Александр Казанцев - Полярная мечта (С иллюстрациями)

Вскоре после отъезда Гали однажды в пургу на автоматический завод неожиданно приехал Ходов. Оказывается, что он решил обсудить с Алексеем методы предстоящего строительства, о котором уже говорили в печати, как об одной из задач недалекого будущего. Сутулясь, он расхаживал по комнате зимовки. Алексей наблюдал за его худым лицом, с провалившимися щеками, с запавшими серыми глазами и глубокими энергичными складками у губ. Ходов говорил ровным и безапелляционным голосом о том, что строители Днепростроя вынули за четыре с лишним года шесть миллионов кубометров земли и уложили один и две десятых миллиона кубометров бетона. Они были вооружены заграничными экскаваторами с ковшами емкостью в один-полтора кубометра. Ходов противопоставлял этому работу на первых великих стройках. Там строители за пять лет вынули три миллиарда кубометров земли (в пятьсот раз больше, чем днепростроевцы), уложили двадцать миллионов кубометров бетона (в семнадцать раз больше, чем на Днепре). Своим скрипучим голосом Ходов доказывал, что это удалось сделать потому, что для строителей были созданы советские экскаваторы с ковшами емкостью до пятнадцати, даже двадцати пяти кубометров, которые заменяли в работе десять тысяч землекопов. Великие стройки получили гигантские советские землесосы, заменявшие труд двадцати пяти тысяч человек. На этих стройках работали исполинские стальные муравьи — скреперы, могучие бульдозеры, армия саморазгружающихся машин, бетономешалок, похожих на дом, — словом, невиданная во времена Днепростроя новая техника, позволившая вооруженным ею людям выполнить титанические задания. Останавливаясь перед Алексеем, заложив руки за худую спину, Ходов говорил, что это и есть тот путь, по которому надлежит идти при строительстве ледяного мола. Мол можно построить только усилиями всей страны, которая взялась бы не только послать на север строителей, но и построить для них множество новых машин, способных заменить в работе на льду тысячи и тысячи людей.

Алексей молчал, радостно соглашаясь со всем этим в душе. Ему было приятно слышать именно от Ходова повторение своих собственных мыслей.

Алексей скромно умалчивал о том, что самостоятельно пришел к этим выводам, и у Ходова могло сложиться впечатление, что он убедил молодого инженера. Но молчание Алексея отнюдь не было робостью. Оно было скорее сознанием своей правоты, подтвержденной недавним противником. Да и не только недавним. Едва Ходов касался самой конструкции мола, молчаливость Алексея исчезала, глаза его загорались, он уже перебивал сухую, размеренную речь Ходова, не соглашался с ним.

Ходов считал, что сейчас невозможно учесть все те условия, в которых должен строиться и существовать мол. Какова будет сила дрейфующих льдов, напирающих на мол? Какие будут наметаться сугробы у радиаторов, поднимающихся надо льдом? Каким способом удастся прокладывать во льду полыньи для опускания труб?

Ходов предлагал не начинать проектирования, пока не будет накоплен опыт в специально созданной лаборатории. Карцев горячо восстал против этого. В лаборатории можно изучать только частности, но нельзя построить модель мола, и создать для нее условия, как в полярном море. Если уж ставить опыты, то ставить смелее и шире. Алексей предложил построить опытный мол в Карском море.

Ходову понравилась эта мысль, но в назначении мола будущие соратники и уже противники сразу же разошлись.

Ходов считал, что опытный мол понадобится лишь для того, чтобы разрешить с его помощью вопросы, встающие перед инженерами. Он хотел строить опытный мол самых малых, ненадежных размеров с затратой минимального количества труб, радиаторов, энергии. Пусть он будет заведомо ненадежен, пусть льды поломают его, — пусть природа сама внесет коррективы в проектирование. Это даст возможность построить главное сооружение наиболее экономично, лишь с самыми необходимыми запасами прочности. Выгода будет огромной.

Алексей спорил, возражал. Нельзя задерживать начало строительства. Нужно не проходить учебу в Арктике, а покорять, преобразовывать ее! Нужно сразу строить мол, который мог бы выдержать тяжелое испытание в природных условиях и повлиять на эти условия, на самую природу. Нельзя отказаться от быстрейшего появления магистрали. Ведь она могла бы заменить сто железных дорог!

Ходов уехал. Они с Алексеем так и не договорились о конструкции мола. Но одно решено было твердо: при проектировании и на строительстве мола они будут работать вместе.

…Алексей подошел к окну и настежь распахнул его створку. Город покрыт был предрассветной дымкой.

В Институте холода у академика Омулева начинались исследовательские работы, которые должны были в скором времени послужить основой для будущего проектирования. Замысел ледяного мола был уже широко известен. Он интересовал многие министерства и Академию наук. И пока инженер Карцев выполнял обычную работу строителя на Дальнем Берегу, в Москве и в Свердловске, в Ленинграде и Ново-Краматорске конструкторы трудились над чертежами машин, которые будут строить на льду и изо льда грандиозное сооружение.

Еще до окончания строительства на Дальнем Берегу Алексей был вызван в Москву. Алексей летел на самолете и волновался: он знал, что его встретят друзья, был уверен, что среди них будет и Женя, и этой встречи почти боялся.

Не раз пытался он представить, как увидится с Женей. Конечно, она будет холодно-внимательна к нему: расспросы, пожелания и за всем этим равнодушие.

Получилось не так. Когда он вышел из самолета, Женя подбежала первая, припала к нему, охватив его плечи руками и уткнувшись лицом в его грудь. Он почувствовал запах ее волос, они касались его щеки. Алеша, покраснев, стоял, боясь пошевельнуться, а она не поднимала головы.

Виктор отпустил какую то плоскую шутку. Женя отпрянула, и потом все было именно так, как мрачно представлял себе Алексей, если, пожалуй, еще не хуже. Женя стала холодной, почти равнодушной. Он боялся посмотреть ей в глаза, она же, свободно беседуя, не отводила своего ясного, ничего не говорящего взгляда.

Женя, казалось, спохватилась и решила показать Алексею, что у них уже не может быть прежних отношений. Ему было горько, досадно. Но он взял себя в руки и через некоторое время, непринужденно идя рядом с Женей, поймал себя на том, что уже не волнуется, что почти равнодушен.

Алексей расспрашивал Дениса о закончившейся стройке близ Дикого, о его мальчишках-близнецах, Виктор подшучивал над отцовским чувством Дениса, а Женя, безучастная, молчала.

Сославшись на какие-то неотложные дела, она не поехала проводить Алешу до квартиры. У подъезда дома его ждал сюрприз. Еще из окна машины он увидел Галю с букетом цветов. Знала ли Женя, что Галя ждет его? Может быть, потому и не поехала? Алексей терялся в догадках.