Владимир Егоров - Падение Арконы

Паучок торопливо пробежал по серебристой нитке. Росинка слезой соскользнула на землю.

Немногим, очень немногим из ругов было суждено встретить новое утро. Всеволод споткнулся о чью-то отрубленную голову. Это было все, что осталось от храброго Труана.

Славный телохранитель Сигура, Гетарикс, и Руальд валялся тут же. В могучую грудь Фрелава вошел дротик. Из глаза седобородого Веремуда торчал стилет. Спите вечным сном, богатыри руянские! Свеи или пруссы, ляхи или варины, поморяне или бодричи - вы пали в лютой схватке, защищая Правду и Веру наших предков, как и достойно мужчины. Вы погибли в битве за Волю.

- Смотри, Сев! - Златоус указал на громадные волчьи следы, там где ступала лапа Зверя - выгорела трава и опалился камень.

- Огнебог унес их души. Нам предстоит позаботиться о бренном. Ну-ка, помоги мне вытащить из- под Ингвара этот клинок.

Совладать с осиротевшим кладенцом было не просто. Металл налился неимоверной тяжестью, даже такие словенские силачи, как Всеволод и Златоус с трудом подняли оружие и, взвалив длинный меч на плечи, зашагали к обрыву.

- Один Чернобог знает, как Ингвар с ним управлялся! - пробормотал Сев, не подозревая, насколько он близок к истине.

Однако, клятва есть клятва. Всеволод обещал побрательнику, что похоронит, мол, кладенец в водах Янтарного моря, не даст осквернить благородное железо, коль хозяина убьют.

- Полетел к самому Ящеру! - выругался Златоус, когда с прощальным свистом меч разрезал клубы тумана и исчез внизу.

- Полдела свершили. Идем, поищем лодью.

Брат сказывал - она следом явится...

Руги двинулись вниз по склону. На полпути им встретился Инегельд, он сидел у свежего могильника. Сжатые в кулак пальцы его левой руки обвивала сердоликовая змейка бус Светланы.

- Мы отомстим, мы за всех отомстим! - промолвил Инегельд, глядя Севу в глаза - Дай срок! Но сейчас - поздно! - и его два зловещих меча вновь удобно устроились в ножнах за спиной, будто бы не покидали их никогда.

* * * Судно Златоуса незамеченным выбралось из фьорда и, обогнув северную оконечность острова, при попутном ветре кормчий взял курс на северо-восток.

Дым застилал склоны лысого холма. То горела крепость. То пылал город. Невидимый в серых клубах корабль уносил прочь от Буяна последних защитников языческой вольности.

Теперь лишь Инегельд с его колдовским зрением мог разглядеть, скорее почувствовать, в туманной дали еще теплые развалины некогда величественного Храма.

И волны поспешно расступались, когда набегал на них ладно собранный корабль с червонным соколом на парусе.

Судно подгоняли дружные взмахи весел, и оно летело стрелой, но вряд ли это могло продолжаться долго. Инегельд знал, что гребцы измучены, а многие из них ранены, и если бы не угроза неминуемой расправы, нависшая над изгнанниками - они оставили бы эту гонку, которая, впрочем, и так, он предвидел это, некоторым из них будет стоить жизни.

Сев стоял на корме, этот увалень, который и двух слов то, как следует, раньше связать не мог, неожиданно для всех тяжелым басом заглушил и море, и удары весел, и хлопанье парусов. Он взял такие низкие, такие мрачные ноты, что у Влады мороз пошел по коже:

Семаргла вой из под небес...

Стрибог взмахнул крылом!

Хоть в Мире больше нет чудесНо есть пока Любовь!

И есть такой еще законЗа павших отомстить!

И Род судьбе наперекор На Свете сохранить!

На Свете сохранить!

А над Арконой тень креста Мерещится в дыму.

О Велес, разомкни уста, Скажи нам, почему?!

Ответь нам, добрый Свентовит, Могучий Радигош, Неужто Кривда победит, И воцарится Ложь?!

И воцарится Ложь!?

Лежит в руинах древний храм, Сожжен, заброшен, тих...

И в Ирии придется нам, Встречать родных своих.

Но Смерть в каком -нибудь году, Найдет тебя, палач!

И ты в своем родном Аду, Припомнишь детский плач!

Припомнишь детский плач!

И пусть терзается злодей Виною в смертный час.

Христа наместник на Земле Обрек на гибель нас.

Мы уплываем, бросив дом И капища в огне ...

Оплачет Желя храбрецов Склонив лицо к траве...

- Что же дальше, Инегельд? Как жить без родины, без земли предков? В Арконе вырезали всех до единого, даже кошек и собак. Злыдни поганые! обратился к нему Златоус.

- Весь мир - ваша земля. Боги - они повсюду, и служить им можно по-разному. Думаю, мишура торжественных церемоний не нужна небожителям, она выдумана смертными. Учитесь обходиться без нее! Боги в каждом из нас...

Затем он сказал погромче, чтобы слышали все:

"Надо только помнить, что вы свободные, вольные Люди! Так ли говорю, други?"

Гребцы согласно закивали.

Немного помолчав, Инегельд добавил уже тише:

- Что до меня - я ничего не забываю...

Ни хорошего, ни дурного.

Влада незаметно подошла к брату сзади и обняла его.

- А, сестренка! Что случилось? ласково произнес Всеволод.

- Сев! Мне надо сказать тебе что-то важное!

- Датский шнекар слева по курсу! - раздался крик впередсмотрящего.

- Это по нашу душу. Поднимай всех.

Сейчас нам понадобится каждый клинок. Если отобьемся - считай, спаслись! - услышал Сев голос теперь Верховного Волхва.

Он давно уже признал первенство Инегельда, как более опытного, умелого и сильного, хоть на силушку и сам бы не пожаловался. Гибель Светланы сблизила двух мужчин, что, увы, нередко бывает, только после смерти любимых и близких.

- Может, уйдем?

- Нет. Люди измотаны, - ответил Инегельд.

- Знаешь! Я думаю, в конце концов, у ихнего Тюра всего лишь одна рука, против нашего-то Ругевита.

- Если бы дело заключалось только в количестве рук... - усмехнулся волхв.

- Все равно, одна голова - хорошо, а семь - лучше. Суши весла! крикнул Сев и двинулся вдоль борта по проходу между скамеек.

- Всеволод! Ты слушаешь меня? - не обращая внимания на сигнал тревоги, Влада не отставала от него.

- Обожди, сестра. Разве не видишь? Ну, что тебе!

- Не кричи и не сердись! Ты слушаешь?

- Да, да! Пристала, как банный лист, - сердился он, - Только давай быстрее!

- Нет, ты меня не слушаешь! Да, остановись же, в конце концов! У меня будет ребенок! Ты понимаешь!

Это сын Ингвара.

- Ты уверена? - опешил Сев.

- Да, я точно знаю, что будет мальчик. Я это чувствую.

- Я не о том! Ты уверена, что носишь в себе...

- Глупый вопрос! - гневно оборвала его Влада- Жаль только, отец никогда об этом уже не узнает.

- Когда ж вы успели ? Дура! Ой, дура!

Да, как ты посмела спрятаться тогда в погребе!

- Понимаешь... Он еще со Святобором на материк уходил, а я боялась, я так боялась, что он не вернется... А потом, Ингвар был такой странный, словно подменили. И я не решилась сказать ему, - расплакалась сестра неожиданно.