Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

Переводчик был совсем плох - Шульц и обер-лейтенант вытащили его на воздух почти что на руках. Они и сами были напуганы, тяжело дышали, но всё же не так, как этот городской гражданский щёголь. Воздух уже остыл, и дождь был холодным. Водители и охранники, покидая спрятанные автомобили, надвигали капюшоны дождевиков. Баум и Фогель точными движениями роботов складывали огнеупорную палатку, убирая её в чехол, после чего положили в багажник переднего кюбельвагена. После того, как палатка исчезла - все вытянулись, опустив руки по швам, и только один переводчик на четвереньках пополз к ближнему кусту, потому что от страха и адского жара на него навалилась мучительная рвота.

- Ну, вот, теперь лучше! - оценил Траурихлиген с весьма довольным видом, будто только какой подвиг совершил. Нажав на рычаг, он заставил высокие ноги с шипением опуститься, словно присесть, а подчинённые его в страхе попятились, испугавшись этого шипения... Какие-то они вообще пуганые стали...

- Фогель, покажите мне наконец ваш блиндаж! - сурово потребовал Траурихлиген от перекошенного ужасом Фогеля. - И не смотрите на меня так, будто тигра увидели! Ну, окрысился... С кем не бывает??

- Яволь... - выдавил Фогель, чтобы не молчать и вытянулся, чтобы не нарушать устав, хотя мурашки не давали покоя его спине, покрывая её, холодную, гусиной кожей.

- Подать машину? - тихонько осведомился услужливый Шульц, стараясь уныть свои коленки от предательской мелкой дрожи.

- Нет, спасибо - хочу пройтись! - отказался Траурихлиген, выпрыгнув из высокой кабины и едва не попав сапогом в глубокую лужу, которая натекла в кратер от снаряда. - Вам тоже полезно пройтись!

***

К западу от Чижей стояла деревня Нижинцы, где давно уже обосновались немцы - сделали её чем-то вроде базы для себя. Этой ночью деревня почти опустела: тех жителей, которые могли стоять на ногах и работать, под дулами автоматов погнали в лес. Их разделили на две группы: одних заставили валить толстые деревья, а других - рыть землю, чтобы построить блиндаж для генерала. Нижинский староста Егор Егорыч с превеликим удовольствием предоставил немцам своих односельчан - за это немцы давали ему свиней и выстроили вместо хаты целый терем...

Сам Егор Егорыч в лесу не работал - спал на печи, а тишина векового леса нарушалась разрозненным стуком топоров, топотом и человеческими голосами, перемешанными с паническим чириканьем вспугнутых птиц. Селяне работали всю ночь - из последних сил строили блиндаж для страшного генерала. Закончили только к утру, и многие из них от усталости и голода просто падали с ног, не в силах подняться с мокрой земли.

- Стройся! - сухим немецким голосом заорал сытый фашист, грозя расстрелять тех, кто не сможет встать.

Собирая последние силы, селяне поднимались, чтобы сохранить свои жизни, и вставали в строй, чтобы не злить проклятых врагов.

- Форватс! Фперёт! - каркнул сытый фашист, давясь словами, а остальные немцы принялись тыкать бедняг дулами автоматов, чтобы те шевелились живее, покидая место тяжёлого строительства.

Фогелю было страшно в лесу - мерещились эти партизаны, которые постоянно подкарауливают из-под кустов... Видя, как трясётся около него Шульц, Фогель невольно боялся сильнее - буквально, в каждом кусте чудился ему партизан...

Где-то впереди послышалась шумная возня, голоса, и Фогель вздрогнул: а вдруг, это и есть страшные партизаны?? Но, прислушавшись, он испытал облегчение: голоса говорили по-немецки. А когда они приблизились, выйдя на тропинку из древесной гущи - Фогель и вовсе обрадовался: понял, что солдаты ведут из леса обратно в Нижинцы колонну вымокших и замёрзших селян, подпихивая тех, кто медленно тащился. Это значит, что блиндаж полностью готов, и генерал похвалит его за оперативность. Увидав командиров, они разом встали, как вкопанные и вскинули руки, выкрикнув заученное, шаблонное:

- Хайль Гитлер!

- Хай... - буркнул Траурихлиген, нехотя подняв руку, а один из пленных, воспользовавшись тем, что конвоиры уставились на генерала, внезапно выскочил из колонны и задал стрекача, стремясь добежать до лесной гущи и исчезнуть среди высоких тёмных деревьев. Солдаты заволновались, поняв, что прошляпили, схватились за автоматы, строча лихорадочными очередями. Беглец петлял, как заяц, заставляя их промахиваться и "ранить" деревья, но тут грянул единственный выстрел, который настиг его у самой гущи леса. Сдавленно вскрикнув, беглец будто споткнулся и растянулся на синей росистой траве, мёртвый. Люди в колонне испуганно ахнули, ни один из них больше не решился бежать, солдаты прекратили уничтожать прекрасную утреннюю тишину бесполезной стрельбой.

- О, видели: прямо в голову! - хвастливо заявил Эрих Траурихлиген, опуская свой "люггер", из которго и пристрелил беглеца. - Такое впечатление, что вокруг меня одни хомяки... - проворчал он, а солдаты корчились, ожидая, что он накажет их колом за нерасторопность. - Ладно, тащите их назад! - на этот раз генерал всех помиловал и отпустил. - Фогель, покажите мне блиндаж, наконец!

- Яволь! - солдаты поспешно отдали честь и принялись подгонять пленных селян, торопясь выполнить приказ и скрыться с глаз генерала. Вскоре опушка совсем опустела - остался лежать только убитый.

- Шульц, прикажите потом зарыть его, лес ведь не помойка! - брезгливо поморщился Эрих Траурихлиген, кивнув в сторону мертвеца. - Идёмте, выбиваемся из графика!

- Яволь, - поспешил согласиться Шульц и быстро засеменил за начальником, чтобы не отстать и не остаться одному в лесу. Он прекрасно знал, что этот убитый беглец хотел добежать до местных партизан, которых в этом страшном лесу полно, и если они заметят тут одинокую фигуру в мундире СС - они не поленятся пустить в неё пулю. Над опушкой разносился громкий крик козодоя - Траурихлиген не обращал на него никакого внимания, Фогель - тоже, и Баум... а вот Шульц знал много нехороших легенд про эту птицу, и поспешил убраться поскорее с этой опушки.

- Баум, мне нужны командиры всех моих подразделений! - негромко приказал Траурихлиген, шагая по едва заметной в сумерках тропинке, которую Фогель и два солдата освещали для него фонариками.

- Яволь! - Баум, готовый выполнять приказы, произнёс уставное слово и, круто повернувшись, исчез в темноте, будто растаял среди низких тёмно-синих ветвей, что нависали почти над самой мокрой землёй, и лёгкий ветерок шевелил их широкие листы.

Фогель всё шагал и шагал, а Шульц думал находу о том, зачем нужно было строить блиндаж в такой страшной глуши?? Там, за толстыми, покрытыми сырым мхом, стволами дубов, начинались топкие болота, с которых прилетал могильный холод и запах жуткой сырости, от которых мурашки по коже бежали. Дождь, наконец-то прекратился, но в воздухе повис холодный туман, который каплями оседал на дождевике, на козырьке фуражки... даже на носу. Дебри внезапно, закончились - пошла опушка, забитая деревцами-подростками, а потом - показалось небольшое возвышение, покрытое травой, под которым, как под обрывом, лежало широкое поле, прикрытое темнотой и туманом. Они собрались на этом обрывчике и... ничего тут не увидели: трава, блеклые ночные цветочки, деревья - вековые, толстенные и маленькие деревца-подростки... словно бы ничего не тронуто... Даже птицы не вспугнуты: серая сова притаилась на толстом суку давно засохшего дуба и низко ухает, сверкая своими огромными глазами.