Владимир Динзе - Танк смерти (сборник)

Когда Ростовцев ушел, дежурный добавил:

— Электромагнитный поезд будет через полторы минуты.

В ожидании поезда разведчики рассматривали вестибюль. Он напоминал отчасти подземные вестибюли московского метро, но был гораздо больше их и не имел архитектурных украшений. Своды его были выложены огромными тюбингами, покрытыми звукопоглощающей изоляцией. Посредине вестибюля, против темного отверстия центрального тоннеля, стояло несколько артиллерийских орудий на гусеничных тягах. Пока разведчики рассматривали вестибюль, бесшумно подошел поезд.

— Пожалуйста, товарищи, — сказал дежурный, открывая дверцу в стене вагона, похожего на огромную сигару.

Внутри вагона было светло. Разведчики опустились на кожаные сидения и закурили. Гроздев был без фуражки и окраска головы его почти совершенно сливалась с цветом кожаной спинки сидения. Только блестящие глаза да папироса во рту отчетливо выделялись на этом фоне.

— Честное слово, Миша, — сказал Бахтадзе, — ты так до смерти напугать можешь непосвященного человека.

Михаил засмеялся, выпуская изо рта густые клубы дыма.

Спустя пятнадцать минут дверь вагона открылась, и человек в синей форме сказал:

— Сектор тридцать третий. Выходите, товарищи.

Разведчики вышли на платформу. Дежурный командир, очевидно, уже извещенный об их приезде, повел их через вестибюль к лифту.

Лифт привез разведчиков на тускло освещенную площадку, от которой шел вверх эскалатор.

Поднявшись на поверхность земли, разведчики заметили, что находятся во дворе штаба Н-ской дивизии.

Командир дивизии внимательно слушал доклад Гроздева, делая пометки на полях топографической карты. Начальник штаба дивизии, присутствовавший на докладе, изредка задавал инженеру короткие вопросы.

Когда доклад был окончен, начальник штаба встал и сказал уверенно:

— Я думаю, товарищ комдив, что немцев нужно бить с воздуха.

— Безусловно, — согласился комдив. — Сделайте все предварительные распоряжения и соберите в штабе командный состав дивизии.

Начальник штаба взял у Гроздева негативы снимков и вышел из кабинета.

Комдив предложил разведчикам папиросы и, обращаясь к инженеру, спросил:

— Как вы себя чувствуете, товарищ Гроздев?

— Отлично, товарищ комдив.

— Температура и пульс у него нормальные, — сказал Бахтадзе.

Комдив направился в темный угол кабинета и включил телевизор.

— Ильичев обещал мне спасти вашу жизнь, — сказал комдив.

В телевизоре послышался сухой электрический треск и нарастающий шум генерации. Овальное зеркало экрана осветилось голубым мерцающим светом. Затем на нем появилась фигура дежурного связиста.

— Соедините меня с Минской лабораторией, — сказал комдив в микрофон.

Экран вспыхнул розовым светом и потемнел. Спустя минуту на нем замелькали серые пятна.

Комдив настроил телевизор на другую волну. Мелькание прекратилось. С экрана смотрела на комдива молоденькая девушка.

— Дежурная лаборантка Орлова, — сказала она.

— Соедините меня, пожалуйста, с центральным корпусом и предупредите Ильичева, — попросил комдив.

На экране появился большой зал с паркетным полом. Два человека, в белых халатах, с пробирками и шприцами, стояли посреди зала. Один из них был доктор Ильичев. Он приблизился к экрану.

— Я слушаю вас, товарищ комдив, — сказал он.

Комдив поздоровался с Ильичевым и сообщил, что Гроздев у него в кабинете.

Доктор радостно приветствовал Михаила, расспросил о самочувствии и сказал:

— Я не терял даром времени, Миша. Мне, кажется, удалось получить противоядие. Мы только что собирались сделать впрыскивание антимимикрина двум собакам, выкрашенным мимикрином почти двое суток назад. Им осталось жить не более пятнадцати-двадцати минут. Вы можете понаблюдать за опытом.

Ильичев направился в глубь залы. Ассистент подал ему шприц.

— Подведите ко мне Джека, Иван Андреевич.

Ассистент отвязал от стола ремешок и подвел к Ильичеву собаку, которую почти нельзя было заметить. Тело ее было покрыто светлыми и темными ромбами, подобными паркетному полу залы.

Ильичев нагнулся и сделал два глубоких укола в спину собаки. Собака взвизгнула и легла на пол.

— Мы уже делали такой опыт, — говорил Ильичев, — но, по некоторым причинам, он не вполне удался. Теперь я почти не сомневаюсь в успехе.

Между тем ромбы на теле собаки, лежавшей без движения, начали слегка бледнеть. Вскоре они стали гораздо светлее ромбов паркета. Контур собаки становился все более заметным.

— Вы видите, что делается с Джеком? — радостно спросил Ильичев, приближаясь к экрану. — Антимимикрин начинает действовать. Теперь у меня уже нет больше сомнения. Жизнь собаке я спас и при первом опыте, но тогда мне не удалось вернуть ей нормальную окраску. Теперь и эта задача решена.

— Вот и отлично, — сказал комдив. — Значит, я могу послать к вам товарища Гроздева с полной уверенностью в том, что жизнь его будет спасена.

— Безусловно, товарищ комдив, — уверенно заявил доктор.

Комдив выключил телевизор и обратился к Бахтадзе.

— Немедленно же направляйтесь с товарищем Гроздевым в Минск к доктору Ильичеву. Самолет для вас приготовлен.

Гроздев и Бахтадзе попрощались с комдивом и вышли из кабинета. В коридоре их ждал Гущин.

— Ну как, товарищ инженер? — взволнованно спросил он, — спасет вас Ильичев?

— Спасет, спасет, товарищ Гущин, — улыбаясь, ответил Гроздев. — Можете не сомневаться.

— А с фашистами как же?

— С фашистами? А с ними, товарищ Гущин, наш воздушный десант займется сегодня ночью.

— Воздушный десант? — удивленно переспросил Гущин.

Попрощавшись с инженером, он вышел из штаба и темными улицами военного городка торопливо добежал до казарм саперного батальона.

— Где лейтенант Лесниченко? — спросил Гущин у дневального.

— В штабе батальона.

Не теряя времени, Гущин направился к штабу. Еще издали увидел он своего лейтенанта в освещенном окне. Он сидел в маленькой штабной комнате и перелистывал какие-то списки. Гущин доложил ему, что явился с разведки.

— Хорошо, — сказал лейтенант, — можете быть свободны. Идите отдыхать.

— Товарищ старший лейтенант, а наш взвод никуда не назначается ночью? — смущенно спросил Гущин.

— Назначается, но вы можете спокойно отдыхать. Капитан освободил вас от ночной операции.

— Я прошу вас, товарищ старший лейтенант, разрешить мне принять в ней участие. Я знаю, что на эту операцию назначаются только парашютисты, а я — лучший парашютист в нашей роте.