Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать
- Невероятно, - вполголоса произнес он, - но еще вчера я жил как слепой... Слушай, мне нравится, - повторил он, - это - совершенно! Как круг! Просто и совершенно!
Он не только прозрел, но и принял мою пирамиду. Как неизбежность. Как приговор палача. Как крест! Мы легко водрузили ее на свои плечи и готовы были нести в мир людей.
- Знаешь, я понял теперь, чего мне так не хватало - воздуха!..
Я смотрел на него в ожидании пояснений. Он даже стукнул себя кулаком по лбу с досады, что не ему пришла в голову мысль о Пирамиде.
- Воздуха, - повторил он, - объема, пространства...
Воздушная, пространственная модель жизни - это была моя придумка! Я сиял! Как здорово! Просто прекрасно!
- Идея твоя, на мой взгляд, потрясающа, - сказал Жора, - мы должны ее хорошенько поэксплуатировать. Вытащить из нее все жилы...
- Да, - сказал я, - выпить все соки...
Жорина похвала, одобрение и его признание возбуждали и оживляли меня: я горячился, острил, невпопад хохотал... Да-да, это была истерика открывателя. Не каждому удавалось снискать Жорино восхищение. Впору было бы выкрикнуть свое «Эврика!», но я удержался.
- Все имеет свою цену, но самые большие деньги умные люди выкладывают за идею, реализация которой вскоре с лихвой окупается и приносит баснословную прибыль, просто бешеные деньги. Вот только как прилепить сюда наши клеточки? - задумчиво произнес Жора. - Над этим мы должны еще потрудиться...
Это был самый главный вопрос: как? А ведь тогда мы уже знали, как на него ответить. Но не сказали об этом друг другу. Мы еще опасались неверных формулировок, неточностей в подборе слов, мы знали, как это важно - дождаться словам своего часа. И мы верили своей интуиции: наши клеточки тут были как раз очень кстати. Оставался открытым вопрос финансирования.
- И знаешь, - добавил он, - меня просто убивает такое неслыханное равнодушие к совершенству...
Я это уже не раз слышал от него. Я знал: даже самая никчемная глупость его раздражала.
- А что, - неожиданно спросил он, - ты нашел свою Ти?
Я сделал вид, что не понимал о ком речь.
- Тину, ну... ту что...
Он кашлянул, как бы набирая голос, затем:
«... пока дележ и кутерьма: кому - сума, кому тюрьма
И от ухмылок сводит лица,
Давай с тобой поговорим, пока стоит Ершалаим
И целы храмы и столицы...».
Я только дивился Жоре: когда он успевал выучить Тинины стихи. И где он их взял? Интернет его никогда не привлекал - пауки в паутине...
- Не-а, - сказал я, - где б я ее искал? И как ты себе это представляешь? Да и зачем?
Я делал вид, что Тина никогда меня не интересовала. Стишки у нее, конечно, так себе, но чтобы разыскивать ее... Зачем? Так, завираясь на каждом шагу о придуманных мною ее достоинствах, я пытался спрятать ее от Жоры. Только много лет спустя я понял, как жалки были мои уловки. Тина ведь не та, кого можно спрятать во внутренний карман или усадить в бочку, как Диогена. Прозрение пришло годы спустя.
- Врешь, - сказал Жора, - небось держишь ее взаперти в какой-нибудь башенке из слоновой кости, таскаешь ей завтраки и обеды, делишь с ней ужины... Ух, хитрюган! Знаю я тебя, мышку серую...
- Жор, брось, не юродствуй...
- Делишь, делишь... и не только ужины...
Вот так на измятых салфетках какого-то ночного кафе мы и набросали первый план строительства Пирамиды. Тогда мы жаждали вытащить из нее все жилы, выпить все ее соки... Эх, знать бы нам тогда, что все так грустно закончится... Но в тот день я ни разу не произнес его фразу, когда-то брошенную как камень в мой огород: «Совершенства ведь не бывает...». Как же он оказался прав!
- Мне кажется, что и ты разлил для меня свое масло, - сказал тогда Жора, - как та Аннушка... Да, нужно спешить работать, времени крайне мало.
Он на секунду задумался, затем произнёс:
- Спору нет, твоя Пирамида прекрасна! Но как её формализовать?
Ему было около тридцати пяти. «Работать» было его любимым словом. Однажды я спросил, не хочется ли ему отдохнуть, уехать на неделю-другую к морю, уйти в горы...
- Я буду работать, даже если меня подвесят вниз головой, - сказал он, ни на секунду не задумываясь.
Меня поразил его ответ. Я не считал его трудоголиком, он много времени проводил, мне казалось, впустую, мог сидеть в задумчивости часами, жуя свои кедровые орешки и перебирая четки, и попыхивая трубкой, просто откровенно бездельничая.
- Даже за яйца, - прибавил он.
- Что «за яйца»? - не совсем понимая его, спросил я.
- Подвесят...
Он сухо улыбнулся и в подтверждение своих слов утвердительно кивнул: да!
- А ты хотел бы умереть молодым? - неожиданно спросил он. И, секунду помедлив, добавил, - ладно... договоримся.
Я не знал, что на это ответить: умирать мне не хотелось. К тому же он меня уже не раз спрашивал об этом. Почему? А о чем мы должны были договориться, я понятия не имел.
Что же касается Тины...
У меня голова звоном звенела: это - она!
И я готов был выстроить для нее эту самую башню из самой белой слоновой кости. И заточить ее напрочь! Посадить даже на цепь! Золотую... Только бы она...
Вот дурак-то!
Глава 7
Идея Пирамиды жизни пришла мне в голову совсем неожиданно в чьей-то приемной...
- Ты рассказывал, - напоминает Лена.
- Да. И она не оставляла теперь меня ни на минуту: Пирамида - вот гнездо человеческой жизни! Теперь я носился со своей Пирамидой, как... Как... Мир перевернулся!..
Мы с Жорой просто ошалели от радостного предвкушения немедленной перестройки мира. Да-да, эта была та перестройка, о которой мир так долго мечтал! И там уже грелось на завалинке в ярких лучах нового солнышка наше хрупкое совершенство. Мы вдруг легко нашли ему теплое место, и теперь оно высиживало свои яйца. Оставалась нерешенной проблема гена.
- Гена?
- Однажды я застрял в пробке и не знал, куда себя деть. Мы двигались медленно, метр, еще метр... Я опаздывал на какую-то встречу... Взгляд мой упирался в номерной знак впереди стоящей машины, а мысли бродили по долине Нила. Назойливо гудели клаксоны, я включил кондиционер и поднял стекла... Уж не помню, из каких чисел состоял на машине тот номер, но я прекрасно видел на нем три буквы: ДНК. ДНК! Машины с таким номером в Москве не встречаются, откуда же взялась эта? Я не вышел, чтобы у водителя удовлетворить свое любопытство, я просто заорал: «ДНК!..». Меня вдруг осенило: феноменология гена! Это как выходишь из тьмы на яркое солнце! Вот решение всех проблем!
- Ты поешь гимны гену, и это не может не восхищать, - говорит Лена, - но ты не можешь не знать, что... Тебе не кажется, что твоя Пирамида горбатая?.. Что вершина ее из сусального золота, а грани выкрашены краской для пола? Или для стен психбольниц!
Лене тоже не совсем нравилась наша Пирамида. Я защищался:
- В том-то и дело, в этом-то и суть, - произношу я, - мы выгорбили ее до неузнаваемости. До непристойности! Мы ведь и пришли сюда, чтобы выровнять этот горб!
Сидя потом вечером дома, я рассуждал: управлять феноменологией жизни через геном! Именно здесь сокрыта сокровенная тайна жизни. А недра гена просто натоптаны информацией о твоем прошлом, настоящем и будущем. Задача заключается в том, как раскрутить эту информацию во благо, как ее правильно разрулить. Если вожжи генофонда в твоих руках - ты властелин жизни! Ведь давно известно, что тот, кто владеет информацией, тот владеет и миром. Значит - ДНК! Засилие ДНК! Во всех составных частях Пирамиды! Вот и все решение! Но это было только озарение, первый гром, вспышка молнии...До воплощения идеи было еще далеко.
И откуда здесь, в Москве, думал я, появилась эта машина с тремя пророческими буквами на номере?
Только через три месяца мы приступили к первым экспериментам.
С этого момента мы уже жили в своей Пирамиде. Не было часа, чтобы мы не обменялись свежими впечатлениями о Ее устройстве.
- Тине-то отвели хоть закуток? - спрашивает Лена.
- Ой, Тине... с Тиной... у Тины... Знаешь...
- Не хочешь - не говори, - говорит Лена.
- Да я бы рад, рад... Только разве расскажешь?..
Так была провозглашена Пирамида!
Глава 8
В суете сует мы не заметили, как подкралась зима. Навалило снегу, который выбелил всю Москву и скрипел под ногами, холодя душу. С приходом зимы пришло и время получения очередного миллиона. Мы с Жорой ни разу не обмолвились об этом, но каждый из нас ждал этого момента, поскольку денег всегда не хватало. Их, как известно, никогда не бывает много. Всегда что-то попадется на глаза или подвернется под руку такое, без чего невозможно представить себе дальнейшее существование. То новенький компьютер последнего поколения, то японский спектрофотометр с международной выставки, то старенькая иномарка монгольского дипломата, а то и дачный участок с рубленным домиком где-нибудь в Переделкино или в той же Баковке. Да мало ли куда и на что можно тратить бешеные деньги! Между тем, наши миллионы взяли, что называется, нас за горло. К тому времени Вит удачно провернул весьма выгодную сделку с приобретением каких-то ларьков и киосков, разбросанных по всей Москве и даже в ее пригородах. Шла бойкая торговля то ли женским нижним бельем, то ли бубликами и пирожками, где-то, рассказывал Вит, мы открыли магазинчик по продаже бижутерии, а в самом центре столицы - парфюмерный киоск. Только табачных лавок было штук семь, множество вино-водочных ларьков, а вскоре и несколько пивных баров. Потом были и салон старых иномарок, и какая-то картинная галерея, и даже, кажется, какое-то оружие, не то автоматы, не то бронетранспортеры, если не целые ракетные установки. Когда Вит об этом рассказывал, Жора не мог сдержать улыбки.
