Борис Акунин - Фантастика

— Лоуренс чего-то не пошел, нудновато, — охотно откликнулась Регинка. — А рассказ классный. Название клёвое — «Жаль, что вас не было с нами». И концовка супер. Как в сказке.

— Так это и есть сказка, — грустно улыбнулся Роб. — Разве ты не поняла? Главный герой не стал знаменитым, не женился на кинозвезде. Это он всё нафантазировал, от тоски и одиночества.

Сказано было правильным тоном — легким, не напрашивающимся на жалость. На Регинку, кажется, подействовало. Она посмотрела на Роба как-то по-особенному, будто увидела впервые. Слегка подалась вперед, ненароком скинув Петькину руку. У Роба внутри всё так и запело.

Нет, определенно что-то такое между ними в тот момент проскочило, какая-то вибрация, что ли.

Он небрежно, без нажима, порулил дальше:

— А «Любовника леди Чаттерли» ты зря бросила. Там вначале, действительно, тяжеловато продраться. Зато потом такие любовные сцены — вообще, крыша едет.

Петька Солнцев хоть книжек и не читал, но дураком не был — сообразил, что его оттирают. И врезал Робу по полной: и слева, и справа, и по мордасам, и ниже пояса.

Посмотрев на вальяжно, нога на ногу сидящего Дарновского, задержал взгляд на обтянутой липовым индийским денимом коленке. С деланой почтительностью протянул:

— Ого. Джины-то — настоящий «Мильтон», с тигром на лейбле. Поди, в «Детском мире» очередь отстоял? Поздравляю.

Перегнулся и покровительственно потрепал Роба по щеке — того аж передернуло.

Тут, как назло, еще и кассета кончилась, на веранде стало тихо. Все слышали, как Солнцев утаптывает соперника.

— А это что? Хоули шит! — Петька ткнул пальцем в горделиво выставленную кроссовку. — Настоящий «адидас»! Где достал? Говорят, во время Олимпиады всем дворникам и туалетным работникам такие выдадут бесплатно.

Но и этого ему показалось мало.

— Ну, Робин-Бобин-Барабек, ты прямо картинка из журнала «Работница», настоящий герой-любовник. — Солнцев подмигнул и сделал кулаком похабный жест. — «Любовник леди Кулаковой». Ты бы поосторожней с этим делом, а то никогда от прыщей не избавишься.

Все так и грохнули. Даже Регинка, предательница, хихикнула. А Роб только глазами захлопал, потому что подлый Петька не только ударил по самым больным местам, но еще и угадал: и про очередь за двенадцатирублевыми джинсами, и, конечно, про «это дело».

Эх, если б только не позорная растерянность, не жалко отвисшая челюсть, не прилившая к лицу кровь!

На «леди Кулакову» надо было просто скривиться — мол, фи, сэр, что за пошлость. А по поводу штанов и кроссовок ответить спокойно, с достоинством: «Петь, ты так сильно не гордился бы. Ну, купил тебе папочка бибику и кожаный комбинезончик, большое дело. Да и вообще, мужское ли это дело, о тряпках лялякать?»

Но сник Роб перед лицом прямой агрессии. Повел себя, как полный кретин: покраснел, вскочил и под всеобщий хохот выбежал вон. То есть фактически признал, что он червяк, гопник, онанист. При всех, при Регинке!

Как после этого жить? — спросил Роб у своего отражения. Оно по-мефистофельски скривилось, заколыхалось — это машину качнуло на ухабе.

По радио вялый интеллигентский голос нудил какую-то рифмованную тягомотину, из Пушкина что ли.

Автобус снизил скорость на повороте, потом ни с того ни с сего вдруг вильнул в сторону, да так резко, что Роб приложился лбом об стекло.

К группенфюреру

Серый дернулся от неожиданной, шальной мысли.

А если самого Рожнова отметелить?

Ясное дело, не в одиночку.

Если Мюллера попросить, а?

А чего. Что Рожнов срок мотал, это Мюллеру по фигу, он и сам в колонии отсидел.

И взрослого мужика Мюллеру уделать не штука. Особенно если вместе с пацанами из команды.

Вот на прошлой неделе случай был.

Шли они, «зонтовские», из Лесгородка по бетонке: Мюллер, Серый, Бухан и Лёха с Пищиком. Вдруг видят — «жигуль» на обочине, с московским номером, и дядька раскорячился, колесо меняет. А время к вечеру, на дороге никого.

Мюллер говорит, шепотом:

— Зольдатен, лопатник видали?

У мужика и вправду из заднего кармана бумажник торчал, крокодиловой кожи. Или, может, черепаховой — короче, богатый лопатник, блестящий.

— Пищик, Лёха, Серый, в кусты! — скомандовал Мюллер. — Бухан, отстал на десять метров.

И пошел к машине, не спеша, вразвалочку.

Серый из кустов смотрел — сердце колотилось. Неужто в натуре на гоп-стоп мужика возьмет? Это ведь не у пацанят возле школы гривенники трясти, это статья, «разбой» называется.

А москвич, хоть и оглянулся на звук шагов, но ничего такого не подумал. Мюллер собой не ахти какой страшный: рыхлый такой белобрысый пацанок, коротко стриженный, во всем черном. На шпану не похож.

Настоящая фамилия у старшого «зондеркоманды» была Мельников, по-немецки «Мюллер», как в кино про Штирлица. Он был задвинут на фрицах. Себя велел звать «группенфюрером», язык сломаешь. Пацанов с Куйбышевской улицы всегда называли «зонтовскими» — из-за кафе «Дружба», где летом на улице зонты выставляют. Так Мюллер переделал по-своему, сказал: «Мы теперь будем не зонтовские, а зондеркоманда, ясно?» «Зондеркоманда», конечно, красивее, кто спорит.

Короче, подходит Мюллер к дядьке, остановился, сказал ему чего-то или, может, спросил. Мужик, не оборачиваясь, ответил. Тогда Мюллер как размахнется — и хрясь ребром ладони по наклоненной шее. Тот так и шмякнулся мордой в бампер. А сзади уже Бухан подлетел, и ногой, ногой.

Когда Серый с остальными подбежали, лопатник был уже в руках у Мюллера, а Бухан дядьку за щиколотки выволакивал — тот с перепугу под тачку полез.

Мюллер документы раскрыл, прочел вслух фамилию, имя-отчество, адрес.

— Гляди, — говорит мужику, — мусорам стукнешь, тебе капут.

А по дядьке видно было, что никуда он не стукнет — до того перетрухал. Только канючил:

— Ребят, паспорт с правами отдайте, а?

Дал ему Мюллер вместо паспорта ботинком по ребрам, кинул выпотрошенный лопатник, и все дела.

После поделил бабки, целых пятьдесят пять рублей: тридцатник себе взял, пятнадцать рублей Бухану. А Лёхе, Пищику и Серому чирик на троих. Еще и сказал:

— Эх вы, шестеренки. Прибежали на готовое. Фольксштурм какой-то, а не зондеркоманда. Один Бухан — боец, и у того вместо башки кастрюля.

Что такое «фольксштурм», Серый не знал, но что в городе «зонтовские» числились не в большом авторитете, это факт. И пацанов маловато, и настоящих быков среди них нет. Бухан, хоть и здоровый, но тупой, что правда, то правда. А Мюллер, конечно, знает всякие приемчики типа ребром ладони по шее, но против таких бойцов, как «сычовский» Репа, кишка у него тонка, не говоря уж про Штыка с его «вокзальными».