Лора Андерсен - Союз времен

Наконец, все остановились, зависнув в воздухе и плавно работая крыльями, Президент окрасил свои крылья в абсолютно белый цвет, подобавший такому торжественному моменту, и произнес внушительный текст брачного договора. Строггорн с удивлением услышал пункт, по которому Аоллу обязали проходить генетическое обследование каждый раз перед тем, как покинуть планету Дорн. Он хотел возразить, но Президент сказал, что иначе их брак вообще не может быть заключен, существует соглашение между Землей и Дорном на этот счет.

— Аолла ван Вандерлит, добровольно ли и без принуждения вступаешь в брак с Советником Строггорном ван Шером?

— Да, — раздался тихий ответ. Только в тот момент до Аоллы дошла вся абсурдность ситуации, но что-либо менять было поздно, и она успокоила себя возможностью скорого развода.

— Строггорн ван Шер, добровольно ли и без принуждения вступаешь в брак с Советником Аоллой ван Вандерлит?

— Да. — Четкий, ясный ответ мужчины, хорошо отдающего себе отчет в том, что он делает.

Президент Дорн произносил формулу вступления в брак и свои поздравления, крылья дорнцев радостно колыхались, солнце садилось и ускорялись пульсации пространства. Строггорн отключил зрение: сеть плавно вздымалась, и ярко-красный бесконечный цвет — телепатема Аоллы на Дорне окутывал его.

Когда он снова включил зрение, их несли над огромным пространством планеты. Почти стемнело, и все перешли на инфракрасный диапазон. Поверхность начинала отдавать полученное за день тепло, потоки воздуха, хорошо видимые, поднимались высоко неровными колоннами.

Аолла спала, не видя этой красоты, и проснулась, только когда они достигли Каньона. Когда-то, в свой самый первый прилет, Строггорн уже побывал здесь, облетев и осмотрев это место, о котором столько слышал. Энергия, так щедро излучаемая Каньоном, была одним из видов пси-излучения, почти идеально подходившая для передачи в Многомерные тела, но на Дорне система усвоения такой энергии была только у мужчин. Строггорн подумал, что Аолла, существо Многомерности, сопротивляясь Уш-ш-шу, наверняка использовала эту энергию, хотя, видимо, так и не поняла этого.

Строггорн вслушался в ее мозг. Она сидела на краю пропасти, сложив крылья и наблюдая за перетоками энергии. Аолла нисколько не боялась, хотя прошлый раз едва не погибла в этом месте, и Строггорну подумалось, что за долгие годы пребывания на Дорне планета стала для нее второй родиной.

— Ну, что будем делать? — Строггорн спокойно смотрел на Аоллу, в его серых глазах сейчас отражались сполохи огня. — Могу отнести тебя домой, если хочешь, а если нет — можем осмотреть Каньон, красивое место, я уже бывал здесь, только днем. Там есть водосход: знаешь, такое скопление висячей четырехмерной воды, которая не может течь, как на Земле, и просто висит в воздухе?

— Тогда полетим. — Аолла расправила крылья. День был жаркий, и ей захотелось остыть. Темная змея пропасти заскользила под ними, и щупальца энергии, хорошо видимые из-за более высокой температуры, достигали тел, вызывая легкую щекотку.

— Я хотел тебе сказать, что ты можешь использовать эту энергию. Наши тела и на Земле, и на Дорне хорошо к этому приспособлены, — заметил Строггорн, пересекая очередной поток, который заскользил по крыльям, сливаясь с их сияющим в темноте цветом. Аолла поглядела на него и еще раз какое-то незнакомое чувство пронзило ее.

— Интересно, — спросила она. — Ты нравишься дорнским женщинам?

— Очень. — Строггорн мысленно смеялся. — По их понятиям, чем больше мужчина, тем привлекательнее. Наверное, это еще из прошлого, когда более сильный мужчина мог лучше защитить семью.

— Понятно, ты что на Земле, что на Дорне издеваешься над женщинами. Аоллу всегда злило пренебрежительное отношение к своему полу.

— Я не над всеми, выборочно. Вот над Странницей я бы не рискнул подшутить.

— Еще бы, можно сразу остаться без головы, характер у нее — будь здоров.

Они уже совсем приблизились к водосходу: колышущееся марево, фиолетово-синее (вода была довольно холодной) висело в воздухе, почти перегораживая Каньон. Аолла со всего размаха, не замедляя полета, пронзила водную преграду, та расступилась, нисколько не разбрызгиваясь, и плавно заскользила по телу, охладив его и посеребрив крылья темными всплесками. Оказавшись на другой стороне, Аолла развернулась и снова пронзила преграду, ее смех разнесся над Каньоном. Строггорн последовал ее примеру, и сейчас это напоминало игру в прятки — их тела то появлялись в виду друг друга, то вновь исчезали.

Наконец, Аолла устала и тяжело полетела вдоль пропасти, и Строггорн забрал ее на свои крылья. Он почувствовал, как впитанная энергия медленно начинает через присоски перетекать к ней. Аолла при этом вздрагивала, пытаясь понять, приятно это или нет, и никак не мешала ему. Строггорн вслушивался в ее мозг, по которому разливался сейчас покой, и медленное возбуждение передавалось сразу обоим. Это заставило его задуматься — и он понял, отчего это происходит и почему так отличается от Земли: присоски охватывали почти всю поверхность тела Аоллы, а на их родной планете просто физически был невозможен такой тесный контакт.

В какой-то момент он уловил ее крик и просьбы отпустить, и тут же выполнил это. Аолла зависла напротив, смотря прямо ему в глаза, но в инфракрасном свете было видно, как потоки энергии все равно тянутся от его тела к ней. Он подумал, что это может испугать, но, казалось, ее не волновало это. Еще через миг блоки упали, и она, сразу потеряв управление крыльями, провалилась в пропасть Каньона. Строггорн мгновенно подлетел снизу и снова взял ее на спину. Он набирал высоту и удивлялся, как дорнцам во время операции удалось удержаться от психического слияния, — для него сейчас это было бы выше сил.

Он нес ее, теперь уже не останавливаясь, вдоль Каньона, протягивающего к ним свои энергетические руки, и постепенно терял контроль над своими эмоциями. Вдруг, на самом пике, боль внезапного отключения Аоллы пронзила его. Строггорн не сразу это понял, но когда пропасть совершенно отчетливо зазмеилась под ними, резкое возвращение к реальности наполнило его тоской. Как Вард-Хирург, он сообразил, что это мозг Аоллы, не выдержав самой обычной нагрузки слияния, отключился, и она потеряла сознание. Перед ним возник образ Креила, который грустно объяснял, что жить со здоровым человеком и больным — совсем не одно и то же.

Строггорн долетел до края Каньона, осторожно положил ее и вгляделся в абсолютно невыразительные сейчас глаза. Мозг Аоллы был открыт, и не было никакой проблемы проникнуть туда, но чем глубже он погружался, тем страшнее была правда. Повреждения зон памяти продолжали, хоть и медленно, прогрессировать, хотя непонятно было от чего. Строггорн несколько раз осмотрел Вард-Структуру: обычно, это означало ее дефект. Ему довольно легко удалось найти место, которое «штопал» Дорн. Оно давно заросло и никак не могло давать таких последствий, и все это было совершенно необъяснимым. Единственное, что сделал Строггорн, — уплотнил перегородки коридоров памяти, где проходила граница между реальностью и псевдореальностью, и смягчил последствия использования своего пси-образа Уш-ш-шем. Ему совсем не хотелось, чтобы Аолла снова начала шарахаться от него на Земле. Больше Строггорн помочь не мог. Теперь он сидел рядом с ней на краю Каньона, ожидая, пока она придет в себя. Строггорну было ясно, что та медицинская карта, которую он прочитал, писалась исключительно для самой Аоллы. Наверняка у Креила ван Рейна была и другая, где можно было узнать правду о ее состоянии.