Абрахам Меррит - Лунная заводь

— Гляди-ка! — сказал он.

Радор насадил плод на кончик дротика и в считанные доли секунды, прямо у меня на глазах, плод разложился в гниющую массу.

— Вот что стало бы с Радором, если бы не ты, друг, — промолвил зеленый карлик.

Мне представляется уместным, прежде чем приступить к повествованию второй части этой драматической истории, высказать сейчас несколько отрывочных, не связанных между собой наблюдений.

Прежде всего — несколько слов о природе этих непрозрачных до угольной черноты полотен, блокирующих проходы между колоннами павильонов или укрывающих их сверху, подобно крыше. Как я понял, это было просто идеально поглощающее свет электромагнитное поле, полностью гасящее волны излучения на всех частотах в видимой области спектра: можно сказать, что экранирующее действие электромагнитных сил было такой же непроходимой преградой для света, как стальная заслонка.

Попутно они обладали способностью создавать видимость ночи там, где не могло быть никакой ночи.

Но воздух или звук проходили сквозь них без всякой помехи. Принцип действия электромагнитных экранов был исключительно прост, и не более загадочен, чем, к примеру, действие стекла, которое, напротив, беспрепятственно пропускает световые волны, но частично задерживает колебания, распространяющиеся в более грубой среде (той, что принято называть воздухом), которые воздействуют на наш слуховой аппарат и которые мы называем звуком.

Вот краткое описание механизма действия этих экранов.

(По тем же самым причинам, по которым было изъято из книги описание действия атомных автомобилей, Исполнительным Комитетом было решено убрать объяснение устройства поглощающих свет экранов. — Дж. Б. К. Президент Международной Ассоциации Ученых.) В среде "ладала" существовало два привилегированных класса — воины и мечтатели. Эти мечтатели представляли собой, как мне кажется, наиболее интересный социальный феномен из всего увиденного мною там. Лишенные возможности расширять свои познания путем изучения внешнего мира из-за специфики своей среды обитания (уже описанной мною раньше), муриане довели до совершенства удивительную систему ухода от действительности с помощью воображения.

Надо отметить, что все они отличались необыкновенной музыкальностью. Излюбленными инструментами у них были двойные флейты, огромные, построенные из великого множества труб органы, всевозможные арфы, большие и маленькие. Еще я впервые там увидел удивительный инструмент; составленный из шестнадцати — расположенных в две октавы! — маленьких барабанчиков, чье ритмичное постукивание оказывало сильное возбуждающее действие на нервную систему.

Именно их любовь к музыке и послужила причиной нескольких забавных эпизодов, скрасивших наше подземное существование. Как-то раз (как я припоминаю, это случилось после четвертой нашей ночевки) Ларри заявился ко мне с необычайным предложением.

— Пойдемте на концерт, — сказал он.

Мы подкатили к одному из гарнизонов солдат, охраняющих мост. Выстроив десятка четыре стражников в два ряда, Радор призвал всех к вниманию и, к моему величайшему потрясению, повергшему меня в состояние, близкое к прострации, вся эта компания под предводительством О'Кифа грянула лужеными глотками английский гимн: "Боже, Храни Короля!" Если учесть, что все действо происходило на глубине в несколько десятков миль под уровнем Англии, то, пожалуй, исполнение звучало вполне прилично. "Пошли ему победу! Счастья и веселья!" — ревели они.

Ларри затрясся от сдерживаемого смеха, поглядев на мое ошарашенное лицо.

— Хорош подарочек для Маракинова, а? — сквозь смех прохрипел Ларри. Подождите, их еще услышит красный. Он просто лопнет от злости.

— Скоро, док, вы услышите, как сюсюкает наша красотка, когда я научу ее петь одну очаровательную вещичку, — пообещал мне Ларри, пока мы ехали домой, вернее, в то место, которое мы называли своим домом. Озорные искорки так и плясали у него в глазах.

И я услышал. Прошло не так уж много времени, и жрица соблаговолила призвать меня вместе с Ларри пред свои ясные очи.

— Покажи-ка Гудвину, как ты научилась нашему языку, о леди, чьи губы сладкие как мед и горячие как огонь, — ворковал Ларри.

Йолара заколебалась, потом кокетливо улыбнулась Ларри, и тут я услышал, как из этого очаровательного ротика, из прелестного трепещущего горлышка полилась хорошо знакомая мне мелодия. Нежнейшим голоском, словно вызванивая на маленьких серебряных колокольчиках, уснащая пение трелями и фиоритурами, Йолара старательно выводила:

Она лишь птичка в клетке позолоченнойПрекраснейшее зрелище, друзья..

[35]

И так далее, до самого конца.

— Она думает, что это любовная песня, — сказал Ларри, когда мы шли обратно. — Это далеко не весь репертуар, которому я обучил ее. Честно говоря, док, для меня это единственный способ хоть как-то шевелить мозгами, когда я рядом с ней, — продолжал он, сразу став серьезным. — Она ведьма, дьяволица из ада, вне всякого сомнения. Когда же я начал учить ее песенкам вроде той, что вы сейчас слышали, или "Забери назад свои паршивые деньги", или же некоторым другим старинным балладам, я опять почувствовал себя прежним: ап! — и я снова на коне!

Поп-музыка смела начисто всю мистику. "Вот черт! — сказал я себе. — Она же просто женщина".

ГЛАВА 18. ДЖЕТОВЫЙ АМФИТЕАТР

Уже несколько часов подряд я наблюдал за тем, как черноволосые "ладала", потоками струившиеся через мосты, наполняли пешеходную часть дороги, стекаясь ручейками к грандиозному, украшенному семью террасами храму. До сих пор мне еще ни разу не довелось побывать там внутри, да и снаружи это сооружение, превосходящее размерами все остальные, мне приходилось видеть только издали: ненавязчиво, но достаточно твердо, меня все время держали от него подальше, пресекая все мои поползновения рассмотреть его подробнее. Несмотря ни на что, мне все же удалось оценить его размеры — эта монументальная постройка возвышалась никак не меньше, чем на тысячу футов над своим серебристым фундаментом и приблизительно такого же размера был диаметр его круглого основания.

Хорошо бы узнать, думал я, что привлекло в Лору такое несметное множество "ладала" и куда они идут. У всех без исключения головы были украшены венками, сплетенными из самых красивых, мерцающих блестками цветов; и все они: старые и молодые, гибкие, стройные девушки с дразнящим, лукавым взглядом, карликообразные юноши, матери с младенцами на руках, похожие на гномов старики — все они лились нескончаемым потоком, по большей части в полном молчании, с мрачным и угрюмым видом.