Оксана Обухова - Циклопы. Тетралогия

Топтун еще о чем-то спрашивал, бабушка пожимала плечами…

"Уходим, Боря, – скомандовал Лев Константинович. – В репетиционный зал – нельзя…"

"Я и не собирался вас туда вести, – оборвал Борис. – Поднимайтесь по лестнице, первый пролет, поворот направо. Дальше – к гримеркам".

Лев Константинович прислушался и выдохнул! От выхода донесся глухой хлопок служебной двери: филер потопал на стоянку, вахтерша бабушка прикинулась перед органами опытным цербером, чего-то убедительно насочиняла.

Длинный полутемный коридор со множеством дверей. Снимая на ходу канареечный халат, Борис толкал одну дверь за другой – повсюду заперто. Дошел почти до выхода к кулисам основного зала, наткнулся на незапертую.

На легкий скрип дверных петель повернулась щедро накрашенная актриса-любительница. Девушка сидела перед зеркалом, торопливо шлепала на щеки грим – вишневые румяна. Судя по надетым на ноги лаптям и юбки из холстины, давали что-то из крестьянской жизни.

– Вам кого? – не отвлекаясь от процесса, произнесла "пейзанка".

– Добрый день, барышня, – галантерейно приосанился Лев Константиныч. – Простите за вторжение.

– Вам – кого? – с нажимом повторила девушка.

– Я старый друг Ольги Александровны. Хочу ей сделать сюрприз. Вы мне не поможете?

Упоминание лелиного имени мгновенно изменило атмосферу: с невнимательно небрежной, на полную гостеприимства. Барышня-крестьянка отложила баночку с румянами, садиться предложила.

– Видите ли, сударыня, – доверчиво, по-стариковски, глядя на "пейзанку", велеречиво объяснялся генерал, – я хочу сделать Ольге Александровне сюрприз. Вы не могли бы, милая, отнести Оленьке записочку… Ничего не говоря обо мне, это сюрприз! Я хочу быть для нее приятной неожиданностью…

В результате хитрых объяснений, генерал заполучил бумажку, нацарапал на ней несколько строк:

"Уважаемая Ольга Александровна. Леля.

Я близкий друг Вашего внука. Нам необходимо встретиться и поговорить.

Жду Вас в гримерке. Прошу не показывать волнения.

Мобильный телефон и сумочку, пожалуйста, оставьте в репетиционном зале.

За Вами наблюдают".

Лев Константинович вчетверо сложил бумажку, протягивая ее девушке, смущенно улыбнулся:

– Здесь личное, сударыня. Рассчитываю на вашу скромность.

Молоденькая девчонка покраснела даже под белилами-румянами, цапнула записку и не удержалась от укола:

– Могли бы и не предупреждать…, – повела плечом: – Я не читаю чужих писем…

– Я полон восхищения, мадмуазель!

Понукаемый генералом взгляд постоянно тянулся к зеркалам гримерки. Лев Константинович ходил по узкому проходу между креслиц, бдительно прижмуривался: не хотел встречать кумира с разбалансированной зеркалами психикой! Кружил, сновал, но всюду – натыкался. Блестящие под лампами поверхности подхватывали и многократно множили его фигуру из любого положения! Манили поглядеться!

Завьялов сжалился:

"Да ладно, Лев Константиныч, охорашивайся. Я как бы – отвернусь".

"Спасибо, друг Борис!" – генерал тут же приник к зеркалу.

Завянь не видел, но почувствовал – приглаживает брови. Остатки прежней роскоши на черепушке грамотно распределяет.

"Порядок, Боря, генерал Потапов – в форме".

"Ты, генерал Потапов, учти – Леля курильщиков не любит. Мой дед иногда трубочку покуривал. Но только – на балконе".

Борис уже не знал, что лучше: отвлекать взволнованного почитателя пустыми разговорами и тем дробить сознание, или заткнуться, спрятаться и дать восстановиться целостному интеллекту. В дороге до Москвы они уже обговорили все детали, Лев Константиныч матерый трезвомыслящий разведчик… Еще недавно был. Всех топтунов засек с профессиональной четкостью. Бабушкам и девушкам извилины заплел…

Волнение вмешалось в планы с оглушительностью канонады! Завьялову уже казалось, что еще чуть-чуть и разнервничавшийся Лев оглохнет к внутреннему голосу (личного) рассудка и затокует, как распустивший хвост глухарь!

В подобной обстановке лучший метод – оплеуха. Пощечина, точнее выражаясь.

"Лев Константинович, а за своими женами – ты так же ухаживал?"

"В смысле – как?" – затормозил нервную пробежку между кресел генерал.

"В смысле – с помешенным рассудком".

"А я что… уже?"

"Уже отъехал, дядя Лева. Уже – в соплях".

"Да я тебя… ЩЕНОК!!"

"Во. Узнаю дружище генерала…"

Дверь в гримерку резко распахнулась. На пороге стояла Ольга Александровна Завьялова.

Только внук Борис мог разглядеть в чертах, все еще очень красивого лица бабушки, следы бессонной ночи и усталости.

Кроткая прическа уложена – волосок к волоску. Шейный бант на блузке в безукоризненной симметрии. На стискивающих косяк тонких пальцах – красивое кольцо, которое Леля считала талисманом.

Негромкий флер духов.

Знаменитая актриса вошла, закрыла дверь гримерки. Генерал "отъехал" окончательно:

– Я…, Ольга Александровна…

– Я знаю, кто вы. – Мелодичный сильный голос Лели звучал совсем спокойно. – Мне показывали фотографии из "Золотой Ладьи". Там вы рядом с моим внуком. – Ольга Александровна подошла вплотную, слегка нахмурившись, прочла каждую морщинку на генеральском лице: – Почему Борис представил вас м о и м приятелем?

– Я не могу вам объяснить, – обретая неожиданную твердость речи и духа, Лев Константинович покрутил головой. – Простите – не могу.

Ольга Александровна отвернулась, отошла в угол к длинной вешалке и ширме.

– Где Борис? Что с ним случилось?

Бабуля держалась на пятерку с двумя плюсами! Вопросы задавала с горделивой невозмутимостью императрицы, на непонятного нарядного господина смотрела чуть высокомерно, но пока что не убийственно.

Завьялов знал, к а к убивает Леля взглядом!

Но и недавно нервный Константиныч, что странно – удар держал по-генеральски.

– Сядьте, пожалуйста, Ольга Александровна.

Леля подняла брови вверх. Как бы предупреждая "я здесь сама решаю, садиться мне или стоять".

– Прошу вас, сядьте, – с мягкой настойчивостью, пророкотал Потапов.

– Может быть, представитесь вначале?

– Извольте. Лев Константинович.

Леля в упор смотрела на пожилого мужчину, объявившего себя близким другом ее внука. Она видела его впервые. Она никогда о нем не слышала.

– Это ваше настоящее имя? – тонкая насмешка на Лелином лице, намекала на подстрочник: "Вы не опасаетесь, что я назову ваше имя полиции? Там вами крайне интересуются, "Михаил Борисович" из Конотопа…"

Константиныч изобрел не менее многослойную улыбку:

– Ольга Александровна. Когда Борису было пять лет, вы взяли его день рождения Святослава Викторовича. Взрослые сидели за столом, дети развлекали себя, как могли: играли в принцев и принцесс.