Ларри Нивен - Воители (Сборник)

Почему я так много трачу времени на тренировку? Сигарета — это вес, который я способен поднимать, не напрягаясь. И есть еще одна причина… нечто такое, чему научил меня Оуэн.

Было без десяти минут три, когда Жюли открыла глаза, скатилась с диванчика и подошла к двери.

— Привет, Джил, — сонным голосом произнесла она. — Неприятности?

— Да. Только что скончался один мой хороший друг. Мне кажется, что тебе не мешает об этом знать.

Я протянул ей чашку кофе.

Она кивнула. Мы договорились о свидании на сегодняшний вечер еще до того, как я узнал о смерти Оуэна, и теперь это событие коренным образом меняло его характер. Понимая это, она произвела легкий зондаж моего разума.

— Господи Иисусе! — вскричала она, отшатнувшись. — Мне… мне ужасно жаль, Джил, но свидание отменяется. Верно?

— Если только ты, разумеется, не захочешь составить мне компанию в поминальной тризне?

Она энергично покачала головой.

— Я ведь не была с ним знакома. Мое участие будет совершенно неуместным. Кроме того, ты все время будешь барахтаться в своих собственных воспоминаниях, Джил. Многие из них будут чисто личного свойства. Я бы только тебя стесняла — ведь ты бы ни на минуту не забывал о том, что я присутствую в твоем мышлении. Вот если бы здесь был еще Хомер Чандрасекхар, то все было бы иначе.

— Я очень сожалею о том, что его здесь нет. Ему придется справить свою собственную тризну. Возможно даже с кем-то из девушек Оуэна, окажись она у него под рукой.

— Ты понимаешь, какие чувства я испытываю, — произнесла она.

— Те же, что и я сам.

— Жаль, что я не в состоянии тебе помочь.

— Что-что, но помочь ты всегда в состоянии. — Я взглянул на часы. — Заканчивается твой перерыв.

— У-у, тебе бы быть надсмотрщиком над рабами. Ты молодец. — Сказала она и вернулась в свою звуконепроницаемую комнатенку.

Жюли всегда помогает. При этом можно даже вообще ничего ей не говорить. Достаточно просто знать о том, что Жюли прочла твои мысли, что кто-то тебя понимает и разделяет твои горести и тревоги…

Оставшись один-одинешенек в три часа пополудни, я начал свою поминальную тризну.

Поминальная тризна — недавно заведенный обычай, еще не усложненный соблюдением особых формальностей. Продолжительность ее не регламентируется. Отсутствует необходимость в провозглашении каких-то особых тостов. Те, кто в ней участвуют, просто должны быть близкими друзьями усопшего, но никаких ограничений в количестве их также не устанавливается.

Я начал с «Луау», в котором преобладал холодный синий цвет и повсюду журчала вода. За его стенами еще не кончился день, но внутри царствовал вечер из тех, какие бывали лишь на Гавайских островах несколько столетий тому назад. Зал пока был заполнен лишь наполовину. Я выбрал угловой столик, где было посвободнее, чем в других местах, и заказал фирменный грог «Луау». Он был холодным и коричневым, с большим процентом алкоголя, из кубика льда торчала соломинка.

На поминках Кубса Форсайта нас было трое в один страшный для всех нас вечер на Церере четыре года тому назад. Ну и веселенькая была тогда у нас компания: Оуэн, я и вдова нашего третьего товарища по экипажу. Гвен Форсайт считала нас виновными в гибели ее мужа. Я тогда только-только выписался из больницы с правой рукой, заканчивавшейся у самого плеча, и винил в его смерти Оуэна, себя да и самого Кубса. Даже Оуэн был как никогда угрюмым и терзался самобичеванием. Худшей троицы было просто-таки невозможно вообразить, как и более паскудного вечера, чем тот.

Но обычай есть обычай, и мы собрались вместе. Тогда, как и сейчас, я тут же стал копаться в своей душе, бередя рану, которая зияла в ней из-за потерянного навсегда товарища.

Джилберт Гамильтон. Родился в семье плоскоземцев в апреле 2093 года в Топеке, штат Канзас. Родился с двумя руками и без каких-либо признаков особых пси-способностей.

Плоскоземец — термин, которым белтерами обозначаются земляне, и в особенности те из землян, которые никогда не бывали в космосе. У меня нет уверенности в том, что мои родители вообще когда-нибудь смотрели на звезды. Они заведовали третьей по величине фермой в Канзасе с десятью квадратными милями пахотной земли, расположенными между двумя широкими полосами городской застройки, шедшими параллельно двум полосам оживленной автомагистрали.

Мы были людьми городскими, как и все плоскоземцы, но когда мне и моим братьям становилось во всем уж невтерпеж среди людских толп перенаселенных городов, в нашем распоряжении были обширные поля, где можно было побыть одному. Десять квадратных миль детской площадки, где нам могли помешать разве что сельскохозяйственные машины.

Мы часто заглядывались на звезды, мои братья и я. В городе звезд не увидишь — они меркнут в электрических сполохах. Даже в поле нельзя было видеть висящие низко над горизонтом звезды из-за зарева, стоявшего над соседними городскими кварталами. Но прямо над головой они еще виднелись; довольно широкая полоса черного неба с разбросанными по ней яркими точками и иногда — плоская белая Луна.

В двадцать лет я отказался от своего гражданства Объединенных Наций и стал белтером. Меня влекли звезды, а почти вся Солнечная система находилась под юрисдикцией правительства Пояса Астероидов. В скалах, составлявших этот пояс, таились сказочные богатства, богатства, принадлежавшие рассеянной среди скал цивилизации нескольких сотен тысяч белтеров, и я хотел, чтобы и мне принадлежала какая-то их доля.

Но устроить это было очень нелегко. В течение целых десяти лет нужно было добиваться получения лицензии на право владения хотя бы одноместным кораблем. А тем временем приходилось вкалывать на других и учиться избегать ошибок, чтобы какая-то из них не стала роковой. Половина плоскоземцев, пытающихся стать белтерами, погибают в космосе до того, как заработают себе только лицензию.

Я добывал олово на Меркурии и экзотические химические соединения, содержащиеся в атмосфере Юпитера. Я транспортировал лед из колец Сатурна и ртуть с астероида Европа. Однажды, наш пилот совершил ошибку, причалив к незнакомой скале, и нам только и оставалось;, что едва ли не пешим ходом возвращаться домой. С нами тогда был Кубе Форсайт. Ему удалось отремонтировать лазерный передатчик и направить луч лазера с просьбой о помощи на астероид Икар. В другой раз механик, проводивший профилактические работы на нашем корабле, позабыл заменить адсорбент в системе переработки выдыхаемого экипажем корабля воздуха, и мы все валялись мертвецки пьяными от алкоголя, который образовывался в нашей атмосфере. Трое из находившихся тогда с нами, шестью месяцами позже, прихватили этого механика. Говорят, он все-таки остался жив.