Владимир Лосев - Апокалипсис 2060

Снова загорелся свет. Президент поднял бокал и выпил. Но люди продолжали стоять и смотреть на черный экран, словно ожидая увидеть еще что-то кроме черного экрана. У многих на глазах блестели слезы. Прошло чуть больше минуты, по залу пронесся тихий вздох, люди выпили и сели, и тут же зазвучал чей-то веселый смех, его поддержал хохот с другой стороны: спасшимся не было дела до мертвого мира, их интересовали только они сами.

— А теперь, — с места встал главный распорядитель, дав возможность людям выпить и закусить. — Вы увидите, как отозвалась на кадры умирающего мира наша известная светохудожница Анюта Петрова!

Девушка поднялась с места и двинулась к огромному экрану, свет в зале стал гаснуть, повинуясь движению ее руки, в которой была зажата серебристая палочка. Перед людьми снова замелькали улицы Лондона, но теперь к каждой голограмме прилагалась своя музыка, и это показалось всем настоящим волшебством. Слезы появились теперь у всех, и это были слезы настоящего горя. Анюте каким-то невероятным образом удалось пробить почти несокрушимую броню себялюбия и эгоизма, и в какой-то момент люди в зале ощутили себя единым целым с мертвыми, лежащими на улицах, с агонизирующей землей и умирающим небом.

Голограммы в отличие от экрана давали объем, цвет и полное ощущение того, что все это совсем рядом. Да и сами ракурсы были подобраны так, что люди шарахались от взрывающихся машин и летящих на них кусков мертвых тел. И ветер, который взялся ниоткуда, неся в себе запах гари и пепла, добавлял реальности происходящему. И это было так жутко, что когда Лада, наконец, опустила руки и вернулась на свое место, по залу понеслись медицинские роботы, разнося успокаивающее и нитроглицерин, а в след за ними прошли и врачи, забирая самых взволнованных.

После ее выступления все выпили еще раз за уходящий мир, на этот раз с гораздо большим энтузиазмом, а потом начался бал, посвященный апокалипсису, ради которого в общем-то все и собрались. Конец его, впрочем, оказался непредсказуем, уже после первого танца мужчины стали срывать с женщин вечерние платья от знаменитых дизайнеров и овладевать ими прямо на паркетном полу. Впрочем, и женщины от них не отставали, бальный зал превратился в свалку обнаженных, пыхтящих, потных тел.

Смерть в любом виде возбуждает, а смерть целого мира возбуждает в десятки раз больше. Древний инстинкт размножения всегда просыпается в людях после того, как они оказывались так близки к гибели, и пусть это было только иллюзией, но эффект был тем же — человек пытался оставить свое потомство на земле, чтобы род не погиб.

Никто не ожидал такого повального греха после просмотра столь мрачной светокартины, даже сама Аня. Она просто показала смерть, а все остальное сделала ритмичная музыка и основной инстинкт.

После бала Анюта получила личный выговор от президента за этот показ. Патриарх пообещал отлучить ее от церкви за такое прилюдное непотребство, но потом то ли забыл о своем обещании, то ли просто передумал, выслушав своих советников. Аня пыталась оправдаться, говоря о том, что после близости смерти, людям требуется человеческая близость, что она не применяла запрещенные психотехнологии, и была абсолютно искренна. Но ее не слушали, ей грозили пальчиком, ругали в каждом отсеке бункера, но копии светокартины передавали из рук в руки. Уже через неделю они показывались на каждой вечеринке, в каждом бункере Москвы и за ее пределами.

Не прошло и десяти дней, как Анюта стала секс символом кремлевского бункера, и от нее теперь требовали все новых и новых произведений вызывающих желание. Какое-то время она отказывалась, но когда ее об этом попросил сам лично премьер-министр, заявив, что уладит все проблемы с церковью и с президентом, она согласилась. На ее вопрос — зачем это нужно? Премьер ответил, что людям следует отвлечься, иначе они сойдут с ума от своих мыслей. Аня, обдумав все сказанное, согласилась с тем, что секс как самое древнее чувство может спасти людей от страха и паники. И он безобиден по сравнению с отчаянием и внутренней болью. Что картины, вызывающие желание, писали художники во все времена и без них жизнь пуста.

После этого Аня начала создавать странные шедевры, в каждом из которых умирало человечество. Она использовала кадры снятые с русских беспилотников, на которых были показаны широкие проспекты столиц мира, заваленные мертвыми телами и смятыми, столкнувшимися автомобилями. Деревенские луга с мертвыми стадами овец и коров. Моря и реки покрытые толстым слоем мертвой вздувшейся рыбы. Тропические леса и саванны с засохшей растительностью. И каждая картина начиналась с фигуры крепкого симпатичного парня, с грустной улыбкой смотрящего в окно, за которым умирал мир. Звали его… впрочем, никто кроме нее не знал, как того звали и имелось ли у него вообще имя, возможно, это был обобщенный образ человечества, но именно эта фигура и поражала больше всего. И всегда в ее картинах присутствовала ритмичная музыка, которая чаще всего и пробуждала в людях нестерпимое сексуальное желание.

Ее произведения становились все более популярными, потому что они заставляли мужчин и женщин любить друг друга, а чем еще заниматься под землей в скученном пространстве бункера, когда все друг друга знают, и новых лиц нет и не будет? Еда надоедает, выпивка тоже, а вот чужие мужчины и чужие женщины не приедаются никогда…

Мгновенно ее произведения стали растекаться по подземным убежищам губернаторов и их приближенных. Им тоже хотелось приобщиться к высокому искусству, и подземная популярность светохудожницы Анюты Петровой стала настолько огромной, что достаточно было в разговоре упомянуть ее имя, чтобы мужчины и женщины начинали смотреть друг на друга оценивающими откровенными раздевающими взглядами. Оно стало своего рода паролем, который открывал вход в мир желания и любви.

Нельзя сказать, что и другие светохудожники не пытались создавать что-то подобное, наоборот, все хотели такого бешеного успеха и спешно писали картины смерти мира, но почему-то ни у кого не получалось подобного эффекта. После просмотра их картин люди либо впадали в отчаяние и тоску, либо в дикую ярость, и вместо любви начинали драться и убивать друг друга. Может быть дело было в неуловимых пропорциях, возможно, в музыке, которую Аня писала сама, а может в ее внутренних ощущениях, или в чем-то другом? Этого никто не знал. Но тем и отличается искусство от ремесла, что его невозможно повторить, потому что оно настоено на личности человека, на его чувствах и ощущениях.

В конце концов, после нескольких крупных драк, в которых погибли весьма уважаемые люди, президент чтобы сохранить нацию, запретил использовать кадры мертвых городов всем светохудожникам кроме Анюты Петровой.