Больше не плачь, мой робот (СИ) - Гейер Честер

Но потом он осознал, что происходят изменения. Очертания его мира расплывались, исчезали, бледнели. Даже Лора, прекрасная и полная счастья, начала расплываться у него перед глазами.

В ужасе он пытался прижать к себе распадающуюся структуру и снова стабилизировать ее. Но она ускользала у него меж пальцами, как неощутимый туман. И прежде чем он успел насладиться им, его рай исчез, и он снова оказался в бесформенной пустоте. Но даже она начала таять.

Неллон проснулся. Он поискал Лору и тот идиллический мир, в котором они любили друг друга. Но увидел только огромный зеленый цилиндр с пламенеющим зеленым шаром и просторное помещение.

Неллон встал. И сразу ощутил себя удивительно отдохнувшим и освеженным. Он поискал Большого Тима, потом вспомнил. Не приближаясь к открытой двери, через которую продолжал литься зеленый свет, он всмотрелся через зеленую стену. За ней на полу лежал Большой Тим. В своем термальном костюме он лежал совершенно неподвижно.

Неллон начал строить цепь заключений. И по мере того как она росла, он испытывал все большее возбуждение.

Пока Большой Тим остается здесь под влиянием этого шара, он будет без сознания, живой, возможно, окажется в мире сна, таком же ярком, каким был его мир. Все будет так, словно Большой Тим умер. Никто из членов экспедиции не знает о двери, в которую вошли они с Тимом. Над Титаном почти непрерывно бушуют бури, и дверь вскоре опять будет занесена. Пройдут века, прежде чем ее снова случайно откроют.

Он, Неллон, может вернуться на корабль и рассказать, что потерял Большого Тима в сильной буре. Его будут искать, но Неллон знал, что поиски будут бесплодными.

Когда он вернется и расскажет эту историю, Лора, конечно, будет горевать. Но он будет утешать ее, и она преодолеет свое горе. Он знал, что она выйдет за него – ведь теперь Большой Тим не будет стоять на пути. Неллон может ждать счастья, более полного, чем в его сне.

Неллон ясно видел свой курс. Он точно знал, что нужно делать.

Вначале он отпустил рычаг, и дверь в стене закрылась, заключив Большого Тима в огромном цилиндре. Потом он спустился на нижний уровень и прошел по паутине комнат и коридоров. И вскоре снег Титана снова падал на его скафандр.

Он всем своим весом надавил на большую дверь. Нужен был лишь этот импульс, чтобы механизм с гудением ожил. Дверь повернулась – и закрылась. Она больше не откроется.

Даже если бы он захотел вернуться туда, это невозможно.

Неллон пошел назад к кораблю. Он испытывал необычную энергию и почти не замечал трудности и опасности обратного пути. Исчезла его ненависть к этой вечной буре. Он шел с беззаботной улыбкой, пробираясь по дикой неровной местности. И совершенно не ощущал усталости, когда увидел неровный хребет, обозначавший место посадки корабля.

Пробираясь по узкому ущелью, ведущему к маленькой защищенной долине, Неллон не забыл стереть с лица торжествующую улыбку. Она не соответствовала истории, которую он собирался рассказать.

Но он зря делал это усилие. Потому что на лице его появилось выражение невероятного изумления.

На том месте, где стоял корабль, не было ничего, кроме гладкой ровной поверхности снега. И никаких указаний на то, что здесь вообще что-то было. В маленькой долине никаких следов пребывания человека. Только ветер, который всегда здесь борется со снегом, расчищая ледяную поверхность.

Неллон почувствовал тошноту и слабость от подступающего ужаса. Но на поверхности его смятенных мыслей оставалась какая-то надежда, и он с энергией отчаяния ухватился за нее.

Должно быть, сказал он себе, он случайно набрел на долину, точно такую же, как та, в которой стоял корабль. Ему нужно только найти нужный хребет, и все будет в порядке.

Подкрепленный этой надеждой, он начал поиски. Однако вскоре понял, что никакого другого хребта нет; приходится признать, что он на правильном месте. Единственное отличие в том, что нет корабля.

Но Неллон чувствовал, что должен быть уверен. Вернувшись в долину, над которой, как защитная стена, стоял хребет, он стал рыться в глубоком снегу. И откопал большой металлический ящик. На ящике была надпись, врезавшаяся в его сознание.

ИНСТИТУТ ХАРТОНА-ФИНСТОНА

Он без всяких сомнений понял, что находится именно в том месте и что корабль улетел, потому именно так назывался институт, ставший спонсором их экспедиции. Он видел такие ящики в трюмах корабля.

Неллон был ошеломлен, раздавлен. Но, помимо отчаяния, он испытывал удивление. Сколько времени он без сознания находился у большого зеленого цилиндра? Толщина снега, покрывавшего оставшийся от лагеря мусор, говорила по крайней мере о нескольких месяцах. Казалось невероятным, что мгновенное пребывание в изумрудных лучах шара может привести к такому результату. Потом он вспомнил ряды существ, кольцами лежащих вокруг шара, и осознал ужасную истину.

Эти существа не были мертвы. Находясь под постоянными лучами шара, они спали и видели сны, такие же невероятно реальные и мучительные, как и его сон. Они спали и видели сны, а зеленый шар висел над ними, как огромный хранитель, успокаивающий, питающий.

И с ними спит Большой Тим. Когда они проснутся, проснется и снова будет жить Большой Тим. А он, Неллон, не оживет. Неожиданно страх и ненависть бури вернулись с полной силой. Его батареи истощатся, скафандр перестанет уберегать от холода – и буря убьет его. К нему придет медленная и неумолимая смерть. А смерть – это сон, от которого нет пробуждения.

Небесный озорник

Боб Леннокс остановился на повороте дороги, ведущей к небольшой группе зданий фермы. Он оглянулся туда, откуда пришел, и было похоже, что он смотрит на неприятные воспоминания. Теперь он знал, что ему делать. Одинокая прогулка ему помогла.

Он бросил окурок сигареты в пыль на дороге и растер его каблуком. Потом, расправив плечи, пошел дальше.

Когда Боб Леннокс дошел до фермы, в ее окнах горел свет. Вечер быстро переходил в ночь, и тяжелые тени затянули внешне мирный английский деревенский пейзаж. Только те, кто знает, смогут увидеть хитрую маскировку, скрывшую тот факт, что обычная сельская ферма и поля – на самом деле военный аэродром.

Это происходило за несколько месяцев до катастрофы Перл Харбор. Самолеты нацистских «Люфтваффе» по-прежнему злобными волнами проносились над английскими городами. Американские летчики доблестно сражались в РАФ[1]. Боб Леннокс был одним из многих, добровольно пришедших на службу. Но в некотором смысле здесь он одинок, потому что он единственный американец в небольшой истребительной 15 эскадрилье РАФ, скрытой «где-то» на севере Англии. Это тем более делало его жизнь трудной.

Леннокс пошел по мощеной дорожке, ведущей к офису командира в главном здании фермы. Сейчас он шел напряженно, смотрел прямо перед собой и защитно расправил плечи.

Вдоль поросших плющом стен главного здания стояли скамьи, и на них сидели пилоты 15-й, их трубки и сигареты светились в темноте. Их голоса с протяжным английским акцентом звучали в обычной веселой болтовне, типичной для летчиков на отдыхе. Но когда Леннокс проходил мимо, все замолчали. Все сидели неподвижно, глядя на него враждебными обвиняющими взглядами. Американец горько скривил губы.

Леннокс уже взялся за ручку двери главного здания, когда кто-то из летчиков заговорил.

– Блайми, ты это видел? – насмешливо спросил он в нос. – Желтая полоса ночью еще видней[2].

– Пробивается от его хребта, – сказал другой. – Сними с него мундир, и он весь словно окунулся в желтый люминол.

Леннокс поморщился, словно ему нанесли физический удар. Он быстро зашел и закрыл дверь, чтобы заглушить последовавший издевательский смех. Со сверкающими глазами он прошел по короткому коридору и вошел в помещение, которое когда-то было гостиной фермы.