Василий Криптонов - Ты можешь идти один

Снова тьма. Когда сознание вернулось, я увидел, что идет вызов. Слышал тихие гудки. Похоже, я звонил Боре. Быстро поднес трубку к уху.

— Да? — голос Брика.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я каким-то чужим, жутким голосом.

— Секс? — переспросил тот. — Я имел в виду половой акт.

До меня донесся сонный голос. Хотелось бы мне не узнать его, но это был голос Маши. Должно быть, спрашивала, кто звонит.

— Выйди в другую комнату, — попросил я.

Боря хмыкнул, но, судя по звукам, послушался.

— Я на месте, — отчитался он. — Что, что-то не так?

Наверное, я уже не мог испытать больше отчаяния, и поэтому забота о друге вышла для меня на передний план.

— Ты… ты хотя бы «вытаскивал»? — спросил я. Слова эхом грохотали в моей внезапно опустевшей голове.

— Неоднократно. В этом же вся суть, насколько я понял? Возвратно-поступательные движения…

Тьма снова накрыла меня. Что я говорил в трубку в это время? Не знаю. Наверное, читал лекцию о безопасном сексе. Потому что когда сознание в последний раз ко мне вернулось, я лежал в своей постели и читал новое сообщение: «Я попробовал еще раз, предохранялся. Теперь все нормально?»

«Да», — ответил я. И мир окончательно исчез.

Глава 13

Разбитое стекло

В темноте слышится ритмичное постукивание — такое успокаивающее. Сквозь сон я пытаюсь понять, что это. Открывать глаза не хочется. Век бы провести в этой темноте, опутывая мыслями повторяющееся постукивание. Но кто-то ждет моего пробуждения. Кто-то, кому я нужен.

Я открыл глаза и сел, опершись руками о столик. Немного кружилась голова. Посмотрел перед собой и увидел сидящего напротив в точно такой же позе Брика.

— С пробуждением, — улыбнулся он. — Долго же ты.

Ну да, точно. Мы с ним едем в поезде. Бежим, скрываемся. Как я мог решиться покинуть все, что знал? Не помню. Значит, так было нужно. Значит, помочь Брику гораздо важнее, чем сохранить остатки собственного благополучия.

За окном непроглядная темнота. Наверное, поезд двигался через совершенно безлюдную местность или же сквозь туннель. Тьма усугублялась лампочкой, освещающей небольшое купе.

— Чем ярче свет внутри, тем гуще тьма снаружи, — сказал Брик.

— Я же просил тебя не читать мои мысли, — проворчал я. — Куда мы едем?

Брик приподнял брови.

— Ты разве не помнишь?

— Не могу вспомнить. Знаю, что мы бежим, но куда…

Брик ответил не сразу. Он нагнулся, достал откуда-то рюкзак и, покопавшись в нем, выложил на стол карандаш, катушку ниток и гайку. Я молча наблюдал за его приготовлениями.

— Физика — это великая наука, — сказал Брик, отрывая большой кусок нитки. — Она может объяснить практически все процессы, происходящие в мире. А там, где физика бессильна, в дело вступает химия, а уж затем — психология, во всей ее многогранности.

— И что?

Боря сложил нитку в несколько раз и к одному концу ее привязал гайку. Другой конец намотал на карандаш.

— Взгляни! — он поднял карандаш и стал вращать кистью руки. Гайка полетела по кругу, центром которого стал карандаш.

— Красиво, — поморщился я.

— Речь не о красоте. Я показываю тебе то, что называется центробежной силой. Это простейший физический опыт, открывающий целые бездны. Все небесные тела подвержены центробежной силе. Земля вращается вокруг Солнца так же, как эта гайка вокруг карандаша. Согласись, было бы глупо предположить, что человеческая жизнь строится по иным принципам. Что ты видишь в этом вращении? Три элемента: гайка, нитка, карандаш. И еще — движение. Давай, наполни их смыслом.

Я прикрыл глаза. Вращение гайки раздражало, от него рябило в глазах.

— Нить при вращении будто рисует круг, — нехотя сказал я. Не было настроения играть в какие-то игры.

— Так точно. Что же есть этот круг?

— Не знаю. Боря, я очень устал. Лягу, пожалуй, спать.

Гайка вдруг чиркнула по моему лбу, оставив царапину.

— Дурак, что ли? — Я отшатнулся, прижав ладонь ко лбу. Крови вроде не было.

— Надеюсь, это тебя взбодрит. Итак, выдай гипотезу: что есть этот круг?

Больше всего я хотел кинуться на этого недомерка и ударить его. Но взгляд Брика был чересчур прямым и сильным. Я подчинился.

— Это жизнь, — сказал я.

— Не совсем, но верно. Жизнь — это вся система. А круг — лишь твои поступки. Ты делаешь одно дело, потом другое, третье, порой никак не связывая их между собой. Но они связаны. Один поступок — одно положение нити. Но они сливаются в круг. В целое полотно неразрывно связанных поступков. Полотно, которое ты ткешь от рождения до смерти.

Теперь гайка уже не раздражала меня. Она меня гипнотизировала. Я не мог оторвать взгляда от сверкающего пятна.

— Но можно рассудить иначе, — продолжал Брик. — Например, так: карандаш — это твоя физическая оболочка. Гайка — твой дух, а нить — то, что связывает их. То есть, жизнь. Закон Вселенной, о котором я говорил тебе. Дух стремится к безграничному познанию, так и рвется расстаться с телом, проститься с его несовершенством. Но мы оба знаем, чем закончится разрыв нити. Гайка стремительно улетит и рухнет. Не будет больше движения. Типичная диалектика: люди должны всю жизнь стремиться отделить душу от тела, но не должны этого достичь. Поэтому жизнь — мучение из-за несбывшихся надежд.

— А кто тогда ты? — спросил я.

— Я — тот, кто заставляет гайку вертеться, — тут же ответил Брик. — Тот, кто держит стержень, блюдет основы. А что будет, если меня не станет?

— Движение прекратится.

— Именно. Только не будет последнего полета гайки. Вся конструкция просто упадет на стол. Душа, соединенная с телом, но без движения. Все еще хочешь поспать?

— Нет, — шепнул я, покоренный блеском гайки. А она вращалась все быстрее и быстрее.

— Я рад. Давай посмотрим иначе. Пусть карандаш станет нашей внутренней тьмой. Плохими поступками, ситуациями, о которых нам стыдно вспоминать, болью предательства и всем прочим. Люди бегут от этой тьмы, стремятся к свету. Но нить памяти прочно связывает их с этим карандашом. Убежишь от них — упадешь бессмысленной материей. Нужно принять этот груз и продолжать двигаться, продолжать ткать полотно поступков.

Скорость вращения стала такой, что вместо гайки я видел лишь сероватую окружность. Нить могла оборваться в любой миг.

— А теперь скажи мне, от кого ты бежишь?

— От Разрушителей, — отозвался я. — Ты бежишь от них, а я помогаю тебе.

— Нет, Дима, все не так. Бежишь ты, а я помогаю тебе. И Разрушители не имеют к делу никакого отношения.

— Не понимаю тебя…

— Я разобью окно, но это будет единственный раз, когда я смогу сделать нечто подобное. Твоя задача — запомнить все, что ты услышишь здесь. Все до последнего слова. После того, как окно разобьется, ты сможешь задать мне три вопроса. Только три! Обдумай их хорошенько! После этого прошлое останется в прошлом, а мы с тобой шагнем в будущее.