Евгений Кривенко - Окликни меня среди теней

Женщина поворачивает голову, и он судорожно вздыхает. Это не мама! Словно тончайшая жемчужная ткань струится перед лицом, и оно видно не отчетливо, но сразу приковывает взгляд Русова странной, холодной, мерцающей красотой…

– Кто ты? - хрипло спрашивает он.

– Ты все равно забудешь. - Сердце Русова трепещет от мелодии этого голоса, но холод делается еще пронзительнее.

– Твоя мать слишком часто приводила тебя сюда. - Женщина слегка улыбается, и от улыбки по туману словно прыгает волна света. - Ты нашел дорогу, а значит, получишь помощь. Но я помогу лишь раз или два. Дальше Мою силу явят те, кого ты пожалеешь и кого полюбишь.

– Ты говоришь загадками, - неуверенно произносит Русов.

– Тебе лучше найти отгадки! - От лица женщины словно полыхает молния, и сердце Русова на миг останавливается, а туман относит во все стороны. - Отныне за тобою будет погоня. Слишком боятся тех, кто может приблизиться к границам Сада.

– Какая погоня?.. - спрашивает Русов. И умолкает.

Странный звук раздается вдали - не сразу понимает, что гудит мотор автомобиля.

Русов поворачивается, пытаясь что-нибудь разглядеть, но видит только, как летят прочь перья тумана.

Вдруг темнеет. Русов оглядывается - но не видит ни женщины, ни черной воды, ни цветов. Стоит по колено в белизне, и смутные тени деревьев высятся с обеих сторон. Он дрожит от холода и оборачивается снова.

Шум нарастает, появляются два светлых пятна от фар.

Внезапно оскаленная морда радиатора выныривает из тумана, а выше обозначаются белые пятна лиц.

Русов в отчаянии вскидывает руку, словно это может остановить мчащуюся машину.

Автомобиль налетает на него.

…И проезжает насквозь.

Какая-то тень появляется из мутной белизны и тотчас исчезает.

На лобовом стекле, куда радар выводит изображение дороги, внезапно пропадают летящие навстречу силуэты деревьев - вся электроника отказывает разом.

Водитель заколдованно глядит вперед и не сразу замечает это.

В следующую секунду уже поздно.

Исчезает и дорога, машина несется в серой пустоте.

Затем вспыхивает огромный костер, и багровый туман кипит, пытаясь дотянуться щупальцами до искореженной груды металла.

Из перекошенной кабины трейлера вываливается человек и, прихрамывая, убегает от адского пламени.

Больше движения нет, кроме пляски огня в тумане…

Он очнулся из-за холода, с ледяным ружейным стволом в руке. Красное зарево все еще стояло перед глазами. Русов поморгал и с трудом пришел в себя.

Не было ни дороги, ни страшного костра. Только серый туман за окном, да стекла сочились холодом. Лязгая зубами, Русов сунул руки под мышки и уткнулся подбородком в грудь. Он не хотел больше засыпать, не хотел видеть таких жутких снов, но опять задремал…

Во второй раз проснулся от света. Молочный туман стоял за окном, и в доме было очень тихо. Сразу вспомнился вчерашний день. Русов встал и с ружьем в руке стал подниматься по лестнице.

Эрна лежала на кровати. Кисейный полог вверху слегка колыхался, от открытого окна тянуло свежестью. И здесь за окном стоял туман, но был светлее, и сквозь перламутровое сияние проникал золотистый свет.

Джанет сидела рядом с кроватью, голова склонилась на грудь, как недавно у Русова. Тотчас проснулась и, непонимающе глянув на Русова, перевела взгляд на мать:

– Тише, Юджин. Она в пути. Я видела ее на дороге. Она обернулась и помахала мне рукой.

На этот раз Русов увидел семейный памятник Линдонов - мраморный монумент на зеленом лугу, с надгробиями вокруг. Церемония была многолюднее, чем похороны Сирина: должно быть, Эрну хорошо знали в городке. Русова удивило, что у вырытой могилы были поставлены стулья и все уселись на них.

Пастор повел заупокойную службу непривычно, без пения и размахивания кадилом. Русов мало вслушивался в слова: отрывки из Библии, случаи из жизни городка, в которых Эрна играла важную роль. Вдыхал запах свежевскопанной земли и смотрел на Джанет - печальную и одновременно какую-то просветленную, словно чудный вчерашний свет все еще медлил на ее лице.

Пастор прочел последнюю молитву: «Пыль к пыли, пепел к пеплу. Да благословит ее Бог!». Гроб опустили в могилу, и по доскам застучали комья глины. Так закончила свой земной путь мать Джанет.

«Как недавно и Сирин, - с горечью подумал Русов. - Что-то многовато похорон за один месяц».

И с тревогой посмотрел на Джанет, которая не отрывала взгляда от засыпаемой могилы.

Они уехали этой же ночью. Русов боялся оставаться и несколько раз напоминал Джанет, что их ждут на работе. К его удивлению, Джанет послушалась. На него глядела с ненавистью, губы дрожали, но покорно укладывала в чемоданы какие-то девичьи сувениры и вещи матери… Русов еле уместил два чемодана в машине.

Отъезд походил на бегство. Русов вел автомобиль нервно, заглядывая в каждый переулок. На станции поговорил с дежурным, и тот за пять тысяч долларов согласился отогнать машину обратно. В ожидании поезда Джанет безучастно сидела на чемодане, а Русов маялся, глядя то на нее, то в темноту вокруг станции.

Наконец послышался свисток паровоза, ослепительный свет залил пути, из-за поворота стал выползать поезд.

Вагон оказался пуст. Русов усадил Джанет у окна, а сам сел со стороны прохода, сжимая двустволку. Снова закричал паровоз, они тронулись.

Свет в вагоне еле горел, смутные тени плыли за окнами. Русов знал, что это всего лишь деревья и гадал: успеет ли заметить другие тени - еще темнее, еще стремительнее, которые скользнут по вагону прямо к ним? Он сомневался в этом. Голова то и дело падала на грудь, он вскидывал ее и глядел на Джанет. Против ожидания та спала, рассыпав тускло-медные волосы по спинке кресла.

А колеса стучали, визжали, пели, унося их из страны гор на равнину. И равнина открылась утром - вся в тумане, редкие деревья и крыши одиноких домов поднимались над ним. Русову не верилось, что благополучно пережили ночь.

Взошло солнце, растаял туман, проснулась Джанет. Она ушла в туалет и вернулась аккуратно причесанная, но с хмурым отчужденным лицом, разговаривать с Русовым не стала. Еще через два часа поезд остановился в Другом Доле.

От вокзала взяли такси - кургузого жука желтого цвета. Чемоданы поместились в багажнике, на заднем сиденье хватало места для двоих, но Джанет демонстративно поставила рядом сумочку, и Русову пришлось сесть вперед. Всю дорогу молчали.

Дома Джанет сразу поднялась к себе, предоставив рассказывать обо всем Русову. Грегори помрачнел, услышав сбивчивое повествование, и встал, опираясь на палку.

– Надо успокоить девочку.