Сергей Алексеев - Мутанты

- Арсан Дуолайя сытых люпит - ай-яй-яй! Колодный шаман батыр, айбасы кириккитте, бизда кой.

- Да ведь там тебя Оксана ждет! Всю ночь глаз не сомкнула…

- Окосана, - с тоской проговорил он. - Юрюнг… Юрко стытно. Алмас - як, кроши - як…

- Она тебя не за алмазы любит, и не за гроши… Вот ведь какие вы, мужики. Гордость у вас ! А девка мается.

- Батур тыала хотун! Эрын чуумпу айбасы! Окосана клятит - слой дух бизда, стена кириккитте, Юрко кундал бар! Ынеркия! Синьгами Юрко, санаабар! Потвик, как дыд Кур. Керой! Хатыныны тазыстыллар! Сачем Окосане корпа-тый мутант?

- Так вы бы вместе супротив айбасов этих и воевали? - подхватила Сова. - Вместе-то сподручней. Вот мы с твоим дедом такой им кириккитте устраивали! Такой эрын чумпу! А потом, ты же отмылся, красивый стал, мягонький. И даже горб вроде того… рассосался немного.

Юрко пощупал горб:

- Ни, баба Ыгылыз. Ойху-дьарзаа, совсем батыр…

- Вот погоди, дождешься. Сосватает кто-нибудь Ок-санку, и будет тебе ойху. Колька-крестник клинья бьет, с отцом вроде уж договорился. Даже американец глаз положил!

Внук еще больше ссутулился:

- Окосана каюк… Юрко плокой жених. Алмас - як… Бабка придвинулась поближе, толкнула плечом и заговорила шепотом:

- Да погоди ты! Если сразу с горбом-то примет, куда потом денется? Без горба-то за тебя любая дура пойдет! Она же тебя еще толком не рассмотрела. Только внутренние органы щупала, когда ты без сознания в козлятнике лежал. И не давай особенно-то глазеть. В темноте с ней надо справиться… Ну это, кундал-мундал свой проявить, ынер-кию.

Юрко задумался, хлопая третьим глазом, помотал головой:

- Юрюнг, светло… Ночью шаманить ната, айбасы ки-риккитте.

- А ты в подпол полезай! - придумала бабка. - У деда подземный ход есть, из сортира. А я Оксанку пошлю. Скажу, достань-ка мне какой-нибудь айбасы. Она залезет, а ты ее обласкай там. Разговор заведи - про свою тундару, про шаманство… Только смотри, не напугай!

Внук слегка оживился:

- Тутан, тутан… Хатыныны тутан! Окосана юрюнг кур-дук! Та Юрко ызык сапыл…

- Ничего, поймет! Когда тебе говорят «юрюнг» - оно всегда тутан. Если что, шаманской мове научишь. Да в темноте, Юрко, ты больше не языком, а руками работай. Да только не хватай сразу, как твой дед. А то и схлопотать недолго. И как в сириалах кажут, тоже не надо. А то ходят, ходят вокруг серий двести… Ну что, пошли, я тебе ход покажу?

- Баба Сава санаабар, мутрый баба, - подумав, сказал Юрко. - Как старый шаман…

Схватил котомку с луком и бубен, однако бабка отняла и на стену повесила:

- Я еще тот шаман! А это там тебе не пригодится.

Елизавета Трофимовна вышла из бани, огляделась - вроде никого, поманила за собой внука. Сортир стоял на отшибе, увитый буйным хмелем, а за ним уже начинались огороды и сараи: Куров все продумал, как ходить через границу незамеченным. Бабка открыла дверь:

- Иди!

Юрко отшатнулся:

- Айбасы! Слой дух!

- А ты думал, как? Чтоб тыала хотун, надо через всякие тернии пройти.

Внук зажал нос и скрылся в сортире. А Сова в тот же час побежала в хату, где дед с Оксаной сидели уставившись в телевизор и оба уже подремывали. Бабка поманила Курова пальцем и увела на улицу.

- Идем-ка со мной, - прошептала соблазнительно. - Я тебе что-то покажу.

- Куда? - Дед уже намеревался перебраться на кровать.

- В баню.

- Так, поди, уже остыла? - Он вдруг ожил и заозирался.

- Конечно, остыла.

- А что покажешь-то?

- Узнаешь, пошли!

Куров пошел как-то неуверенно, словно на ходулях, при этом ему что-то мешало. Бабка завела его в баню и указала на полок:

- Ложись и спи!

- А показать?

- На! - Сова сняла со стенки бубен. - Учись шаманить!

- Ну, шаманить-то я умею!

Бабка не дала ему договорить, вышла и закрыла дверь на замок.

Вернувшись в хату, растолкала дремлющую Оксану.

- А давай-ка с тобой по рюмке! - задорно предложила. - Хватит дремать!

- Юрко не пришел? - сонно спросила та.

- Нету что-то…

- Как бы его американец не подстрелил…

- Да где ему шаманов стрелять! Девок разве что, и то дурочек каких-нибудь…

- А вот возьму и соблазню его, - с грустной мечтательностью вымолвила Оксана. - Он еще не знает коварства хохлуш. Пыжится чего-то… Присушу, заколдую, обворожу - с ума сойдет. И потом с ним в его Америку уеду.

- В Штаты Соединенные?

- Мне теперь все равно - в соединенные, разъединенные. Да хоть в заштаты…

- Чего же так-то?

- Прежнего Юрко не вернуть…

- Так уж и не вернуть?

- Бабушка, да вы сами подумайте! Ну как я с ним жить буду? Никакая грузинская кепка не поможет. Он ведь блаженный, если не сказать хуже. Даже поговорить нельзя, язык забыл… Самообман все! Надо завязывать! Уже на работу пора…

Она подошла к зеркалу и стала собирать свою распущенную красоту в незамысловатый узел на затылке.

- Тебя, конечно, никто не неволит, - ворчливо проговорила Сова.

- Мне вас с дедом жалко…

- Да мы-то что? Нам он всякий хорош: блаженный с горбом, в тюбетейке с бубном…

- Вот где его носит сейчас? - возмутилась Оксана тоном бывалой жены. - Вы же видите его отношение? Третьи петухи когда еще пропели? Девушка всю ночь сидит и ждет! А ему надо айбасов каких-то изгонять.

- Все они такие, - отмахнулась Сова. - Думаешь, у американца этих айбасов не будет? Или у Кольки Волкова? Айбасы будут и айбасицы…

- Что же делать, бабушка? - спросила Оксана с тихим отчаянием.

- А вот что, дочка. Слазь-ка в подпол и достань меду. Там у деда банка стоит, в прошлом году в разведку ходила и видела. Старый такой мед Что-то мне сладенького захотелось.

Оксана безропотно и как-то отстраненно открыла люк, приподняв подол, ступила на лестницу, но едва спустилась по пояс, как замерла.

- Там кто-то есть! - вымолвила с ужасом, боясь шевельнуться. - Меня за ноги схватил…

- Весь в деда, гад, - буркнула себе под нос Сова и уже громко спросила: - Да кто там тебя схватит-то?

- Не знаю… Держит. И руки горячие.

- Горячие - значит, не покойник. Лезь, меду хочу! Оксана спускалась так, словно сходила в кипяток.

И только голова ее скрылась, бабка вскочила и закрыла западню, надвинув на нее старый, броненный толстой яловичной кожей сталинский диван. Внизу послышался сдавленный голос, однако Сова уже была за порогом. Она навесила замок на дверь, схватила лопату и ринулась к сортиру.

- Я сейчас все ходы-выходы завалю! - И стала метать землю в мужскую половину. - Все окна перекрою от айбасов! От всяких арсанов, мать их в кириккитте! Я вас замурую от всякой нечисти, эрын их побери с чумпой вместе! И не выпущу, пока не поладите!

Глава 9

Все утро Волков тупо просидел в святилище таможенного храма, пытаясь осмыслить, что же произошло. Разум не подчинялся, вилял, как колесо детского велосипеда, разбитое в «восьмерку», отказывался воспринимать действительность, как не воспринимает ее приговоренный к смерти, идущий на плаху. Сознание сжималось в комок и заклинало, что все это произошло не с ним, а с кем-то другим, и еще есть надежда…