Георгий Попов - За тридевять планет

Я стал мечтать, как обрадуются наши ученые, когда я покажу им колосья и зерна с этой планеты. И до того замечтался, что забыл, где я и что со мною. На педали нажимал машинально, почти бессознательно, на дорогу смотрел вполглаза - меня больше интересовали всякие деревья, кустарники и злаки, росшие по обочинам,- и очнулся, пришел в себя, лишь когда впереди показались какие-то вышки, похожие на наши телевизионные. Вышек было три, стояли они на опушке березовой рощицы, ажурно чернея на фоне синего неба.

Сперва я решил, что это телевизионные передатчики вроде нашей "Орбиты",- ничего подобного. Это были особые вышки, можно сказать, замечательные вышки, до которых у нас на Земле еще не додумались.

III

Я вылез на обочину и увидел, что попал на бригадный стан. В глубине рощицы виднелись в беспорядке разбросанные домики на сваях, меж ними, прямо среди берез, стояли пластмассовые столы и скамейки.

На одном из столов сидела какая-то птица, похожая на дрозда, и склевывала крошки.

- Привет! - сказал я здешнему дрозду и заглянул в первый на моем пути домик.

При входе слева стояла заправленная кровать.

Простыня и пододеяльник сверкали слепящей белизной. На стене справа висела книжная полка. На ней я не нашел ничего замечательного. Стихи Евтушенко (здешнего Евтушенко), всякие технические справочники и - ни одного детектива!

Впереди, у квадратного окошка, стояло легкое - тоже пластмассовое кресло, в таком кресле приятно посидеть и помечтать на досуге.

- Эдик, ты уже здесь?

Я оглянулся. Возле вышки стоял сосед и друг Семен.

- А что? Тебя это удивляет?

В кустах что-то блеснуло, послышались легкие щелчки. Я вздрогнул от неожиданности, погрозил кулаком. Это были вездесущие репортеры.

- Не обращай внимания,- сказал Семен.- Каждый зарабатывает свой хлеб, как может. Хочешь посмотреть? Идем! - Он подошел к вышке и, придерживаясь руками за поручни, поднялся на верхнюю площадку.

Я тоже поднялся.

Репортеры уехали. Их машины-самокаты мелькнули за кустами, росшими вдоль дороги.

Семен сидел в удобном кресле и, положив руки на какие-то рычажки, смотрел на бескрайнее пшеничное поле. Я тоже устремил взгляд на это поле и... едва сдержал крик удивления и восторга. Представляете, вдоль поля двигались самоходные комбайны... Самоходные в полном смысле этого слова! То есть они шли сами по себе, людей на них не было, да и кабин тоже не было, вот как, и шли ровненько, и останавливались, когда надо было остановиться, и поджидали грузовикисамосвалы.

На площадке было одно свободное место. Я сел и вытер платком взопревший лоб. Я был потрясен, потрясен настолько, что не в силах был произнести слово.

Но вот что особенно поразило меня. Эта замечательная вышка была не чем иным, как пультом управления. Когда комбайны подходили к меже, обозначенной цепочкой кустов, Семен слегка нажимал на рычажок, и машины делали плавный и точный разворот.

Потом, смотрю, еще через какое-то время над бункерами взметнулись один, другой, третий красные флажки (по количеству машин), и Семен опять легким движением пальцев нажал на рычажок и остановил их, эти машины. И в движение сразу пришли грузовикисамосвалы, стоявшие за кустами. Они подставили свои ковшеобразные кузова, Семен нажал на третий рычажок, и ядреное спелое зерно полилось из широких рукавов.

Я вдохнул всей грудью и вдруг почувствовал такой знакомый, такой земной запах бензинового перегара.

Откуда он? - подумал я. Поле, лес - нет, показалось, не иначе... Вопросительно глянул на Семена. Тот не понял, что я имею в виду, пожал плечами и продолжал следить за комбайнами. Вот зерно перестало сыпаться из рукавов, красные флажки исчезли. Семен дал команду, то есть нажал на какие-то рычажки, и машины тронулись дальше, оставляя позади себя бруски спрессованной соломы.

- Хочешь поработать? Давай! - кивнул Семен.

И тут я свалял дурака. Вместо того чтобы отказаться, придумав какую-нибудь причину, я поменялся местами с Семеном и стал поглаживать рычажки. На одном из них стояла надпись "ск.". Наверно, это скорость, решил я и потянул рыжачок на себя. И что же?

Комбайны и в самом деле пошли быстрее.

- Не надо, Эдя! - заволновался Семен.

- Почему?

- Как показали испытания, при увеличении скорости увеличиваются потери зерна,- разъяснил он популярно.

На других рычажках тоже были надписи из двухтрех букв. Но буквы стерлись и разобрать что-либо было невозможно. Я потянул на себя один рычажок, другой... Но лучше бы я этого не делал. Спокойные, медлительные комбайны вдруг пустились в пляс. Представляете картину? Одна машина свернула влево и пошла, переваливаясь с боку на бок, другая закружилась на месте и запрыгала, наезжая на бруски спрессованной соломы, а третья повернула назад и стала делать какие-то зигзаги.

- Ты что, спятил? - рассердился Семен. Он поставил рычажки как надо и пересел на свое место.А ну мотай отсюда! - сказал строго, осуждающе.

В это время над бункерами взметнулись красные флажки. Семен опять остановил комбайны и стал ждать, когда подъедут грузовики-самосвалы. На меня снова повеяло бензиновым перегаром. Странный запах, так знакомый мне по той, родной планете... Я потянул в себя воздух и зажмурился, и представил своих хлопцев, настоящих хлопцев и настоящих механизаторов, которые дышат этим перегаром каждый день и ничего, не жалуются,- представил все это и загрустил, затосковал немного. Семен, должно быть, заметил, что со мной творится что-то неладное, и истолковал это посвоему. Когда грузовики-самосвалы, наполнив свои кузова, исчезли за кустами, он сказал:

- Бывает, Эдя, бывает! - и дружески похлопал меня по спине.- Тут ведь что? Тут, Эдя, главное - навыки, тренировки. Довести свои действия до автоматизма - вот в чем главное. А ты этот автоматизм подрастерял, отсюда и всякие неприятности.

- Да, конечно,- ответил я машинально.

Семен хотел еще что-то сказать, но в это время в левом углу щита загорелась красная лампочка, и он весь как-то выпрямился и подобрался.

- Я слушаю, Иван Павлыч!

Красная лампочка замигала, и Семен весь превратился в слух. Я тоже подобрался и даже пригладил пятерней волосы, как бы собираясь предстать перед начальством в наилучшем виде. Да так оно и было, в сущности. Иван Павлыч видел и слышал нас, а мы его только слышали. О том, что он видит нас, я узнал сразу, с первого слова.

- А-а, у тебя там Эдик? И как он?

- Силен,- улыбнулся Семен.- Правда, на курорте подрастерял кое-что, но это не беда - втянется.

"И дался вам этот курорт!" - подумал я.

- Ты на него не нажимай, у него еще полтора дня, пусть погуляет,напомнил Иван Павлыч и, не дав себе передохнуть, продолжал: - Как уборка? Идет?