Виктор Милан - Дикие карты
– Не надо, – сказал Джетбой. – Сделаем так: я позвоню тебе на неделе; можем сходить куда-нибудь вечерком, когда ты будешь свободна. Было бы здорово.
– Еще как.
Молодой человек поднялся со стула.
– Спасибо за книжки, Бобби. Они меня очень порадовали. Очень.
– Здорово было снова увидеть тебя, Би.
– После приюта никто больше меня так не называл. Только позвони обязательно, слышишь?
– Непременно.
Он наклонился и поцеловал ее.
Когда Томлин спускался по лестнице, мимо него, насвистывая разудалый мотивчик, прошел какой-то набриолиненный и разящий «Олд Спайсом» хлыщ в модных мешковатых брюках на подтяжках, галстуке «бабочка» размером с хорошую вешалку и длинном пиджаке, из-под которого высовывалась цепочка от часов. Через пару секунд раздался стук в дверь – наверняка в квартиру Белинды.
На улице начало накрапывать.
– Замечательно. Прямо как в кино, – сказал Джетбой.
На следующую ночь в округе стояла могильная тишина.
Потом по всему Пайн-Баррензу залаяли собаки, замяукали кошки. Птицы в панике вспорхнули с деревьев, принялись кружить над землей, метаться в темноте.
Все радиоприемники на северо-западе Соединенных Штатов затрещали. Экраны телевизоров вспыхнули, громкость подскочила вдвое. Люди, собравшиеся у девятидюймовых «Дюмонтов», вздрогнули от неожиданности, ослепленные в своих собственных гостиных, у барных стоек и у витрин магазинов бытовой техники по всему Восточному побережью.
Те, кто в ту жаркую августовскую ночь оказался под открытым небом, стали свидетелями еще более впечатляющего зрелища. Высоко в небе появилась тонкая движущаяся полоска света, затем она расширилась, засияла нестерпимым светом, превратилась в голубовато-зеленый болид, который на миг замер в воздухе, а потом разлетелся сотней падающих искр, медленно угасших в звездной черноте неба.
Некоторые потом утверждали, будто несколько минут спустя видели еще одно, более мелкое светящееся пятно. Оно зависло в воздухе, потом стало стремительно удаляться на запад, постепенно тускнея. Все лето газеты только и писали о «ракетах-призраках», которые якобы видели в Швеции. Был мертвый сезон, и в прессе царило затишье.
Обратившиеся в метеобюро военных авиабаз получили ответ, что это, скорее всего, атмосферные помехи от метеорного дождя в Дельте Акварид.
В Пайн-Баррензе был один человек, обладавший другими сведениями, но он не спешил поделиться ими с остальными.
Джетбой, облаченный в свободные штаны, рубаху и коричневую летную куртку, вошел в вестибюль здания «Блэкуэлл принтинг компани», где над входом красовалась яркая красно-синяя вывеска: «Дирекция Кош комикс компани», и остановился у столика секретарши.
– Роберт Томлин на прием к мистеру Фарреллу.
Стены приемной пестрели обложками комиксов, обещавшими занимательное чтение, обеспечить которое было под силу только им. Секретарша, тощая блондинка в очках с поднятыми кверху краями оправы, отчего казалось, что на лице у нее примостилась летучая мышь, смерила его пристальным взглядом.
– Мистер Фаррелл скончался зимой сорок пятого. Вы были в армии или как?
– Или как.
– Хотите поговорить с мистером Лоубоем? Он теперь вместо мистера Фаррелла.
– Мне нужен тот, кто занимается «Комиксами Джетбоя».
Стены и пол здания вдруг задрожали: где-то в типографии заработали печатные машины.
– К вам Роберт Томлин, – сказала секретарша в интерком.
Шорох, скрипение.
– …никогда о таком не слышал.
Снова шуршание.
– По какому вы вопросу? – спросила секретарша.
– Скажите ему, что его хочет видеть Джетбой.
– Ой! – Она уставилась на него. – Прошу прощения. Я вас не узнала.
– А меня никогда не узнают.
Лоубой, бледный и чахлый, как травинка, выросшая под джутовым мешком, походил на гнома, из которого высосали всю кровь.
– Джетбой! – Он протянул руку, похожую на связку червей. – Мы все считали вас погибшим, пока на прошлой неделе не прочитали в газетах опровержение. Вы – настоящий национальный герой, вам об этом известно?
– Да никакой я не герой…
– Чем могу помочь? Я, конечно, рад наконец-то познакомиться с вами лично. Просто, думаю, вы должны быть очень занятым человеком.
– Ну, во-первых, я обнаружил, что с тех пор, как прошлым летом меня объявили пропавшим без вести и предположительно погибшим, на мой счет не поступало ни лицензионных платежей, ни гонораров.
– Что, правда? Должно быть, юридический отдел отправлял их на депонент до тех пор, пока кто-нибудь не предъявит на них права. Я отдам распоряжение, чтобы они разобрались с этим делом.
– Вообще-то я хотел бы получить чек прямо сейчас, перед уходом, – сказал Джетбой.
– Гмм. Не уверен, что это возможно. Все это чертовски неожиданно.
Томлин сверлил его взглядом.
– Ладно, ладно, сейчас позвоню в бухгалтерию.
Он заорал в трубку.
– Да, – сказал Джетбой. – Один мой приятель все это время получал мои экземпляры вместо меня. Я проверил сведения о правах собственности и тиражах за последние два года. Я знаю, что в последнее время «Комиксы Джетбоя» расходились тиражом по пятьсот тысяч экземпляров каждый номер.
Лоубой еще что-то крикнул в трубку. Потом положил ее.
– На это уйдет какое-то время. Что-нибудь еще?
– Мне не нравится, что происходит в книжке.
– Что там может не нравиться? Полмиллиона экземпляров в месяц расходятся влет!
– Во-первых, самолет становится все больше и больше похож на пулю. И потом, художники рисуют крылья совсем не там, где они должны быть!
– На дворе атомный век, сынок. Теперешним мальчишкам не по нраву самолеты, которые похожи на красную баранью ножку с торчащей спереди вешалкой.
– Ну а что делать, если они всегда так выглядели? Да, и еще одно. Почему в последних трех выпусках этот чертов самолет – синий?
– Это не ко мне! Меня вполне устраивает красный. Но мистер Блэкуэлл распорядился, чтобы больше нигде никакого красного – исключение только для крови. Он у нас рьяный легионер.
– Скажите ему, что самолет должен выглядеть как положено и цвет у него тоже должен быть такой, как на самом деле. Кроме того, раньше там были сводки со сражений. Когда на вашем месте сидел Фаррелл, комикс был о полетах и сражениях и о разоблачении диверсантов – о реальных вещах. И в каждом номере было не больше двух историй про Джетбоя по десять страниц каждая.
– Когда на моем месте сидел Фаррелл, в месяц продавалось не больше четверти миллиона экземпляров, – заметил Лоубой.
Роберт снова испепелил его взглядом.
– Я понимаю, что война окончена и всем хочется покупать новые дома и развлекаться до одури. Но взгляните только, что я нашел в выпусках за последние восемнадцать месяцев… Я никогда не сражался с человеком по прозвищу Гробовщик и не был в месте под названием гора Гибели. И это еще далеко не все! Как вам Красный Скелет? А мистер Опарыш? А профессор Кровопивц? А это что за чудище с кучей черепов и щупальцев? Я не говорю о злых близнецах по имени Штурм и Дранг Гогенцоллерны… А Членистоногий примат, горилла с шестью локтями? Откуда вы набрались этой чуши?
– Это не я, это писатели. Настоящие психи, только на бензедрине[1] и живут. И потом, это именно то, чего хотят читатели!
– А что с очерками про полеты и статьями о настоящих героях-летчиках? Мне казалось, мой контракт предусматривал, по крайней мере, два материала о реальных людях и событиях на каждый выпуск!
– Надо будет поднять документы. Но могу сказать вам сразу: ребятишкам это больше не интересно. Им подавай монстров, космические корабли и всякие прочие ужастики. Неужели не помните? Вы ведь тоже когда-то были мальчишкой!
Джетбой взял со стола карандаш.
– Мне было тринадцать, когда началась война, и пятнадцать, когда бомбили Перл-Харбор. Я шесть лет воевал. Иногда мне кажется, что я вообще никогда не был ребенком.
Редактор, похоже, не нашелся что ответить.
– Вот что я вам посоветую, – произнес он наконец. – Запишите все то, что вам не нравится, и отправьте список нам. Я озадачу ребят из юридического отдела, попробуем что-нибудь придумать, как-нибудь все уладить. Разумеется, все уже определено на три месяца вперед, так что изменений ждите не раньше чем к дню Благодарения. А то и позже.
Робин вздохнул.
– Я понимаю.
– Мне действительно не хочется вас огорчать, потому что «Джетбой» – мой любимый комикс. Нет, правда. Все остальные – просто работа. И та еще работа, скажу я вам: то все сроки летят, то какой-нибудь автор в запой уйдет или еще чего похуже, то в типографии что-нибудь напортачат. Сами можете представить. Но «Джетбой» – особый случай.
– Что ж, приятно слышать.
– Конечно-конечно. – Лоубой побарабанил пальцами по столу. – Да что же они там так копаются?
