Клиффорд Саймак - Почти как люди

- С какой это стати я буду вам помогать?

- Мистер Грейвс, - произнесла она, - вы окажете этим услугу не только нам, но и всему человеческому роду, любые ваши действия, которые помогут сгладить трения во время завершения операции, пойдут на пользу не только нам, но и вашим соплеменникам. Потому что, как бы они себя ни вели, в конечном итоге судьба их от этого не изменится. А какой им смысл подвергать себя бесполезным мучениям, если они все равно обречены? Теперь рассмотрим следующий момент: вы специалист по распространению разного рода информации…

- Не такой уж я специалист, как вам кажется, - перебил я.

- Но вы знакомы с методами и технической стороной дела. В можете убедительно писать…

- Есть люди, которые пишут гораздо более убедительно.

- Но у нас в распоряжении именно вы, мистер Грейвс.

Тон, которым это было сказано, мне не понравился.

- Стало быть, вы хотите, чтобы я успокаивал людей, убаюкивал их колыбельными песенками.

- Да, и еще в меру своих возможностей вы будете советовать нам, как следует реагировать на ту или иную ситуацию. Можете назвать это должностью консультанта.

- Но вы ведь сами все знаете. Не хуже меня.

- Вам, наверно, кажется, мистер Грейвс, что мы усвоили человеческие взгляды во всей их полноте. Что мы можем думать и действовать, как люди. А ведь дело обстоит совсем не так. Мы, конечно, разбираемся в том, что вы называете бизнесом. И мы изучили его весьма досконально. Мы отлично поднаторели в вашем законодательстве. Однако многое осталось неизученным из-за недостатка времени. Мы знаем только одну сторону человеческой натуры - то, как она реагирует на торговые сделки. А в остальном наши сведения о людях очень ограничены. Мы, к примеру, отчетливо не представляем себе реакцию людей, когда они узнают правду.

- Что, страшновато, да? - спросил я.

- Нет, мы ничего не боимся. Мы готовы при случае проявить необходимую жестокость. Но на это потребуется время. А мы хотим закончить все как можно быстрее.

- О'кэй. Предположим, я буду писать для вас. А что это даст? Кто напечатает мои статьи? Каким образом они дойдут до людей?

- Вы только пишите, - произнес этот белокурый айсберг. - А остальное мы берем на себя. Мы донесем ваши статьи до людей. Мы сумеем их распространить. Это уже не ваша забота.

Меня охватил страх. Пожалуй, с легкой примесью злобы. Но в основном это был страх. Потому что только сейчас я по-настоящему осознал, насколько неумолимы и беспощадны эти пришельцы. Они не знали, что такое мстительность, они не знали ненависти. Едва ли их можно было считать врагами в нашем понимании этого слова. Они были губительной, злой силой, и их не могли пронять никакие мольбы. Просто-напросто их ничто не трогало. Земля для них была не более чем предметом собственности, а люди - пустым местом.

- Вы предлагаете мне стать предателем своего племени, - сказал я. Впрочем, произнося эту фразу, я прекрасно сознавал, что слово «предатель» для них лишь бессмысленное сочетание звуков. И хотя, по всей вероятности, им известно, что оно означает, они абсолютно не способн понять его истинного смысла. Потому что их этика не может иметь ничего общего с этикой человеческого рода; возможно, что у них есть свои нравственные установки, но они так же недоступны нашему пониманию, как наши недоступны для них.

- Давайте рассмотрим этот вопрос с практической точки зрения, - произнесла она. - Мы предлагаем вам выбрать одно из двух. Либо вы остаетесь с людьми и делите с ними их общую судьбу, либо вы переходите на нашу сторону с куда большей для себя выгодой. Если вы отклоните наше предложение, мы не очень от этого пострадаем. Если же вы его примете, вы в значительной степени облегчите существование самому себе и - правда, в несколько меньшей степени - своим соплеменникам. Лично вы от этого выиграете, а род человеческий, поверьте мне, ничего не потеряет.

- А где гарантия, что вы не нарушите слова?

- Сделка есть сделка, - отрезала она.

- Полагаю, что вы отвалите мне за это солидную сумму.

- Очень солидную, - сказала она.

Откуда ни возьмись появился кегельный шар и покатился по полу. Он остановился футах в трех от стула, на котором я сидел.

Девушка встала и вышла из-за письменного стола.

Она остановилась у угла стола, устремив взгляд на кегельный шар.

Шар вдруг стал полосатым - покрылся тончайшими, как на дифракционной решетке, полосками. Потом он начал по этим линиям расщепляться. Он расщепился и из черного стал зеленым - и вот вместо кегельного шара на полу уже лежала кучка банкнотов.

Я не вымолвил ни слова. У меня язык прилип к гортани.

Она нагнулась, подняла одну бумажку и подала ее мне.

Я взглянул на нее. Девушка ждала. А я все разглядывал банкнот.

- Что вы скажете, мистер Грейвс? - спросила она.

- Это похоже на деньги, - ответил я.

- Это и есть деньги. Откуда же еще, по-вашему, мы берем их?

- И вы еще утверждаете, что соблюдаете наши законы, - заметил я.

- Я вас не понимаю,

- Вы нарушили один закон. Самый важный из всех. Деньги - это мерило человеческого труда: стоимость построенной человеком дороги, написанной им картины или количества часов, которые он проработал.

- Это деньги, - сказала она. - А нам только это и нужно.

Она снова наклонилась и сгребла всю кучу бумажек. Положила на стол и принялась складывать их стопками. Я понял, что дальнейшие объяснения бесполезны, она все равно ничего не поймет. Ее нельзя было обвинить в цинизме. Или в мошенничестве. Она просто не могла этого понять: пришельцы слабо разбирались в подобных вопросах. Деньги для них были не символом, а изделием. Только этим, и ничем больше.

Она сложила деньги в аккуратные стопки. Потом нагнулась и подобрала несколько бумажек, отлетевших в сторону, когда она поднимала с пола ворох банкнотов. положила их в одну из стопок.

Бумажка, которую я держал в руке, была стоимостью в двадцать долларов, как и большинство остальных, насколько я мог судить; впрочем, там были и десятидолларовые билеты, и кое-где в стопках проглядывали пятидесятидолларовики.

Она сложила все стопки в одну пачку и протянула ее мне.

- Это ваше, - сказала она.

- Но ведь я еще не дал…

- Будете вы работать на нас или нет, они ваши. А вы хорошенько подумайте над тем, что я вам сказала.

- Ладно, - согласился я. - Подумаю.

Я встал и взял у нее деньги. Распихал их по карманам. Карманы от них раздулись.

- Придет день, - сказал я, похлопывая себя по карманам, - когда от них не будет никакого проку. Наступит время, когда на них нечего будет купить.

- Когда настанет этот день, - сказала она, - их заменит что-нибудь другое. Вы будете обеспечены всем, что вам тогда понадобится.