Алексей Калугин - Вестник смерти

– Это значит, что нечисть – существа не из нашего мира? – спросил у Хорна Антип.

– Молодец! – похвалил Антипа Хорн. При этом иронии в его словах почти не присутствовало. – Быстро схватываешь. Иные ученые на твоем месте не один день голову ломали, да так и не смогли уяснить, что к чему.

– Нечисть появилась в Бескрайнем мире вместе со Сферой Вечной Мудрости, – сделал новый, вновь удививший Хорна вывод Антип.

– Это один из возможных ответов на вопрос, откуда появилась нечисть, – сказал Хорн. – Не в его пользу свидетельствует то, что нечисть почти всегда внешне похожа на людей или других обитателей Бескрайнего мира.

– Кроме того, – вспомнил Антип, – я разговаривал с мертвяками, которые прежде, еще во времена Первой эпохи, были людьми.

– И какой же ты из этого можешь сделать вывод? – чуть прищурившись, с любопытством посмотрел на Антипа Хорн.

Антип снова надолго задумался. Боясь, как бы Хорн не принял его за невежду, он продумал и всесторонне оценил несколько возможных вариантов ответа на заданный вопрос. Сам того не подозревая, он использовал известный принцип логики: если все возможные ответы на вопрос в равной степени недоказуемы, то следует выбрать из них наиболее простой. Отбросив три варианта, которые самому ему казались совершенно невероятными, Антип представил Хорну тот, что остался:

– Мне кажется, можно предположить, что совершенно разные существа, которые мы совокупно называем нечистью, появились на свет в результате неких экспериментов, проводившихся учеными Первой эпохи.

Хорн едва не споткнулся на ровном месте. К его величайшему удивлению, деревенский паренек, начальное образование которого заняло всего одну зиму, с хода расколол поставленную перед ним задачку. Ответ его, хотя и не угодил в самую цель, тем не менее оказался настолько близок к истине, что если исключить вероятность случайного попадания, то остается только предположить, что парень гений, который пока еще и сам не подозревает о собственных способностях.

– Кстати, это объясняет и то, почему нечисть, в большинстве своем, не любит людей, – продолжал между тем Антип. – Должно быть, не очень-то приятно чувствовать себя объектом исследований, случайно оказавшимся на воле.

– Признаться, над этим я даже не задумывался, – Хорн машинально провел пальцем по шраму на левой щеке, что делал почти всегда, когда испытывал легкую растерянность. – Я вообще не встречал ни одного человека, который имел бы желание разобраться в психологии нечисти. Насколько мне известно, большинство нынешних исследователей отказывают нечисти в разуме, считая, что всеми их действиями управляет изначально заложенная в них программа.

– Это не так, – уверенно возразил Антип. – Я видел нечисть совсем близко. В каждом из них столько же индивидуального, сколько и в любом человеке. – Антип сделал паузу, после чего все же счел нужным добавить: – Но при этом все они в равной степени омерзительны.

Он и сам не знал, почему вдруг сказал это, поскольку прекрасно помнил, что, когда пил чай с мертвяками да упырями, они вовсе не вызывали у него чувства гадливости. Даже Карачун был хотя и страшен, но отнюдь не отвратителен.

– Но почему-то эта нечисть приняла тебя в свою компанию. – Взгляд Хорна сделался похожим на взгляд ученого, неожиданно для самого себя обнаружившего на своем рабочем столе, заваленном всевозможным хламом, интереснейший объект исследований, который прежде считал отработанным материалом.

– Это произошло потому, что у меня был нож вестника смерти, – ответил Антип.

– Вестники смерти не имеют с нечистью ничего общего, – возразил ему Хорн. – Они такие же люди, как и мы с тобой. Нечисть, возможно, боится их, потому что, как ты сам мог убедиться, нож вестника смерти способен если и не убить нечисть, то уж, по крайней мере, нанести ей серьезное ранение. Но вряд ли мертвяки и упыри стали бы сидеть с вестником смерти вокруг одного костра, делясь с ним воспоминаниями о тех временах, когда они еще были людьми. Кроме того, Луконя сказал тебе позже, что сразу же признал в тебе обычного человека и просто решил поразвлечься.

– А что, если между вестниками смерти и нечистью идет война, о которой мы даже не подозреваем? – осторожно закинул удочку Антип.

К его удивлению, такая постановка вопроса нисколько не удивила Хорна.

– Вполне возможно, – сказал он. – Если сферы интересов людей и нечисти пересекаются крайне редко, то с вестниками смерти нечисти приходится действовать в общем, если можно так выразиться, жизненном пространстве. И те и другие живут обособленно от людей. К тому же вестники смерти, выдавая себя за потусторонних существ, наделенных сверхъестественными способностями, тем самым серьезно подрывают авторитет нечисти. Стараясь вытеснить нечисть на жизненную периферию, вестники смерти стремятся занять ее место. И в некоторых краях, как мне известно, вестников смерти уже почитают выше, чем духов домашнего очага. Поэтому я не могу исключить вероятности, что между ними идет тайная война за раздел сфер влияния. – Хорн искоса бросил на Антипа любопытный взгляд. – Откуда вдруг такой интерес к проблеме нечисти?

– Да так, – ушел от ответа Антип. – Просто по ночам в голову порою приходят довольно-таки странные мысли.

– Мне это тоже знакомо, – кивнул на ходу Хорн. – О чем я только не думал бессонными ночами. Вот только о судьбах нечисти мне прежде задумываться как-то не приходилось.

Глава 14

Уртан оказался небольшим городком, в котором была всего одна главная улица, с запада на восток пересекающая бесформенное нагромождение небольших глинобитных построек. Самое высокое здание в городе было трехэтажным, но даже оно было ненамного выше дома, в котором жил в свое время с родителями Антип. Одноэтажные же постройки и вовсе казались плоскими серыми лепешками, растекшимися по поверхности земли. Вместо дверей в домах имелись полукруглые отверстия, прикрытые щитами, сплетенными из гибких сучьев и обтянутыми невыделанными шкурами животных. Чтобы войти в такую дверь, человеку среднего роста нужно было согнуться едва ли не вдвое. Окна, прорезанные под самой крышей, были похожи на узкие горизонтальные бойницы. Ни в одном из домов Антип не увидел окна, прикрытого хотя бы самым плохим, мутным и неровным стеклом. Должно быть, летом окна оставались все время открытыми, а на зиму их плотно закрывали какими-нибудь специальными заслонками. Встречавшиеся на улице люди были одеты в длинные полосатые халаты, поверх которых они носили еще и короткие стеганые жилеты. Головы уртанцев прикрывали высокие головные уборы цилиндрической формы без полей и козырьков, что делало их похожими на маленькие аккуратно оструганные пеньки. Проходя мимо, местные жители опускали головы и испуганно косились на незнакомцев явно нездешнего вида, шествующих по главной улице в сопровождении огромного матерого волка.