определять положение своих маленьких и проворных объектов охоты. У неё были ноги, которые позволяли ей прыгать, словно кенгуру, длинный серповидный коготь на втором пальце каждой ступни, и лопатообразные кисти передних лап, появившиеся в процессе эволюции именно для того, чтобы выкапывать и убивать удирающих млекопитающих.

Она была покрыта мелкими гладкими перьями, сложным производным чешуи. Перья задумывались не для полёта, но для согрева в ночном холоде. В климате, лишённом перепадов температур, который распространился в те времена по Земле, для сохранения тепла не требовался бы механизм обмена веществ по типу теплокровных животных: если ты достаточно велик, то твоё холоднокровное тело сохранило бы свою высокую температуру на протяжении всей ночи, даже если ты живёшь в самых экстремальных условиях Земли, на полюсах. Но мелкие динозавры вроде троодона нуждались в некоторой дополнительной теплоизоляции.

Неважно, была ли она мелкой, или нет, но у неё был мозг одного из самых крупных размеров среди всех динозавров. И в целом она была прекрасно вооружённым охотником. Но у Ранящей были свои собственные проблемы.

Она не могла этого знать, но они были вызваны расширением Атлантики, масштабным геологическим событием, которое происходило на протяжении всего мелового периода. По мере того, как обе Америки сдвигались на запад, огромное внутреннее море Северной Америки мелело и высыхало, а ближе к западному побережью, всего лишь в нескольких сотнях километров от гнездовья троодона, возник целый ряд новых вулканов — словно прорвалась запущенная рана. Вулканическая активность нарушила сложное сплетение нитей жизни сразу с нескольких сторон. Молодые вулканы проявляли почти непрерывную активность, извергая дым и пепел с изрядной примесью серы, которая, смешиваясь с дождём, превращала его в кислоту. Исчезли многие виды растений, а деревья на возвышенностях превратились просто в голые стволы. В иных местах было и прямое разрушение: огромные языки холодной лавы врезались глубоко в лес.