Владимир Венгловский - Яблони на Марсе (сборник)

— Антон. Антон, вы меня слышите? Антон? Не пытайтесь открывать глаза. Пока не получится, роговица слишком сухая. Но все в порядке. Вы живы, вы в безопасности. Вдохните. Не бойтесь, вдохните.

Вдохнул. Внутри что-то щелкнуло.

— Хорошо. Дышите на счет пять. Можете задавать вопросы.

— Я… сколько? Где?

— Четыре дня. Спасатели постарались. На Марсе.

— Сигнал…

— Нет, сигнал не прошел — Пит взбесился, по Замарсью все еще нет никакой связи. Только Фобосом и спасаемся.

Антон даже не поморщился от самоуверенного «Пит». Слишком удивительно было происходящее.

— Но… как?

— Ваш сын. Он указал нам, где вас искать. Эти странные звуки означают, что вы смеетесь?

— Нет, он не догадается, о чем вы? Он еще малыш. Луна — вот она. Совсем рядом. Скажем ему, что вы на Луне. Зачем бы мальчишке интересоваться поясом астероидов?

— Папа, ну, конечно же, я догадался, как только увидел Пита. Я же говорил тебе, что взял курс по астрономии. Там было видео. Восход газового гиганта ни с чем не перепутаешь! Было похоже на восход с Леды, но и то там скорость и угол серпа…

«Крабик» пристроился на спинке гостевого кресла. Это было первое, что сделал Антон, когда отсмеялся, — попросил о разговоре с сыном. Пусть даже с копией.

— Так что я, когда с информацией разобрался, сразу пошел к тете и сказал, что у тебя проблемы, а в новостях было о буре на Юпитере, ну, я и догадался, что сигнал не проходит, и сказал, где тебя искать.

— А координаты ты как вычислил?

Если бы «крабик» умел возмущенно подпрыгивать, он бы это наверняка сделал.

— Папа! Я же не малявка какая-то! Мне пять с половиной лет! Что сложного в простых расчетах? Я смоделировал звездное небо в предыдущей точке, вспомнил показания приборов, дорисовал то, что видел перед выключением. Это было очень легко!

— А что было сложно?

Аксен помолчал.

— Ждать. Мы четыре дня ждали, пока они до тебя долетят. Я даже просил, чтобы меня усыпили, как тебя. Очень было… грустно!

Если бы не странная повязка на глазах, Антон наверняка бы заплакал.

— Па-ап…

— Что, малыш?

— Погуляешь со мной по Марсу?

«Как можно плакать с пересохшей роговицей?»

— Погуляю. Обязательно. А после бури Пояс покажу.

Время собирать плоды. Воплощенная мечта

Тим Скоренко. Прогулки по Питеру

Никита шел по Шипкинкому переулку к Загребскому бульвару. У самого перекрестка он чуть не столкнулся с Женей из экстремального отдела, при этом неудачно отшатнувшись в сторону и ударившись плечом о переборку.

— С тобой все в порядке? — спросила Женя.

— Ты как в американском фильме.

— В смысле?

— Они все время спрашивают: are you okay? Мужику оторвало голову, например, а они: are you okay?

Женя рассмеялась и, ничего больше не сказав, пошла дальше по коридору. Никита посмотрел ей вслед: ножки полноватые, но, в общем, стройные, талия тонкая, так и тянет обнять. Но нельзя, Женя — девушка Вахо, а тот по-грузински горяч, даром что никогда своей Грузии даже издалека не видел. Ну, или видел — в телескоп.

Никита свернул на Загребский и пошел по направлению к Малой Балканской. Он немного опаздывал, но бегать по узким коридорам станции категорически запрещалось, — и недаром. Поворотов и развилок было много, народу на «Санкт-Петербурге» тоже жило немало, и случаи столкновений с последующей госпитализацией участников происходили регулярно. Бежишь себе по коридору, а из-за угла выскакивает другой джигит — вот тебе и шишки у обоих. В принципе сотрудники нередко позволяли себе передвигаться быстрее обычного, но если их ловил на этом Николай Иванович, приходилось несладко. Николай Иванович в первую очередь заносил имя провинившегося в свою базу, прозванную «черным блокнотом», а во вторую — впаивал выговор с лишением пряников. В общем, никакой радости.

Когда Никита вошел в Колонну, Вадим молча поднялся и посмотрел на сменщика с укоризной. Он умел так смотреть, что никакие слова были не нужны.

— Ну знаю я, знаю. С Женькой столкнулся, вот и опоздал.

— Ты что, двадцать минут с ней разговаривал?

Никита понял, что оправдание глупое. Вадик отлично знал, что Никита опасается Вахо и потому с Женькой разве что вежливо здоровается.

— Ладно, поймал. Я просто поздно вышел.

— Я скажу Коляну, чтобы он тоже поздно вышел.

— Скажи.

— О'кей.

Вадим вышел.

— I'm okay, — сказал Никита в пустоту и бросил взгляд на мониторы.

В Колонне размещался наблюдательный пост. В принципе приборы неплохо за всем следили, но человек по-прежнему оставался незаменимым. Робот мог устранить только стандартную неполадку, человек — любую. «Творчество! Вот что отличает человека от машины!» — говорил при случае Николай Иванович. В свое время он организовал на станции целую кучу кружков — от рукодельного до геологического. Каждый сотрудник обязан был записаться хотя бы в два кружка. Ну, то есть не то чтобы обязан, но Николай Иванович мог вызвать к себе, строго посмотреть и спросить: почему не проявляешь активность? И лишить за это пряников.

На главный монитор Вадим обычно выводил западный периметр. С запада чаще всего приходили песчаные бури и прочие напасти. Малые мониторы справа транслировали картины станционной жизни — балетный кружок в парке Интернационалистов, серверную в районе проспекта Девятого января и так далее. В принципе Никита мог делать во время дежурства все что угодно — например, спать, есть или читать. Но в случае неожиданного визита Николая Ивановича он бы получил по полной программе. Николай Иванович не следил за тем, кто должен дежурить в то или иное время, и станционники часто подменяли друг друга; но если бы Вадим ушел по расписанию, то через пять минут Колонна просигнализировала бы Николаю Ивановичу, что дежурного подозрительно долго нет на месте. И снова — мало бы не показалось. Не жизнь, а тюрьма.

Впрочем, были и свои прелести. Например, вывести на монитор экстремальную лабораторию и наблюдать за Женей. Иногда она смотрела прямо в камеру, точно чувствовала за стеклом пристальный взгляд Никиты.

Дверь распахнулась. Без звонка в Колонну мог войти разве что Николай Иванович — собственно, это он и был.

— Так, Никита, — Николай Иванович никогда не здоровался, — есть дело.

— Да, Николай Иванович, здравствуйте, — Никита встал.

— Завтра с утра у нас пополнение, два человека с Земли, еще двоих к нам переводят с «Москвы», и еще один будет с «Эдинбурга», но он временно. В общем, сам понимаешь.