Кровавое Благодаренье (СИ) - Большаков Валерий Петрович
Ветер изменился, натягивая жар и вонь, и Синти закричала:
— Едем, Фред! Едем! Прочь отсюда!
Мотор взревел, покрышки взвизгнули, и «Тойота» понеслась к городу — в авангарде полчища желтых такси, сбегавших с чудовищного аутодафе.
Воскресенье, 26 ноября. День
Щелково-40, улица Колмогорова
— О, темпора, — пробубнил я себе под нос, — о, морес…
Да-а… «Deep state» превзошло себя по части «особой жестокости и цинизма» — устроило «Кровавое Благодарение».
Под таким заголовком вышла статья в «Комсомолке» — чувствовалось, даже сам автор, матерый международник, был потрясен варварскими повадками устроителей «мегатеракта». Откровенно людоедский выбор — затеять массовое истребление в праздничный день, в момент наибольшего наплыва народа! Хотя чего еще ждать от «глубинного государства»? Сказал же кто-то из американцев, что, стоит только арестовать четыреста богатейших людей Штатов, как все войны в мире сразу прекратятся.
Агрессия ради наживы, теракт ради наживы — олигархи себе не изменяют. Но меня, если честно, сразила иная весть — об убийстве Даунинга. Кто мне все те тысячи раздавленных, сгоревших или умерших от ожогов? Да никто! И, когда люди утверждают, будто им жалко эту безликую, безымянную массу, они притворяются. Надо быть Христом, чтобы возлюбить дальнего! А мы, смертные, горюем по тем, кого знаем, о ком помним.
Джек Даунинг… Он мне не друг, не товарищ даже. Строго говоря, мы с ним находились по разные стороны баррикад. И все же я помогал ему, а он — мне. Наверное, потому что малость игривое определение «рыцарь плаща и кинжала» подходило Даунингу с акцентом на слове «рыцарь». Даже воюя с СССР, он оставался джентльменом. Честь и сгубила его…
А самое поганое заключалось в том, что я стал косвенным виновником смерти вице-президента. Ведь, по сути, сведения о мегатеракте Джеку передали от меня. А «предиктору Михе» он доверял…
…Угрюм и скован, я поглядывал на экран новенького «Горизонта». Шла «Международная панорама», и плазменная панель раздувала пожарище в аэропорту Кеннеди. Падали самолеты, обрушивались терминалы, протуберанцами закручивался огонь — и ни звука. Только и слышно, как за кадром причитают дрожащие голоса: «Ohmy God! Oh my God!»
Экран мигнул, и пошла профессиональная картинка — мрачные, закопченные развалины, пелена сизого дыма, стреловидные силуэты обугленных авиалайнеров на траурно-черных гарях… Пожарные и агенты ФБР беспомощно и потерянно толклись, боязливо ступая по жирной саже — подошвы их ботинок уминали не только бетонное крошево, но и человечий пепел.
— Воистину бесовское, нечеловеческое злодеяние… — вытолкнул голос Овчинникова. — Власти пока хранят молчание, хотя уже мелькнули вбросы в Интерсеть, винящие то исламских террористов, то маоистов, то и вовсе администрацию Картера. Пожалуй, самым ярким и аргументированным стало вчерашнее интервью Синтии Даунинг, бывшей супруги вице-президента Соединенных Штатов, убитого накануне мегатеракта. В обоих преступлениях она обвинила анонимную группу американских миллиардеров и политиков, задумавших «Кровавое Благодарение», и приведших его в исполнение. Действительно, за сутки до своего убийства Джек Даунинг направил письма с предупреждением о готовящейся изуверской гекатомбе в ФБР, ЦРУ, в редакции крупнейших газет, в адрес Си-Эн-Эн и Эй-Би-Си. По словам его вдовы, Даунинг располагал доказательствами вины нескольких богатейших и влиятельнейших господ, реально правящих Америкой, только действующих через посредников, исподтишка. Спрашивается, понесут ли они наказание за мучительную смерть тысяч ни в чем неповинных людей? Ответ отрицательный…
Резко оттолкнувшись плечом от притолоки, я покинул гостиную — и сразу нацепил добрую улыбку Деда Мороза. Мне навстречу шагала Лея, любовно тиская Кошу. Взгляд у животного был загнанный и обреченный.
— Хор-рошая киса… — нежно ворковала малышка. — Хор-рошая… Пап, смотр-ри, поймала!
— Только ты с ним поласковей, ладно? А то Коша уже старенький…
— Стар-ренький⁈ — изумилась девочка, и призадумалась. — Ну, ладно тогда… Не буду ему платья мер-рять. Поглажу немножко, и отпущу!
— Молодчинка, — моя ладонь скользнула беглой лаской по золотистым локонам Леи.
Заходить на кухню я не стал, там собрались все три грации — Рита, Инна, Наташа, — и вели светскую беседу. О модных трендах, о мужчинах и детях, о киношных нравах и о массовых многопользовательских ролевых онлайн-играх. Куда мне, нубу…
Ритин голос выплыл из общего щебета, делаясь громче и ближе. Вот она, моя красавица…
Женушка явилась, как мимолетное виденье, в модных шароварах и толстовке. Она была старше меня на четыре месяца, но называть Риту дамой бальзаковского возраста язык отказывался — донна выглядела, как третьекурсница. Ни одной морщинки, ни единой седой нити в радикально-черной гриве!
Дошло до того, что красотка начала стесняться юного овала лица и гладкой кожи. Она перестала краситься, завязала с помадой и тушью для век, но выглядеть худосочной и блеклой все равно не выходило…
Засмотревшись, я подзабыл держать покер-фейс, и чуткая Рита моментально уловила мужнино состояние. Обняв меня за руку, она нежно потерлась носом о мою щеку.
— Мишечка, ты ни в чем — слышишь? — ни в чем не виноват! Наоборот, еще и поделился подозрениями об этом мерзком мегатеракте. А уж за то, что Даунинг пренебрег безопасностью, ты точно не в ответе! Нет, мне очень жалко Джека, но надо ж было думать! Он же знал, с какими страшными людьми связывается! Так что… Судьба!
— Судьба… — механически повторил я, и встрепенулся. — Да ладно, Рит, не обращай внимания. Пройдет.
— Все-е пройде-ет, и печаль и ра-адость… — пропела Инна, пританцовывая и улыбаясь, как только она одна могла — с лукавым весельем. Мгновенно оценив диспозицию, «Хорошистка» тут же обняла меня за другую руку, подлащиваясь. — Мишенька… Ты обещал кое о чем поговорить с Васёнком…
— Ох, и точно! Забыл совсем. Пустите-ка…
— А мы тебя не держим, — ласково промурлыкала Рита.
— И не думали даже, — поддакнула Инна.
— Ну, я же сам не вырвусь!
Рассмеявшись, парочка ослабила женское притяжение, а тут и Наташа выглянула, улыбаясь ясно и мило.
«Как быть нам, султана́м…» — мелькало в голове, пока взбегал по лестнице, не оглядываясь на «гарем». А то я не знаю, о чем судачат мои «жёны»…
— «Ясность тут нужна», — пропыхтел я, взобравшись на галерею.
Дверь в Юлину комнату стояла распахнутой — доча обличала высоким звонким голосом, а сына уныло гудел баритоном в свое оправдание.
— Васёнок, ты хоть понимаешь, что Марина Сильва еще маленькая совсем? — нападал Юлиус.
— Ничего не маленькая… — мямлил Вася. — Между прочим, она старше тебя, ей шестнадцать уже… С половиной.
— Подумаешь, старше! — пренебрежительно фыркнула девушка. — Не умней же!
— Да не было у меня с ней ничего! Мы… целовались только…
— И щупались, небось?
— Ну-у… так, немножко…
Подслушивать нехорошо, решил я, и постучал в открытую дверь.
— Можно?
— Конечно, папусечка! — вскочила Юля. — Тебе всегда можно!
Глянув на рдеющего Василия Михайловича, я подумал, что рослого, широкоплечего детину смешно звать Васёнком, но Юлия Михайловна всегда, всю жизнь будет держать его за младшего непутевого братца.
— Мне… выйти? — неуверенно затянула красна девица.
— Нет-нет! — замотал головой добер молодец.
Я устроился с краю девичьей кровати, Юля чинно присела рядом, а Васёнок, потоптавшись, оседлал жалобно скрипнувшую табуретку, обитую ковровой тканью.
— Этот верзила мне всю мебель переломает… — забурчала девушка, но не выдержала, хихикнула.
Парень облегченно расплылся, а я гордо отзеркалил его улыбку — красавец! Весь в меня!
— Для зачина сообщу наиприятнейшее известие: Марина Сильва де Ваз Сетта Баккарин прибудет к нам на Новый год. Вместе со своим папой.
Васёнок засиял до того явно, что Юлиус негодующе фыркнула.
