Кир Булычев - Голые люди

– Господин Сато догадался, что ты был в маленькой пещере выше по течению, где лежит мертвый человек, – вдруг сказал По-из.

– Нет!

– Образ этой пещерки в твоей памяти, уважаемый путник, – сказал переводчик.

– Лучше бы ты не думал, – в сердцах произнес я, чем еще более опечалил простого душой дикаря, который не питал ко мне зла, но оказался мне вреден.

Я и сегодня остаюсь в убеждении, что эти так называемые пришельцы с нашей, культурной точки зрения, все равно дикари. Они не понимают самых обычных вещей. А которые понимают, то делают совершенно неправильные выводы. Ну разве мог бы один бандит пожилого возраста подчинить себе целую группу взрослых людей, установить над ней власть только потому, что у него были нож и наглость?

Но вопрос Сато, не сразу дошедший до меня, вдруг озарил мне все будущее нечаянной логической догадкой.

Почему японский бродяга задает вопрос именно о курьере, о человеке, найти которого просил меня уважаемый Сумасвами? Но я не должен был сразу выдавать своей догадки. Ведь если Сато убил его, то он и взял посылку, которую нес курьер. И тогда мое общение с обитателями пещеры обретало совсем иной смысл. Я обязан был узнать правду.

А тем временем Сато продолжал допрос:

– Ты говоришь, что ты большой начальник?

– Да, – честно ответил я. – я главный начальник.

– И тебя будут искать?

– Уже ищут. И скоро найдут.

– Плохо твое дело, – сказал тогда японец. – Чтобы тебя не нашли, нам придется тебя убить.

– Но почему? За что?

– Потому что нельзя найти то, чего нет. Тебя не будет – тебя не найдут.

– Но вас все равно накажут.

– Меня уже наказывали и не раз, – усмехнулся японец. – Я никого не боюсь.

– Но голые люди обязательно расскажут о вашем злодейском преступлении.

– Их я тоже уберу, – сказал японец. – Мне это нетрудно сделать.

– Неужели он так думает? – спросил я у По-иза.

– Смерть всегда у него в мыслях. Но он не собирается прямо сейчас кого-нибудь убивать. Он еще не решил.

И тут мы услышали отдаленные голоса. Вернее, я не успел услышать их – у японца и дикаря слух был лучше моего, недаром они провели столько лет в джунглях, – как Сато вскочил. Он резко поворачивал голову – точно как дикий зверь. Мне показалось даже, что его уши настороженно вздрагивали.

В мозгу у меня – никак не мог я к этому привыкнуть – прозвучали слова переводчика:

– Сюда идут люди. Много людей.

– Разумеется, – сказал я спокойно, – меня ищут. И если хоть волос упадет с моей головы, вы дорого за это заплатите!

Сато поднял руку, умоляя меня замолчать.

Затем он обратился ко мне:

– Я отпущу тебя, уважаемый господин Матур. Но умоляю, не говори никому, что тебя посмели ударить. Я не хочу, чтобы наказание упало на головы невинных женщин.

– Не беспокойся! – сказал я насмешливо. – Полетит только твоя голова.

Видно, эти мои слова были тактической ошибкой. Гнев японца сразу же обрушился на голых дикарей.

– Я их уничтожу! – закричал он. – А сам убегу!

И с этим криком Сато кинулся вверх по склону, а По-из обратился ко мне:

– Умоляю вас, директор Матур, спасите моих соотечественников.

– Но как я могу им помочь? Хотите ли вы, чтобы я поспешил навстречу моим друзьям, которые меня ищут, и поторопил их?

Несчастный переводчик отрицательно покачал головой.

– О нет, только не это! – воскликнул он. – За это время Сато убьет всех остальных. Только на вас наша надежда! Поспешите же, спаситель!

Я понял, что переводчик прав. Если я не спасу дикарей, таких ценных для этнографической науки, то они погибнут и нам некого будет изучать. Я помчался вслед за японцем и успел в пещеру как раз следом за ним.

Все дикари, человек пять-шесть, не больше, сжались испуганно у стены.

– Я сейчас вас убью! – закричал хрипло японец.

Дикари упали на колени и простирали к нему тонкие руки, умоляя пощадить. Но Сато был непреклонен. Он выхватил из-за пояса острый штык и устремился к молодой хрупкой девушке-переводчице.

– Только не она! – закричал По-из. – Кто угодно, но только не она!

Сато хохотал дьявольским смехом.

– Остановись, несчастный! – произнес я тем громовым голосом, который возникает у меня в минуты душевных переживаний.

– И не подумаю! – настаивал японец.

И я вложил в свою фразу все благородство моей души:

– Я согласен быть заложником!

– В каком смысле?

– Ты пощадишь этих несчастных. Я же останусь с тобой. И если ты решишь, что твоей поганой жизни что-то угрожает, вот моя открытая грудь. Ударь в нее ножом, но пожалей несчастных!

Сато задумался.

Дикари, все как один, упали передо мной на колени, благодаря за спасение их жизней.

Я понимал, что хитрый японец сообразил, что я как заложник стою в тысячу раз больше, чем все голые дикари вместе взятые.

– Согласен, – сказал он. – Только ты пойдешь вместе с нами в мое тайное убежище.

– Хорошо, – ответил я. Я купил главное – время! Я купил жизни дикарей. Человечество этого не забудет.

– Собирайте припасы! – приказал Сато. – Кто сколько может унести. Мы уходим в тайное убежище.

Сато первым вбежал в пещеру. В полутьме я смог разглядеть ход в следующее помещение.

– За мной! – приказал Сато.

Мы, нагруженные связками луковиц и кореньев, плодами и стеблями растений, поспешили за японцем.

Раздался скрежет.

Я не сразу понял, что Сато поднимает плиту в полу, которая перекрывала скрытый от наблюдателей тайный ход.

Мы все спустились в узкий коридор. Там было холодно.

Сато закрыл плиту и велел нам идти вперед. Сам же он остаются сзади.

Мы шли довольно долго и наконец впереди увидели свет.

Подобно заблудившемуся в пещере Тому Сойеру, мы побежали на свет и вскоре оказались перед выходом из пещеры.

Этот узкий выход вывел нас в небольшую глубокую котловину или кратер между двух горных пиков. Дно котловины было занято небольшим озерцом.

Там мы долго стояли, ожидая Сато.

Но каково было мое удивление, когда вместо Сато из черного круга – тайного выхода из пещеры появилась, щурясь, Анита Крашевская!

И только после нее вышел Сато.

Юрий Сидорович Вспольный

На этом я позволю себе отнять слово у директора Матура, потому что чем дальше, тем больше он отступает не только от истины, но и от здравого смысла. Здесь имеет место лавинообразный эффект лжи. Стоит тебе начать лгать, как требуется оправдание лжи. На ложь накладывается новая ложь. И так далее…

Стоило директору Матуру солгать относительно мотивов своего поведения, которые не имели ничего общего с заботой о голых людях, а диктовались лишь страхом и надеждой добыть мешочек с рубинами, как ему пришлось вносить коррективы в описание бегства из пещеры.