Ярослав Смирнов - Цитатник бегемота

- Поел, соколик? - приветливо сказала красавица. - Спать здесь, как сам понимаешь, не положено, а вот банька... банька позже будет. Так что давай беседовать.

-Давай, - согласился Иван. - С чего начнем?

- Ну, во-первых, скажи, как тебя звать-величать, а то, знаешь ли, как-то неудобно...

- Иваном меня звать, - подумав, сказал Иван. Красавица кивнула.

- Само собой... А кто же ты будешь... э-э...

- По профессии? - подсказал Иван.

- Да, - снова кивнула красавица.

- Солдат, - кратко ответил Иван.

- Ой, как здорово! - восхитилась красавица. - Неужто гусар?!

- С чего ты взяла? - поразился Иван.

Красавица потупила взор.

- Мне сестрицы рассказывали, - смущенно проговорила она и покраснела.

Иван с нескрываемым интересом посмотрел на зардевшуюся девицу. Ай да баба-яга!..

- Да? - сказал он. - И что же они рассказывали?

Хозяйка покраснела пуще прежнего, прямо заалела.

- Так, - почти прошептала она. - Разное...

Она подняла глаза на Ивана, и в ее взгляде неожиданно отразилась такая безысходная тоска, что Иван даже растерялся.

Вдруг он подумал, что нигде ведь не говорится о, так сказать, амурных похождениях бабы-яги. Похоже, обитательнице дряхлой избушки и потенциально потрясающей красавице личной жизнью жить не положено...

Пока он переваривал свое неожиданное открытие, хозяйка справилась немного со своими чувствами.

- Так кто же ты, если не гусар? - почти весело сказала она. - Пушкарь? Рейтар?

Иван помолчал, потом нехотя ответил:

- Спецподразделение... Главразведупра.

- Чего-чего?.. - ошеломленно переспросила хозяйка.

- Спецназ, говорю!..

- Первый раз слышу, - немного растерянно сказала красавица. - А это как лучше, чем гусары?

Иван хмыкнул.

- Не знаю, как лучше, - сказал он, - но круче - это точно.

Она посмотрела непонимающе, но промолчала. Молчал и Иван, взяв со стола бокал и мрачно глядя в него: как-то неприятно вдруг показалось вмешивать реалии заданий и спецзаданий в сказку.

Он тряхнул головой. В самом деле: с какой это стати? У него есть дорога, и он идет по ней. Солдат - он и есть солдат.

- Ладно, - заговорила красавица. - А чего же тебе, Иван-солдат, в наших краях надобно? Как говорится - дело пытаешь аль от дела летаешь?

- Ищу я талисман заветный, - буркнул Иван. - А попутно всяких гадов истребляю. Ползающих там, плавающих, двуногих, шестиногих - мне все равно.

- А, - с интересом сказала хозяйка. - Так это ты бегемота огнедышащего одолел?

- Я, - неприветливо буркнул Иван и вдруг спохватился: - Елки-палки! Языки!.. Неужто опять потерял?..

Он принялся лихорадочно ощупывать карманы и пояс. Точно - нету ни сумки, ни языков!..

Ему захотелось выругаться от всей своей широкой души.

- Не волнуйся. - Хозяйка успокаивающе подняла ладонь. - Найдутся твои языки. Всему свое время.

- Как же, - зло сказал Иван. - Я о них и помнить-то не помню, забываю постоянно... Постой-ка, - покосился он на хозяйку с подозрением, - а ты откуда знаешь?

- О чем? - удивилась красавица.

- О бегемоте, о языках...

- Ах, об этом. - Она снисходительно улыбнулась. - Слухами земля полнится. Теперь я, кстати, представляю примерно, кто ты такой и чего тебе надобно.

- Да? - саркастически произнес Иван. - Тогда, наверное, сейчас мне что-то рассказывать будешь и предупреждать о чем-то?

- Нет, - спокойно ответила она. - Рассказывать и предупреждать не буду, не мое это дело... в данный момент. Но вот кое-что, что тебе весьма пригодится, я тебе на дорогу дам. Попозже.

- Когда попозже?

- Не спеши. А теперь надобно тебе в баньку...

Иван поразмыслил.

- Пожалуй, - согласился он и потянулся к хрустальному кувшину с искристой влагой. - Хорошее у тебя вино, ничего не скажешь...

- Постой, - сказала она. - Попробуй красного.

Иван удивился. Он готов был поклясться, что тяжелого темного кувшина с непонятным золотым вензелем только что на столе не было.

Он посмотрел на хозяйку. Она наливала себе полный бокал из точно такого же кувшина.

Иван помедлил, взял кувшин и налил себе. Вино было густое, тягучее, темно-красного, почти черного цвета, не лишенного загадочной приятности. Ивану показалось, что над полным бокалом поднялся легкий дымок.

Он поднял бокал, посмотрел на хозяйку - она уже поднесла свой к губам - и выпил вино.

Оно оказалось необычного сладко-соленого вкуса, теплое, почти горячее. Иван почувствовал, как огненная жидкость проникает в каждую клеточку его тела, становясь все горячее и горячее, заставляя пузыриться его кровь и лопаться кожу. Жар внутри становился нестерпимым: тело отказывалось повиноваться, кости стали хрупкими, а мышцы одеревенели.

- Что... - прохрипел он из последних сил и умолк: челюсти свело судорогой, язык высох. Глаза готовы были вылезти из орбит: он не мог даже прикрыть веки и только с удивлением смотрел на хозяйку.

- Ничего страшного, - спокойно сказала она, допила свое вино и встала. Вполне обычная процедура. Так надо

Иван ощутил, как нестерпимый жар стал стихать. Тело успокоилось, никакой боли он не чувствовал, однако по-прежнему, несмотря на все свои усилия, не мог пошевелиться Голова же оставалась удивительно ясной: более того, он стал как-то лучше видеть, в мире появились новые краски, и он обрел четкость и объемность.

Иван почему-то не дышал, однако чувствовал, как на него обрушилась целая лавина незнакомых пугающих запахов.

- Успокоился? - ласково сказала хозяйка. - А теперь иди ко мне. Банька тебя уже ждет.

Почти испугавшись, он почувствовал, как, помимо своей воли, встает и идет, равномерно переставляя ноги, к хозяйке. Подойдя к ней, он замер.

Ласково улыбаясь, она смотрела ему в глаза. Он чувствовал, что его сознание словно отделяется от тела, взлетая невесомо куда-то вверх, в то же самое время оставаясь внизу, на своем месте.

- Не бойся, - сказала хозяйка, и болотная непроглядная зелень ее глаз затянула властно. - Полезай в печь.

Тело Ивана без желания хозяина подошло, неловко переступая негнущимися ногами, к печи, одеревеневшими руками отодвинуло заслонку, залезло вовнутрь, поставило заслонку на место и удобно улеглось.

В печи было удивительно просторно. Иван потерял ориентацию и теперь не понимал, где явь, а где наваждение: привычная система определения отношений с миром, пусть даже и нереальным, отказалась работать, и никакие знаки не желали быть узнаваемыми. Иван лишь пытался спокойно наблюдать.

Он увидел, как его тело горит, деловито потрескивая: боль тут же появилась и стала невыносимой. Булькала, закипая, кровь, с треском вспыхнули волосы, зашипело поджариваемое мясо; съеживалась обугленная кожа, вот уже и лопнули глаза, но Иван продолжал видеть: он наблюдал, как баба-яга, снова превратившись в безобразную старуху, притащила скрученного веревками голого двойника Ивана и бросила его в большое чугунное корыто. Откуда-то налетело воронье и стало яростно клевать связанное тело, только кровь брызнула во все стороны. Баба-яга в это время кружилась, приплясывая и завывая, вокруг корыта. Потом воронье пропало' появились громадные волки, которые, свирепо рыча, стали грызть изуродованного двойника.