Андрей Имранов - Антитезис

Дима недоверчиво улыбнулся.

— То есть, нужно только найти это самое решение. И как же его найти — тоже знаете?

— Знаю, — кивнул Корвач, — вот сейчас, прямо сейчас, скажи мне слово в слово: «Дядя Дима, я хочу иметь много денег», — и всё. Через месяц у тебя на счету будет минимум лимон баксов.

— Не-не-не, — Дима отодвинулся и замахал руками, — я лучше сам как-нибудь…

Корвач прижал руки к груди.

— Я с тебя ни рубля в итоге не возьму. Я просто из любви к искусству тебя в миллионера превращу. Ну, соглашайся! Сколько лет ты тут уже барахтаешься, не зная, где ты будешь ночевать через полгода — под лавкой на вокзале или на ссаном матрасе в съемной хате? А я тебе обещаю — через месяц ты будешь ночевать в пятизвездочном люксе, но спать не будешь — телки не дадут. А главное — тебе не придется принимать никаких решений. Просто греби по течению, и все.

Дима молчал и потел, из всех сил борясь с самим собой.

— Я знаю чего ты боишься, — Корвач подмигнул Диме, — во-первых, ты боишься того, что этот месяц — а может, и дальше — тебе придется крутиться, как пропеллеру Карлсона. Как бы ты не стонал, что тебе хреново жить, живешь ты вполсилы. На работе не надрываешься, дома балду гоняешь… тебе нравится так жить. И боишься ты, что придется тебе пахать, как вол, с утра до ночи. Тут я тебя огорчу. Придется. Но, Дима, ты же русский человек! Ну какой русский откажется выпить бутылку водки, даже зная, что завтра будет херово? Похмелье — это судьба, а судьбы русский человек не боится.

— А чего же во-вторых?

— А во-вторых ты боишься стать тем — одним из пяти. Боишься, что у тебя силенок не хватит, что ты сломаешься, запьешь и сдохнешь. Но это ты зря. Мы с тобой уже долго базлаем, я тебя почти до конца раскусил и расклад твой себе представляю. Твой шанс — девять десятых, а то и поболее — фартовее некуда, короче. Ты мне верь, я ж тоже с девяносто третьего кой-чему да научился.

Дима сглотнул.

— И где ж кровью расписываться?

Корвач негромко засмеялся.

— Между своими — без формальностей. Да ты не ссы, браток. Думаешь, барыги — особенные люди? Думаешь, они чего-то знают, чего ты не знаешь? Да, однажды каждый из них сделал шаг в сторону из колеи. И сел в другую колею. Пусть покомфортнее, помягче и попрестижней — но в колею. Дави себе на газ и всех делов. И кстати, шаг в сторону большинство из них сделали не сами по себе — пришлось. Кого я заставил, кого другие обстоятельства.

— Вас послушаешь, — Дима радостно ухватился за возможность сменить тему, — так выходит, что без вас в России бизнесменов совсем бы не было.

— Соображаешь, — усмехнулся Корвач, — не было бы. Бизнеса без нас не было бы, так же как и наоборот — нас — без бизнесменов. Мы ж как инь и ян — половинки одного целого.

— Уж простите, но я так не думаю. Может, насчет первого пинка вы и правы, но развитию бизнеса рэкет мешал, это всем известно.

— Ну ты дури-и-илка, — протянул Корвач, — какое развитие, ты о чем? Ты девяностые помнишь вообще? Не было тогда никакого развития, нахрен никому не нужно было развиваться — деньги и так просто на земле валялись. Твоя ошибка в том, что бизнес ты в динамике рассматриваешь, а бандитов — статично. На самом деле это была единая система и развивалась она — системно. Как только сферы более менее поделили, ниши позанимали, так и рэкет потихоньку на нет сошел. Думаешь, бандиты от доброты душевной перестали барыг трясти? Нет, просто система вышла на новый этап развития. Поезд ушел, а рэкетиры, челноки, кооперативы и черный рынок остались на перроне прошлого. Теперь у нас холдинги и налоговая полиция. Глобализация, мать ее. Ну так что ты надумал?

Дима вздрогнул. Вздохнул.

— У меня, — сказал он, — один только вопрос. А почему же вы сами живете так… ну, не бедно, конечно, но и не супер, прямо скажу. Раз вы все это знаете, то вполне могли бы в каком-нибудь пентхаузе на Елисейских полях…

— А оно мне нужно? Пентхауз твой сраный? Ты почему меня не слушаешь? Я же тебе намекнул, что нет у меня потребности быть великим, зато есть потребность спокойно дожить свой век. Бабла у меня — столько, сколько надо, и это — благо. Когда бабла больше, чем надо, это зачастую даже хуже, чем когда меньше. Уж я-то знаю. Как-то раз пронесло меня с тухлой шаурмы, зашел я в сортир, так веришь, нет, никакой бумаги под рукой не оказалось, кроме купюр стобаксовых. Че поделаешь — подтерся. Плохо они для этого дела годятся, так что я штуки полторы в очко спустил. Ларек с шаурмой мы на следующий день с братками разбомбили, так я в какой-то момент глянул в сторону, а сортир тот уже на боку лежит, все дерьмо из-под него вынуто и тонким слоем вокруг распределено. Я браткам рассказал, мы долго ржали, как кто-то на полторы штуки бакинских поднялся. Такая вот новая русская притча про недостачу бабла и его избыток. Чуешь подтекст? Но ты на меня не смотри. Мне лишние деньги в тягость, так это я один, почитай, такой. Из корешей моих, кто жив остался — все уже по этим твоим Ривьерам разъехались. Кто через бизнес, кто через политику.

— Ну, — сказал Дима, — а власть вас, выходит, тоже не прельщает? Раз в политику не пошли.

— Власть? Не-е-е. Я ни собой никому помыкать не дозволю, так и сам никем помыкать не собираюсь. Одиночка я по натуре. Хотя… были у меня думки, как все правильно у нас в России устроить. Но чтобы их реализовать, надо в президенты вылезти… ты не лыбься, оно мне нахрен не надо и сам я в политику никогда не попрусь и президентом, ясен пень, не стану. Так что это просто… фантазия. Так вот, если б я президентом стал, я бы в первую очередь перевыборы устроил. Всех и всюду — губернаторов, мэров, депутатов — всю эту шушеру, короче.

Дима скептически хмыкнул. Корвач стрельнул в него острым взглядом, усмехнулся.

— А ты не хмыкай. Ты слушай. Так вот, устроил бы я выборы, а потом всех, кто первый тур выиграл — на лесоповал. А на освободившиеся места сам бы назначил, кого надо. Так уж у нас в России повелось, что с девяностых годов власть и криминал — две стороны одной монеты и связаны друг с другом крепче, чем сознание алкоголика — с бутылкой. И незамазанных политиков в природе просто не существует.

— Кто бы говорил, — тихонько буркнул Дима, к концу фразы успев пожалеть, что начал ее говорить. Но Корвач не рассердился.

— Так то ж я! Я — бандит. Я никогда никому не говорил, что бабло нужно мне на обустройство больниц и школ. И тебе не скажу. Ни хера. Бабло мне нужно на хавку вкусную, на блядей, на хату да тачилу приличные. Так почему же в глазах всего честного народа я — гад и сволочь, а какой-нибудь мэр Голопупинска — отец родной и радетель для своих Голопупинцев? А у него-то и хаты — не одна, а штук пять, да все по заграницам. И машин на целый кремлевский гараж. Вот я и говорю — всех собрать, — Корвач взмахнул рукой и сжал ее в кулак, — ножовку ржавую в руки и — в Сибирь. Лес валить.