Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

КейСи Стрэндж лежала на спине рядом с микроавтобусом, который они заранее припрятали в нескольких кварталах от «Ривз» и в который перебрались, когда бросили полицейскую машину и сварливого любителя выпить лейтенанта Норволка. Ее дыхание было быстрым и мелким, и розовая пена пузырилась на губах при каждом вздохе.

Спраут Медоуз склонилась над ней, бегущие слезы и длинные светлые волосы падали на запрокинутое лицо джампера.

– Не умирай, красивая леди. Пожалуйста.

Ее отец погладил ее волосы свободной рукой. Другой он держал на коленях голову КейСи.

Дург держался на почтительном расстоянии, неся стражу. Розово-серая «Тойота Корола» была припаркована здесь со вчерашнего дня, вся забитая одеялами и непортящейся пищей и мягкими игрушками для Спраут, чтоб устранить все возможные препоны во время их последнего рывка к свободе.

– Это сделал Блез? – переспросил он недоуменно.

– Блез, – повторила КейСи.

Он покачал головой.

– Он пытался что-то сделать со мной… прыгнуть в меня, я думаю. Почему, приятель? Ты была его… женщиной. Я был его другом. – Он закрыл рукой рот. – Это потому что мы…

Она засмеялась, вздрогнув.

– Он порвал со мной. Он… ненавидел тебя. Думал, ты был… угрозой. Я расскажу тебе его грязные секреты, малыш… и свои тоже. Он схватил своего де…

Он приложил палец к ее губам.

– Тише. Сейчас не время. – Было чертовски холодно на этой длинной, всеми забытой проселочной дороге, и его дыхание вырывалось легкими облачками пара. Он не обращал внимания. – Мы за городом. Ты должна позволить нам отвезти тебя в госпиталь. Никто тебя не узнает.

Ее пальцы впились в его руку сквозь тонкую ткань куртки с силой, которой, как он думал, у нее уже не могло быть.

– Нет! Ах…

Она цеплялась, закрыв глаза, пока не прошел приступ боли.

– Нет, – снова сказала она, уже шепотом. – Не отдавай меня Комбинату.

– Никто не ищет тебя, детка. Мы скажем им, что тебя подстрелили, когда кто-то пытался тебя изнасиловать…

Она медленно покачала головой, как будто каждое движение разрывало ее рану.

– Нет. Я в розыске. Госпиталь, полиция… все части Комбината. В любом случае, слишком поздно. Я… Мое время в эфире кончается. – Ее глаза посмотрели вокруг и вернулись к нему. – Я лучше умру свободной, чем буду жить в клетке.

– Ты не должна умирать.

– Нет, – сказала она, и ее голос был чист. – Я не должна.

Она потянулась и обхватила его голову обеими руками. Марк вскрикнул предупреждающе, когда кровь хлынула из-за края наложенной Дургом повязки, почти черная в предзакатном оранжевом свете. Она прижала лицо к его лицу. Ее глаза держали его взгляд, словно булавки – крылья бабочки.

– Я не должна умирать. – На губах вновь выступила пена, заглушая голос. – Я… джампер, помнишь? Я не должна… пойти на дно с этим корытом. Но я не могу трогать чужака. Я не буду трогать ребенка. А ты… – Она с усилием приподняла плечи от покрытого пятнами одеяла, прижавшись ртом к его губам. – Я люблю тебя, Марк, – сказал она, падая обратно. Ее взгляд снова встретился с его. – Помни… меня.

Что-то мелькнуло за его глазами, когда ее взгляд потух. А потом ее кровь застыла на его губах, и она умерла.

Эти три выстрела были поразительно громкими. Они, казалось, мчались прямо к горизонту, где тонкая пена последнего света дня лежала как светящиеся химические отходы, и сердце билось все быстрее.

Запах бензина от взорвавшегося бака микроавтобуса заполнил ноздри Моракха, пока Дург медленно опускал «кольт». Марк держал сигнальную ракету, прижав руки к своей впалой груди с таким отчаянием, что сухожилия выступили на тыльной стороне его ладоней. Затем он потянул за шнур.

– Прощай, КейСи, – сказал он. – Спи спокойно, малышка. – Он выпустил шипящую пурпурную ракету в темную лужу, разлившуюся под машиной. Она взметнулась в реве желтого пламени.

Марк стоял, внимательно глядя, пока жар не стал таким сильным, что даже Спраут подалась назад, с нежной настойчивостью потянув своего папу за руку. Он не тронулся с места. Дург схватил его за ворот рубашки и вытянул его назад, пока пламя не опалило его брови.

– Все сделано, – сказал чужой, – мы должны уехать прежде, чем кто-нибудь приедет взглянуть на огонь.

Они пошли к «Тойоте», зола хрустела под подошвами.

Марк отпер и открыл дверь у пассажирского сиденья, затем прошел на другую сторону. Дург ждал его.

– Мотоцикл, который мы оставили для тебя, все еще здесь? – спросил Марк.

Инопланетянин кивнул.

– Вы оставляете меня, – сказал он решительно.

– Мы уже говорили об этом, приятель. Трое вместе – это… слишком заметно.

Аккуратная узкая голова кивнула.

– Это правда. Но позже… Могу я вернуться к вам?

Марк почувствовал, что в глазах его снова стоят слезы. Я думал, я уже выплакал все.

– Нет, приятель. Мне жаль. Ты и так уже столько для меня сделал.

– Это то, для чего я создан.

– Нет. Я не могу. Люди не могут владеть людьми, приятель. Здесь все устроено по-другому. – Словно человек, пробивший непроницаемую стену, Марк внезапно склонился и обхватил Дурга за плечи своими огромными руками. Это было все равно что обнимать статую. – Не грусти. Это свобода, приятель. Это величайшая вещь в мире.

– Возможно, для вас.

Спраут обняла Моракха. Он улыбнулся и обнял ее в ответ. Они с Марком сели в машину.

– Смотри, приятель, – сказал Марк в открытое окно. – Может быть, тебе стоит побывать на Роксе. Я не могу вернуться назад, пока там Блез. Но Блез ненавидит меня, ты просто подвернулся ему под руку. Поговори с Блоутом. Он может сделать так, чтобы Блез держался от тебя подальше, если он начнет наезжать на тебя, а ты можешь пригодиться Блоуту, как должен был пригодиться я. Сделай это, да. Ступай на Рокс.

– Вы приказываете мне, господин?

Сострадание в Марке боролось с принципами. Как это и должно происходить время от времени, сострадание победило.

– Да, – сказал он, избегая лилового взгляда, – я приказываю.

Дург отступил.

– Благодарю вас, хозяин.

– Прощай, приятель. Я тебя никогда не забуду.

– Как и я – вас, – сказал Дург эт Моракх.

«Тойота» откатилось по трещащему гравию. Спраут высунулась в окно и помахала рукой.

Марк оглянулся через плечо, только один раз, когда шины вспрыгнули на заброшенную асфальтовую дорогу. На какое-то мгновение ему показалось, что он увидел отблеск на щеке чужого. Но это был просто отблеск погребального костра КейСи.

Спраут начала напевать песенку, что-то придуманное ею самой, со словами, чей смысл был доступен только ей. Дорога изогнулась. Чужой и горящий автомобиль скрылись из вида, и не осталось ничего, кроме зарева в небе, гаснущего постепенно, по мере того как «Тойота» уходила на запад, к Калифорнии и свободе.