Манекен за столом (СИ) - Гуцу Юрий Павлович

Витамин доблестно дрался с искажённым лицом. Ему достался настоящий верзила, на голову выше его самого, и я поспешил ему на помощь.

На перекрёстке появился рыбный фургон и устремился к нам. Свет от фар заскользил по стенам. Все бросились врассыпную.

Я перемахнул в ближайший двор. Окна были темны, хозяева спали. Всё было тихо, как во сне. Я двигался по ухоженной дорожке, и мне казалось, что я ночной дух, вольно перемещающийся между домами и деревьями. Кажется, обошлось.

Я стоял на пустыре со старой башней. Луна посеребрила плотную кладку. Я коснулся твёрдых, ровных кирпичных рядов.

Ощущение, будто я дух, не покидало меня — так вокруг было тихо, покойно. Безлюдно. Ветер овевал меня.

Возле старой башни стоял грузовик Опыта. В небе над башней повисли низкие звёзды. Я залез в кабину. Опыт дремал, нежизнеспособно уронив голову на одно плечо. Пахло ещё не остывшим железом. Опыт очнулся.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — сказал я. — А у вас как дела?

— Всё нормально, — простодушно сказал он. — Уже все.

— А ты как?

— Ищу квартиру.

— Смотри, — сказал я шутливо. — Скоро сезон.

— Меня это не беспокоит.

А в самом деле, подумал я, скоро сезон. В городок нахлынут туристы. Все в это время, несмотря на жару, стремятся к романтическому побережью. Жара жарой, но и загар соответствующий. И настроение у всех отличное. Экзотика!

Я вытянул ноги. Кабина была просторная и вместе с тем уютная. Опыт долго выбирал себе агрегат, и у него были неплохие варианты.

Узрев конечный результат, все наперебой стали выражать своё сочувствие, а новый владелец в нём не нуждался, он был полностью удовлетворён.

Не меньше прежнего, не перестававшего удивляться по-своему — спихнуть такой лом с виду задача безнадёжная в мелькании лощёных форм и вездесущих агентов.

Автомобиль был отличным — мощным и быстроходным. Знатный вездеход. Я отвлёкся.

По улице бежали, напрягаясь изо всех сил. Это были Витамин и Лагуна. Горка, которую они одолели, была крутой. Я открыл дверцу.

— Бегаете?

— Сейчас узнаешь! — пообещал Лагуна.

Они остановились у машины, глубоко дыша.

Рыбный фургон тяжело подымался в гору. Я поменялся с Опытом местами, о чём он, незаменимый, не сразу догадался.

— Давай, Пик, — сказал Витамин, высовываясь у плеча. Он никак не мог отдышаться.

Я не спеша повёл машину, не тормозя на поворотах. Полицейские сразу стали отставать. Витамин переживал так, словно сам был за рулём. Мы перебрасывались короткими фразами.

— На трассу, — подсказывал Витамин.

Лагуну не было слышно. Опыт сжался. Ему не впервые было попадать в такие истории не по своей воле, но я всякий раз испытывал к нему сочувствие.

Пикап держался цепко, словно угадывал наше продвижение. Фары скрывались за поворотом и появлялись снова.

Потянулись трущобы. Полиция, как и все, не любила эти места. Безлюдные трущобы все избегают. Именно здесь всех поджидали всякие неожиданности.

Сейчас они старались отрезать нас от них, как от неведомого резерва, считая, что мы рвёмся туда, но поздно хватились. Зеленоватая тень вяло скользнула в развалинах. Фургон вильнул и лег набок.

Наш грузовик вскарабкался на трассу. Полицейские осознали свою ошибку, испуганно озираясь, пытались поднять свою машину, но я уже газовал по отличной дороге. По мегафону громогласно требовали остановиться.

Лагуна определённо спал, похрапывая.

Раздались хлопки далёких выстрелов и дикие выкрики. Я знал об этих рикошетах. На скорости мы ворвались в санаторий, будоража уснувшие улицы.

На площади мы остановились. Все выбрались из машины. Лагуна тоже вылез и спросонья осматривался. Он не понимал, где мы находимся.

— Я знаю здесь один популярный шалаш, — сказал Витамин, томно потягиваясь. — Наливки — поэзия!

Дальновидный сердцеед объездил все побережье со своими девицами, пользуясь их машинами.

— Сейчас нам нельзя возвращаться. Пошли, Пик?

— Вы идите, — сказал я.

— Что за новости? — удивился Лагуна, сразу проснувшись. Иногда он выражался вполне правильно.

— Ладно, — сказал я. — Увидимся завтра.

Витамин, ничему не удивляясь, взял Лагуну за плечи. Тот был недоволен. Опыт, бросая на меня быстрые взгляды, потянулся за ними.

Неторопливо, не переставая ругать меня за некомпанейский характер, орлы удалялись, а я смотрел им вслед, держась за руль обеими руками. На другой стороне площади маняще горели вывески баров.

Курорт быстро кончился. Я поехал по трассе, разгоняя фарами темноту. Впереди показалась машина. Я обогнал её и посмотрел в зеркало. Огни быстро отставали и за поворотом пропали.

Я не сбавлял скорость и обогнал подряд ещё несколько машин. В салоне было очень уютно. Отсвечивали зелёным индикаторы, потрескивал небрежно настроенный приёмник. Временами из него прорывалась приглушённая пульсирующая мелодия, то усиливающаяся, то ослабевающая.

Я остановился. Вокруг не было ни души. Я прислонился к кузову. За всё это время не проехало ни одной машины.

Здесь проходила только одна дорога, и те машины, что я обогнал, должны были уже проехать. Я решил набраться терпения и обождать. Пустая дорога напоминала застывшую реку.

Темнота сгустилась ещё больше. На широкой трассе было по-прежнему пустынно. Ночью на центральной трассе всегда есть движение. Может, это случайность.

Но чем больше я размышлял, тем тревожнее становилось на душе.

Я поехал дальше. Впереди показалась заправка.

Я свернул к её огням и, присмотревшись, вдруг узнал на стоянке одну обогнанную машину, потом другую, открытую, с тремя женщинами.

Я остановился у свободной колонки. Никто не появлялся. Я растерянно огляделся. Все были полностью неподвижны. Я отступил, напряжённо всматриваясь в неподвижные фигуры.

— Что такое… — сказал я негромко, взявшись за какой-то рычаг. Руки дрожали. Голос тоже. Двинуться с места я не мог, став похожим на окружающих.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я справился с собой. Я медленно двинулся вдоль стеклянной стенки. Одна женщина сидела, другая стояла к ней вполоборота, приоткрыв рот и живописно вздёрнув бровь. Я стоял, затаив дыхание, и всматривался в застывшие лица. Стоящая женщина была могучей блондинкой средних лет. На тех, что сидели в машинах, как в засаде, я вообще старался не смотреть.

За станцией находился ресторан для туристов.

У входа виднелись застывшие, как наросты, люди. Изнутри доносилась музыка. Модный мотивчик. Я остановился перед громадным вышибалой. Он будто врос в землю, скрестив руки на груди. Его глаза сфокусировались прямо на мне. Я потрогал его. Рука была, как нагретое дерево. И тут случилось неожиданное. От моего прикосновения верзила, качнувшись, стал падать, прямой, как доска, и вытянулся на ступеньках лицом вниз. Лёжа, он продолжал сохранять вызывающую позу. Одна лицевая сторона. Маскарад.

В холле группками стояли мужчины в дорогих костюмах и женщины в изысканных туалетах, расставленные будто для демонстрации мод. У одного из мужчин, красивого, горбоносого, во рту дымилась сигара. На лицах женщин застыли лёгкие улыбки. Одна женщина стояла, запрокинув голову, обнажив в беззвучном смехе зубы и розовые дёсна.

Я прошёл по ресторану, как по музейному залу, вслушиваясь в свои шаги, ни к кому особенно не приближаясь.

Манекены были выполнены очень искусно, и меня иногда пробирало — всё вокруг смотрелось дико, а осязаемая тишина заставляла напрягать нервы.

Окружающие были, как обычные люди, готовые очнуться. Мне была видна ресторанная кухня. От больших кастрюль шёл пар. Колпак с одного повара свалился.

Вот это имитация. Может, это демонстрационный ресторанный павильон? Подумав об этом, я вдруг захотел есть и сел за первый попавшийся столик, потом, спохватившись, что меня никто не обслужит, нашёл место, где официант только что выполнил заказ — на столике за колонной дымился нетронутый ужин.

Он источал дразнящий аромат. Есть ещё не начали. Девушка усаживалась, подбирая платье, глядя снизу вверх на своего спутника — усатого, как таракан, мужчину с плотно поджатыми губами.