Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать
Когда я подхожу к Ане, она улыбается:
- Ты у меня такой спортивный, - говорит Аня, - высокий, стройный, если не сказать худощавый, правда, еще не прожаренный южный солнцем, но уже розовый, как вареный рак. Даже седина тебе теперь к лицу.
Я не остаюсь в долгу:
- У тебя очень красивые ноги.
- А плечи, а?.. И разве ты прежде этого не замечал? Идем поплаваем?
- С радостью! - говорю я.
Мы зашли в море и недолго поплавали. Я поразился: Аня резвилась в воде, как ребенок, ныряла и била ладонями по воде, смеялась, она чувствовала себя в воде как рыба, я и не подозревал в ней столько ребяческой страсти. Потом она стояла на берегу, этакая ундина, и мне оставалось только любоваться ею и завидовать, чего греха таить, завидовать самому себе. Когда мы уже уходили, я посмотрел в сторону своей партнёрши по волейболу, она ждала моего взгляда, приветственно помахала рукой, и её спутник сделал то же. Они улыбались. Мы так и не узнали имён друг друга и так и разошлись, чтобы никогда больше не встретиться. Даже взглядами. Единственное, что останется в нашей памяти - волейбол, который, как оказалось, прекрасно сближает людей.
Я вдруг подумал: а как бы отнеслась к этому Тина? Не знаю, почему вдруг мысль о Тине пришла мне в голову. Осудила бы! Точно! И суд её был бы строгим. Пожалуй, даже жестоким! Наверное! Ей, видите ли... да-да, - подавай альковы и всякие там апартаменты... Она у нас сноб? Не берусь судить, как бы там было, если бы Тина оказалась рядом со мной в воде, но мне кажется, что...
Не, не берусь!
Не судите, да не судимы будете!
И какая ещё Тина?
- А ты бы как поступила? - спрашиваю я Лену.
- Я бы тоже использовала только свою упаковку, - уверенно произнесла она.
После полудня, осоловевшие от жары, мы с Аней спасались бегством в тень экзотических растений на ее вилле.
- Надеюсь, тебе здесь нравится?
Аня улыбалась, как и положено гостеприимной хозяйке, и не переставала болтать без умолку. В жизни немногословная, она вдруг дала себе волю выговориться. Видимо, ей этого здесь недоставало. Мы сидели в плетеных креслах-качалках, потягивая из толстых стеклянных стаканов холодное, разбавленное водой с кубиками прозрачного льда, слегка сладковатое вино и, не умолкая ни на миг, рассказывали друг другу свои истории.
История Тины по-прежнему всё ещё ждала своего часа.
И всё же мне было жутко интересно - как бы она поступила? Шарахнула бы меня по башке своей влажной ладошкой?
Или...
Глава 13
Мы говорили о ее работе, как обычно говорят о неизбежной повинности.
- Знаешь сколько мне лет?
- Сколько и зим.
- У нас в кабаре лимит возраста - 33 года. Я ушла раньше и уже несколько лет не танцую. Но у меня своя школа, имя, я - personality, как сейчас принято говорить, личность, здесь меня все знают и доверяют моему имени. Здесь, понимаешь, - она на мгновение задержала дыхание, затем добавила, - моя родина. Здесь, а не там меня расслышали.
Она показывала мне свои фотографии.
- Это мы после встречи Нового года, а здесь мы на пикнике...
Я только восхищался.
- Мой первый муж...
Аня взяла фотографию и долго смотрела. Я ни о чем не спрашивал.
- Он погиб в авиакатастрофе, самолет упал в океан...
Я только слушал.
- Он вытащил меня из такого дерьма. Ты должен знать это: для меня до сегодняшнего дня не было имени, которое я могла бы поставить рядом с его.
Я ее понимал.
- Он был счастлив с тобой?
- Это мне везло. Но однажды приходит время, и ты отпускаешь прошлое.
Иногда мы сидели до восхода солнца. Кто такой Анри я не спрашивал.
- У меня теперь свой бизнес, мои девочки танцуют по всему побережью. Хочешь посмотреть? У меня работают и наши девчонки. Мягкая красота, обаяние славянки, украинский шарм, - все это очень ценится здесь...
- А теперь расскажи о себе, - сказала она.
- Я не думаю, что это будет тебе интересно.
Я узнал множество новых, совершенно неожиданных и невероятных черт в ее характере. Но то, что она однажды сказала, меня потрясло.
- Знаешь, пока я работаю, я еще чувствую какой-то зов жизни, но если случится так, что работа вдруг кончится - я не вижу причин жить дальше.
Я не мог даже представить себе, что в такой светлой и ясной голове могут мелькать такие мрачные мысли.
- Хочешь, - неожиданно предложила она, - я покажу тебе Ниццу? Ты теперь со своими клонами не скоро выберешься сюда.
- Валяй, - согласился я.
О Ницце я много читал и слышал: главный город Французской Ривьеры расположен на берегу Бухты Ангелов и на склонах холмов, окружен предгорьями Приморских Альп и прекрасно защищен ими от холодных северных ветров...
- Пойдем, как твои пятки?
Мы брели босиком по прохладным каменным плитам Старого города среди каменных строений трехсотлетней давности и Аня, как заправский гид и хозяйка этих владений рассказывала их историю и нравы теперешних хозяев.
- Набережная так и называется - Английская, Английский променад, Promenade des Anglais, - уточнила она по-французски, - излюбленное место встреч всех влюбленных.
- Всех? - спросил я.
Она сделала вид, что не заметила моего тона, призывавшего ее к откровению, только просто сказала:
- Семь километров любви.
Иногда мы встречали ее знакомых.
- Бонжур, Анни!
- О, Цезарь, привет!..
Я даже оглянулся: не каждый день ведь встречаешь живого Цезаря!
Со времен римлян сохранились остатки амфитеатра (II-III вв.).
- Дворцы и виллы, стиль рококо периода Belle-Epoque, ты хотел бы здесь жить?
Иногда мы останавливались и я, задрав голову, рассматривал какой-то фасад или балкон, утонувший в зелени и цветах, потом мы шли дальше.
- Красиво! - восторгался я.
- Семнадцатый век. Здесь жили князья, пэры, а теперь сэры и лорды, и современные Бендеры вроде тебя. Ты хотел бы здесь жить?
Не первый раз Аня в шутку называла меня Остапом Бендером, видимо, все наши затеи с устроением счастья для всего человечества она считала авантюрой чистой воды. Я пропускал ее шутки мимо ушей, иногда соглашаясь, что в чем-то она и права. Ведь, известно, что в каждой шутке... Но я понимал и другое: как трудно будет ее убеждать. «Ты думаешь, им нужна твоя пирамида?» - на каждом шагу слышалось мне. Да-да, иногда мне слышалось... и другое:
- Обвиняемая в дурном вкусе, архитектура прошлых веков, - говорила Аня тоном знатока древних стилей, - сегодня реабилитирована. Ты же не станешь мне возражать, если я скажу, что ее фантазия и роскошь теперь кажутся настоящим гимном наслаждению.
- Не стану.
Многочисленные рынки и цветочные базарчики просто хватали нас за шорты, зазывая купить что-нибудь быстро и недорого. Всего было полно. Я купил Ане пестрый букетик каких-то полевых анютиных глазок или незабудок, чем доставил ей сказочное удовольствие.
- Ты не забыл мои вкусы.
Я никогда не думал об этом. Не думал и сейчас, я действительно был очарован этим французским раем, и чем сильнее я им восторгался, тем больше у меня было сомнений: что если моя пирамида строится на песке? Не здесь, на гранитном золоте богачей и шулеров, а на зыбком песочке моей всевселенской мечты. Да они и слушать меня не станут!
- Можно к Матиссу, а хочешь - к Шагалу или Массену, к импрессионистам... Куда?
Мне было безразлично. О музыке Массена я ничего прежде не слышал, к Шагалу и его библейским мотивам был, по-моему, равнодушен, а с Матиссом давно хотел познакомиться.
- Здесь рядом улица Дез-Арен. Здесь все рядом.
Я не мог объяснить, почему Матисс, его огненно-розовые или ярко-красные летающие танцовщицы, однажды увиденные мною на какой-то репродукции, так запали мне в душу.
- Он здесь и умер, в Ницце.
Это известие еще более заинтриговало меня и определило окончательный выбор: конечно, Матисс! Мне было любопытно... Не могу объяснить, но мне теперь было просто невтерпеж взглянуть на Матисса. Ведь не только танцовщицы написаны таким молниеносным огненным росчерком его вдохновенной кисти!
Чтобы попасть в музей нам пришлось отказаться от прогулки на яхте.
Матисс!
- Жаль, что сейчас не зима, - сказала Аня, когда мы ужинали в каком-то ночном ресторанчике, - я бы показала тебе Карнавал. Чего только стоит знаменитая Битва цветов на набережной! Самые красивые манкенщицы Лазурного побережья едут на огромных платформах, как Клеопатры. Ты ведь любишь красивых женщин?
- Ты - лучшая!
- Это твоя дежурная фраза?
- Ты, знаешь...
- Брось, - прервала меня Аня, - не утомляй себя эпитетами, лучше скажи: ты думаешь я смогу?
- Ты - сможешь!
Когда мы уже лежали в постели, Аня неожиданно сказала:
- А знаешь, ты меня...
Она на секунду задумалась, затем:
- ...я вдруг поверила в то, что мы с тобой могли бы...
Она пристально посмотрела мне в глаза, не решаясь что-то сказать.
