Юрий Тупицын - Дальняя дорога

Лорка опять вздохнул, однако ни капельки не удивился. Чуткость на мысли и настроение близких ему людей была у Тима уникальной. Колдун, да и только! Сам Тимур, посмеиваясь, рассказывал, что какой-то его далекий предок выступал не то в цирке, не то на эстраде с сенсационным номером по угадыванию чужих мыслей. Верилось в это легко.

- Я был бы самой последней свиньей, если бы не сделал все возможное, чтобы пойти с тобой. Поставь себя на мое место.

Лорка ставил сто раз и знал, что Тимур прав. И дело не только в дружбе. Дело в том, что они были с Тимом очень разными людьми. Сработавшись за время космических невзгод и испытаний, они прекрасно знали и компенсировали недостатки друг друга. Вдвоем в профессиональном отношении они стоили много больше, чем каждый в отдельности.

- Да, честно говоря, мне и самому интересно покопаться на Кике, - снова заговорил Тимур. - Как-никак задета честь землян. Предстоят славные ратные дела, а за ними - вечная благодарность потомков, памятники, жизнеописания и легенды.

Лорка хмыкнул.

- А ты как думал? - Тимур отложил черпак. - Мы с тобой войдем в историю, взявшись за руки, как, ну, эти...

- Кирилл и Мефодий, - ехидно подсказал Лорка.

- Да нет.

- Тахир и Зухра.

- Нет же. Как... Ромул и Рем - вот как.

- А волчица?

- Возьмем с собой Ольгу Сергеевну.

Лорка захохотал. Ольга Сергеевна была доктором медицины, придирчивым и беспощадным членом медицинской комиссии и в силу этого не пользовалась особой любовью космонавтов. Тим поднялся, приподнял крышку котелка, внимательно вгляделся, принюхался и с сожалением констатировал:

- Еще не готовы. Уж такой народ эти грибы - долго готовятся. Аккуратно прикрыл котелок крышкой и повернулся к Лорке. - Значит, берешь меня?

- Куда же я без тебя? Конечно, беру.

Секунду они серьезно смотрели друг другу в глаза, потом губы Тимура тронула легкая улыбка.

- И ни капельки сомнения?

- Ни капли, - как можно тверже ответил Лорка.

- А если капелька все-таки есть? - Тим засмеялся. - Только не смотри на меня такими злыми тигриными глазами, а то я со страху на липу залезу.

- И правильно сделаешь, - буркнул Федор.

- Нет, серьезно, - не отставал Тимур, и по лицу его было видно, что он действительно не шутит. - Тебе не приходило в голову, что я - это, может быть, и не я? Или, во всяком случае, не совсем я, кикианская подделка?

Лорка ухмыльнулся.

- Вот видишь, - не без огорчения сказал Корсаков. - Небось и с Теодорычем обсуждали этот щекотливый вопрос?

- Ошибаешься, не обсуждали. Но когда я беседовал по этому поводу с врачами, то выяснил, что Теодорыч уже успел побывать у них. И по тому же поводу. Мне сообщили, что тебя подвергли бездне исследований на предмет установления идентичности с прежним Тимуром Корсаковым. И ни на йоту отклонения! Напоследок меня отругали за недоверие к врачам. Разве, говорят, мы бы дали заключение о потенциальной годности Корсакова к космической работе, если бы у нас оставалась хоть тень сомнения?

Тимур рассеянно кивнул головой, хотел что-то сказать Федору, но в это мгновение небо разом вспыхнуло: из глубоко синего оно стало перламутровым, даже опаловым. Стволы и листья деревьев, трава и тропинки, предметы и человеческие лица приобрели пугающий белесый оттенок, словно их облили разбавленным молоком. Притих птичий гомон. Небо горело и плавилось секунды две-три, а потом плавно, с запада на восток, приобрело обычную окраску, только синева его по контрасту со вспышкой казалась теперь еще более темной и глубокой.

- Разряд ионосферы на приемные антенны. - Тим кивнул головой на юго-запад. - Там, в горах, ионосферно-аккумуляторные станции.

- Ничего себе - санаторное уединение, - пробормотал Лорка, все еще глядя на небо.

- Зато нет бестолковых гроз, ураганов и вихрей. Ради этого стоит два-три раза в день поморгать глазами.

- А ночью?

- Упаси Бог! Ночью это безобразие запрещено - ослепнуть можно. - Тим помолчал, поглядывая на товарища. - Федор, я бы хотел, чтобы то, что я сейчас скажу тебе, осталось между нами.

- Да будет так, - с некоторой заминкой ответил Лорка.

- Ты только не подумай, что я шучу. - Тимур хмыкнул, как-то странно поглядывая на товарища. - Ты говоришь, врачи уверены. А я вот не уверен, что остался прежним Тимуром Корсаковым.

Лорка не сразу переварил услышанное.

- Что? Не понимаю!

- И не надо. Если я расставлю точки над "и", то начнется волокита. Ты, как командир разведотряда, сочтешь нужным сообщить обо всем Ревскому. Тот, тоже из чувства долга, информирует Совет космонавтики. И не исключено, что не видать мне Кики как своих ушей. А мне надо быть на Кике. Для успеха предприятия, понимаешь?

Разглядывая Тима, Лорка покачал головой.

- Нет, так и не понимаю.

- Я же говорю, и не надо! - с сердцем сказал Тимур. - Ты просто поверь мне, как верил раньше. Как только наш корабль выйдет на разгон, я расскажу тебе обо всем без утайки.

Лорка молча смотрел на своего друга, точно хотел прочитать его мысли.

- Федор, - укоризненно проговорил Тимур, выдерживая его испытующий взгляд, - я ведь мог и не говорить тебе ничего. Но я сказал. И ровно столько, сколько сейчас нужно.

- Ну, будь по-твоему. - Лорка встряхнул Тима за плечо. - Возьму грех на душу, промолчу.

Проводив взглядом глайдер, на котором улетел Лорка, Тим сложил в стерилизатор грязную посуду, подбросил в костер несколько сучьев и задумался, глядя на огонь.

- Пожалуй, я поступил именно так, как и должен был поступить, - подумал он вслух и, словно спохватившись, достал из кармана обрывок бумаги, которая обычно используется для упаковки продуктов. На клочке была безграмотная надпись, сделанная корявыми, прыгающими буквами.

4

Дверь Лорке открыл не Соколов, а невысокая худенькая женщина с огромными темно-карими глазами и пышной копной светлых волос, которая казалась тяжеловатой для тонкой стройной шеи. Лицо типично русское, а вот в особой грации фигуры и фарфоровой белизне кожи проглядывали классические японские черты - причудливо перепутались расовые признаки в двадцать третьем веке.

- Татьяна Соколова? - спросил Лорка, позаботившийся узнать имя жены эксперта.

- А вы Федор Лорка, - безо всякого воодушевления констатировала хрупкая женщина. - Входите.

Когда Федор проходил коридором в гостиную, одна из дверей вдруг приоткрылась и оттуда выглянули две пары живых и любопытных черненьких детских глаз.

Гостиная была простой и, если можно так выразиться, естественной. Обычные стены, обыкновенная мебель - стол, кресла, огромнейшая тахта, на которой могла разместиться вся семья Соколовых. В стене напротив тахты угадывался экран стереовизора, на полу - мягкий ковер-мат, на котором удобно лежать, бороться, заниматься акробатикой и вообще делать все, что угодно детской душе. Ничего ультрасовременного вроде светящихся потолков, стен меняющейся расцветки или конформной мебели.