Роберт Шекли - Кн. 2. Первая жертва. Охотник-жертва

Фрэнк хотел, но не знал, что заказать. Официант предложил шампанское, самое лучшее, которое только было в кафе. Не каждый же день у тебя убивают жену, а ты чудом остаешься в живых, и вся твоя жизнь летит вверх тормашками. Официант ушел за шампанским, а Фрэнк попытался открыть сумочку Клэр, в которой лежали его паспорт, дорожные чеки и билеты на самолет. Сумочка не открывалась. Фрэнк увидел, что два пальца Клэр все еще крепко сжимали застежку. Он огляделся. Никто не смотрел на него.

Он попытался разогнуть пальцы. Сначала осторожно, а потом с силой. Пальцы внезапно разжались и упали на вымощенную булыжником мостовую.

Вернулся официант с шампанским.

Фрэнк нашел носовой платок, завернул в него пальцы и сунул их в карман. Из глаз у него потекли слезы.

Официант положил руку на плечо Блэквеллу.

— Courage, — сказал он.

Блэквелл повернулся к официанту и сдавленно произнес:

— Кто-то заплатит за это.

Так говорят все жертвы.

Глава 2

Фрэнк Блэквелл, покинул Париж, увозя небольшую металлическую урну с прахом своей жены. В аэропорту де Голля служба безопасности не хотела пропускать его, но Блэквелл предъявил свидетельство о смерти, выданное префектурой, которое доказывало, что в урне находятся остатки жертвы, а не какое-то приспособление, чтобы сделать жертвами пассажиров самолета.

Блэквелл прилетел в международный аэропорт Ньюарка и через три часа сел на автобус, следующий в Саут-Лейк, штат Нью-Джерси. Поездка на автобусе заняла еще три часа. Все это время Блэквелл смотрел в окно в никуда, то есть на штат Нью-Джерси.

Родители Клэр ждали его возле магазина скобяных товаров, который одновременно служил местной автобусной станцией. Мистер Ниестром, аккуратно одетый мужчина невысокого роста, стоял, опираясь на бамбуковую трость. Он никогда с ней не расставался. Впервые Фрэнк увидел его в костюме. Глаза мистера Ниестрома были красными. Миссис Ниестром, полная женщина с едва заметными усиками на верхней губе, увидев Фрэнка, разрыдалась.

— Кто это сделал, Фрэнк? — спросил мистер Ниестром, когда они уселись в машину.

— Четверо молодых людей. Черногорские террористы.

— Именно так и передали в новостях, — произнес мистер Ниестром. — Но я так, черт возьми, и не понял, что это за Черногория, будь она проклята.

— Это такая страна, — объяснил Блэквелл. — Или когда-то была страной. Сейчас трудно сказать.

— Одна из тех стран, где живут черномазые?

— Нет, на Балканах. Между Албанией и Югославией. Или она раньше была там. Я имею в виду, как независимая страна.

— А я подумал, что с таким названием она должна находиться где-то в Африке.

— Ну, это распространенное заблуждение, — сказал Блэквелл.

Он никак не мог понять, где кончается искренняя скорбь отца Клэр и начинается лицемерие. Когда-то Клэр сказала ему «Ведь ты выбираешь себе жену, а не тестя».

— Они убили этих ублюдков, — произнес мистер Ниестром. — Не так ли, Фрэнк?

— Да, именно так.

— Честно говоря, мне жалко, что они мертвы. Знаешь почему, Фрэнк?

— Нет, мистер Ниестром. Почему? — спросил. Блэквелл, надеясь, что ему в последний раз приходится общаться с этим человеком.

— Потому что я сам с удовольствием убил бы их.

Однажды Клэр рассказала Фрэнку, что отец часто бил ее в детстве. Миссис Ниестром снимала с нее очки, а мистер Ниестром хлестал дочь ремнем. За то, что та плохо себя вела или за что-нибудь еще.

«И откуда только сила бралась у такого тщедушного человечка!» — смеялась Клэр.

— Бедная моя девочка, — всхлипнула миссис Ниестром и снова залилась слезами.

Ужин в тот вечер показался Блэквеллу невыносимым.

Фрэнк переночевал в небольшом отеле на краю города, чтобы наутро принять участие в панихиде в лютеранской церкви, которую Клэр давным-давно не посещала. Фрэнк немного жалел, что убили не его, а Клэр, и из-за этого ему приходится хоронить ее, иметь дело с ее родителями, и пытался сообразить, как же ему теперь жить. Он никак не мог избавиться от этого неприятного чувства.

Нет, дело совсем не в том, что он не радовался, оставшись в живых.

Вообще-то.

Глава 3

После панихиды Блэквелл зашел в местное отделение агентства «Развалюхи напрокат» и взял машину, собираясь вернуться в Нью-Йорк. Выехав на 101-е шоссе, он вспомнил про бар Поляка, что между заправочной станцией «Мобайл Флаинг А» и мебельным магазинчиком Этьена Аллена. Они с Клэр частенько бывали там, и теперь он решил заглянуть туда последний раз, чтобы вспомнить былое.

Поляк выглядел по-прежнему — этакий здоровяк с окаймляющими лысину густыми волосами. А поскольку в его жилах текла польская кровь, то он носил закрученные кверху усы и имел брюшко, по конфигурации напоминавшее шар для кегельбана. Пучеглазый, он ходил, выворачивая ступни, как герой мультфильмов — утенок Дональд. Выглядел он очень забавно, и жители Саут-Лейка не принимали его всерьез, даже немного презирали. Но только до случая с Томми Трамбелли, или, как его здесь называли, Томми Забиякой.

Это случилось два года назад. Томми Забияка был заведующим складом компании «Сиерз», что располагался в пяти милях по 123-му шоссе от Нетконга. В тот день Томми стал победителем ежегодного турнира по армреслингу в честь Дня Гарибальди в Сэддл-Ривер. Чертовски довольный собой, он начал смеяться над Поляком, подражая его походке и славянской манере медленно произносить слова. Но Поляк лишь улыбался, продолжая протирать стаканы. Вообще, если живешь в Нью — Джерси, то постепенно начинаешь привыкать к горлопанам из доков.

Потом Томми стал насмехаться над традиционной «келбасой», которую Поляк нарезал на кусочки и, воткнув в них зубочистки в красной целлофановой обертке, бесплатно выставлял посетителям к их вящему удовольствию. На сей раз Поляк слегка покраснел, но промолчал.

Затем Томми спросил Поляка, когда его предки перестали жить на деревьях — до или после второй мировой войны? На что Поляк, глубоко вздохнув и вытерев свои здоровенные красные ручищи о фартук, добродушно ответил:

— Все, Томми, хватит. Заткнись, иначе я набью тебе морду.

Томми имел рост выше среднего, но казался ниже из-за мускулистого тела, делавшего его похожим на медведя. Он увлекался тяжелой атлетикой, обладал черным поясом по каратэ и в колледже считался первоклассным игроком в бейсбол.

— Хорошо, Поляк, если ты меня хорошенько попросишь, может, я и отстану от тебя. Но приказывать мне ты не можешь — понял?

— Я приказываю тебе, — сказал Поляк. — Вали из моего бара и не смей появляться, пока не научишься прилично себя вести.