Ларри Найвен - Мир-кольцо. Летающие колдуны. Реликт империи

— Не думаю.

— Наша религия учит, что Солнце прикреплено к Луку необычайно крепкой проволокой. А эта проволока очень крепкая, девочке, которая хотела ее поднять, отрезало пальцы.

Луи кивнул.

— Нет, Солнце не упадет, — сказал он и добавил про себя.

— Даже черные прямоугольники не упадут. Даже если разрезать все нити — и тогда бы не упали. Только выстроились бы на новой орбите.

— А может, тебе что-нибудь известно о системе дорог к краю Кольца? — спросил Луи и вдруг почувствовал, что что-то изменилось. Почувствовал опасность. Но какую?

— Ты можешь повторить? — спросил жрец.

Луи повторил.

— Эта вещь, которая говорит за тебя, — объяснил жрец, — сначала произнесла совсем другое. Что-то запретное…

На этот раз Луи услышал. Коммуникатор что-то сказал на совершенно чужом языке и причем очень громко.

— Пользуешься запрещенной частотой, нарушая… дальше не помню. Лучше закончим этот разговор. Ты разбудил какое-то зло… — жрец снова замолчал, вслушиваясь в слова, льющиеся из коммуникатора, — нарушая параграф двадцатый, касающийся…

Коммуникатор вдруг раскалился докрасна, и Луи тут же отбросил его в сторону.

Жрец с достоинством кивнул ему. Луи ответил ему тем же, а затем нажал на включатель и начал подниматься к Небу.

И только, когда он остался один, лицо его искривила гримаса боли. Он зашипел и произнес слова, которые впервые услышал из уст человека, уронившего на пол кристалл Стейнбена, росший тысячу лет.

17. Глаз циклона

Скутеры покинули Небо. Они летели, держась ниже сплошной пелены туч. Тучи спасли им жизнь над полем солнечников, но сейчас они действовали угнетающе.

Правая ладонь Луи была покрыта толстым слоем мази. Коммуникатор кзина тоже раскалился у него в руке, и пройдет несколько дней, прежде чем он сможет действовать рукой.

Пока Луи вел разговор со жрецом, Говорящий и Тила составили контурные карты их пути, нанеся на карту все города, которые увидели на экране.

Сейчас, имея карты, они летели не вслепую. Если же цивилизация должна была возродиться, то наиболее вероятным местом для этого были бы большие метрополии.

Но кому — или чему — не нравилось, что они применяют запрещенную частоту? Запрещенную кем? Почему? Луи подумал, что речь идет о какой-то машине, вроде лазерного стража, который подстрелил «Обманщика».

На пульте появилась одноглазая голова кукольника.

— Привет, Луи! — запел Несс. — Что нового?

— Мы открыли летающее здание, — ответил Луи, — с комнатой карт.

И он рассказал о Небе, об экране, картах и глобусах, о жреце и его ответах.

— Да, ты не можешь сообщить, твой коммуникатор действует?

— Нет, Луи. Он раскалился и очень меня испугал.

— Другие тоже не действуют. Придется нам изучать местный язык.

— Согласен.

— Жаль, что этот жрец ничего не знал о падении цивилизации. У меня возникла идея. — И тут рассказал кукольнику свою теорию мутации бактерий.

— Возможно, — проговорил Несс. — И если они утратили знание переработки первичных атомов, то эта цивилизация уже не воскреснет.

— Почему?

— Копни в любом месте. Что ты увидишь?

— Почву.

— А еще глубже?

— Снова почву. Скалы. Основу Кольца. — И тут Луи понял. Все, что окружало его, как-то изменилось, сделалось искусственным и плоским. Разница между настоящей планетой и этой была такая же, как между резиновой маской и живым лицом.

— Если бы ты копал на любой планете, — продолжил кукольник, — то рано или поздно наткнулся на какую-нибудь руду. А здесь натолкнешься только на основу Кольца. И все. А за этим — пустота. Цивилизация нуждается в сырье или в дешевой технологии переработки первичных атомов. Иначе она погибнет. Навсегда.

— Когда ты это понял?

— Довольно давно. Но это не имело отношения к нашей безопасности.

— Поэтому ты молчал. Ясно. — Сколько времени Луи сам ломал голову над этим вопросом? А сейчас все ясно и очевидно.

Луи осмотрелся. Приближалась буря. Луи решил подняться повыше.

Он лениво размышлял над этим… над другим…

Надо изучить местный язык, это потребует некоторого времени, давно ли произошло падение цивилизации? С каких пор начали развиваться в языке наречия и диалекты? Насколько они отличаются друг от друга?

Окружающий ландшафт потемнел, потом исчез. Они были уже в тучах. Через несколько минут скутеры пробили тучи и оказались над ними.

С горизонта на Луи смотрел гигантский голубой глаз.

Если бы Бог имел голову величиной с Луну, то этот глаз бы ему подошел.

Осмысление увиденного потребовало у Луи несколько секунд. И еще несколько минут его разум отказывался соглашаться с увиденным.

Сквозь нарастающий шум в ушах он услышал (или почувствовал) чей-то крик.

Несс? Но ведь интерком был отключен.

Это была Тила. Тила, которая никогда ничего не боялась, сейчас закрыла лицо руками, чтобы не видеть этою голубого взора.

Глаз находился перед ними. Казалось, что он притягивает их с магической силой.

— Может я умер? И это Творец, который будет меня судить? Но какой Творец?

Сейчас Луи должен был решить, в кого он верит и верит ли вообще.

Глаз был голубовато-белый: белая бровь и темный зрачок. Белый от облаков, голубой благодаря расстоянию. Как будто он был частью неба.

— Луи, сделай хоть что-нибудь! — кричала Тила.

— Это неправда, — говорил себе Луи, — такого не может быть!

— Луи! — вопила Тила.

Луи пришел в себя.

— Говорящий? Что ты видишь?

Кзин ответил не сразу, а когда заговорил, его голос казался каким-то бесцветным.

— Вижу громадный человеческий глаз.

— Человеческий?

— Да.

Это одно слово все меняло. Если бы это была галлюцинация или какое-нибудь сверхъестественное явление, кзин должен был видеть глаз кзина или вообще ничего.

— Значит, это естественное явление, — проговорил Луи. Но почему оно притягивало их скутеры?

Луи повернул руль управления направо. Скутеры совершили маневр.

— Ты свернул с курса, Луи, — сразу же отреагировал Говорящий. — Передай управление мне.

— Ты хочешь пролететь через это?

— Оно слишком велико, чтобы его обходить.

— Не слишком. Через час мы снова вернемся на курс. Зачем рисковать?

— Если боишься, облетайте. Встретимся на другой стороне.

— Но почему? — хрипло спросил Луи. — Ты считаешь, что это… что эта случайная игра туч шлет тебе вызов?

— Речь идет о моем мужестве.

Скутеры мчались вперед со скоростью тысячи двухсот миль в час.