Аноним Шлифовальщик - Ложка дёгтя

Везучий пловец-отличник вышел из школы, окружённый стайкой смешливых девчат. Он что-то им с упоением рассказывал, размахивая руками. Рома оказался высоким сухопарым юношей в модной курточке и с синим рюкзаком за спиной. Я незаметно расстегнул кобуру и подобрался. Когда стайка подростков вышла за территорию школы, я направился к ним.

- Молодой человек, можно тебя на пару слов? - окликнул я Рому, когда молодёжь отошла от ворот шагов на сто.

Дальше события начали развиваться с головокружительной быстротой. Услышав мой голос, Рома оглянулся и тут же задал стрекача. Он рванул через дорогу, едва не попав под машину. На нас, оперов, удирающий человек действует как бегущий заяц на волка. Я бросился вслед за ним под визг девчушек-хохотушек.

- Полицию надо вызвать, полицию! - донеслось мне вслед.

Вызвали девчата полицию или нет, осталось неизвестным, потому что вслед за Ромой я нырнул в подземный переход. Мы пересекли проспект, и далее гонка продолжилась по дворам. Мчась за Ромой, я благодарил судьбу, что Седельников - пловец, а не легкоатлет, потому как в моём возрасте состязаться в выносливости с подростком затруднительно, хотя я нахожусь и в относительно неплохой спортивной форме.

Я нагнал юношу возле руин недостроенного здания. Вернее, он сам себя загнал в тупик: упёрся в стену и, обернувшись, увидел, что путь к отступлению отрезан. Взвизгнув, как пойманный зверёк, он сбросил с плеч рюкзак, расстегнул его и вынул оттуда туристический топорик. Я не ожидал от него такой прыти, поэтому немного замешкался, и он успел неуклюже замахнуться топором. Даже прожжённые торговцы запрещёнными вещами не позволяли себе так откровенно нападать на оперативника-фсеновца! Я рассердился, прыгнул на парня, вышиб у него топор и, сбив с ног, припечатал его к земле. Сделал я это с большим удовольствием, постаравшись, чтобы он физиономией ткнулся в кучу грязной листвы.

- Ты что это, мил человек, на людей бросаешься? - переводя дух, спросил я, сидя на поверженном сопернике и выкручивая ему руку. - Не с той ноги встал?

- Пусти, тварь! - пропыхтел Рома, стараясь сбросить меня со спины.

- Ты как со старшими разговариваешь! - Я отвесил зарвавшемуся подростку подзатыльник.

- Чего тебе надо, стаб паршивый?! - прокричал юноша, затрепыхавшись.

Вот тебе раз! Впервые в жизни меня приняли за стаба. Есть у нас в городе такая молодёжная группировка, сборище придурков, борющихся с изобретениями во имя стабильности. Они нападают на торговцев смежномирскими товарами, а иногда и на дилаперов. Бывает, наши оперативники не брезгуют контачить со стабами, чтобы выявить нелегальных поставщиков запрещённых товаров.

Я отпустил Седельникова, встал и поднял топорик.

- Не стаб я, - успокоил я юношу, - а оперативник из ФСЕНа. И даже капитан, как ни странно.

Он приподнял чумазое лицо и удивлённо уставился на меня.

- Поговорить надо, Рома, - вкрадчиво предложил я, - о твоих успехах в плавании и ещё кое о чём.

Рома встал и, отряхнув колени, обратился ко мне:

- Ипостасник... то сеть топорик отдайте. Лучше по-хорошему.

- Ух ты какой борзый! - рассмеялся я. - Напугал! Папочкой грозить будешь?

- Хотя бы и папой...

- Знаешь, Рома, меня кем только не пугали. И папами с мамами, и губернатором, и президентом. А я, как видишь, жив и здоров, и даже капитана получил раньше положенного.

Я подошёл к подростку и взял его за грудки:

- Может, твой папочка меня и прищемит. Но предварительно я расскажу ему, что ты, пакостник, у него из кармана денежки тянул и переводил одной бабуле. А если меня с работы уволят, то тебе и папе твоему в нашем городе будет делать нечего. У меня много друзей, и спокойной жизни вам не дадут.

Парень некоторое время переваривал информацию, размазывая грязь по лицу.

- Думай, Рома, думай. Не советую тебе со мной ссориться. Дружить надо с силовиками, а не топором замахиваться. Я ведь при исполнении, а ты меня нападаешь! Хочешь, я забуду про то, как ты топором махал? И как денежки у папы тырил?

Седельников удивлённо посмотрел на меня и быстро-быстро закивал головой.

- На несколько вопросов ответишь, расстанемся друзьями, обещаю. Почему ты такой везучий? Что за топорик, который ты назвал ипостасником? Зачем ты переводишь денежки старушенции? Присаживайся вот сюда, на пенёк и подумай хорошенько. Не спеши.

- Я не могу этого сказать, - выдавил юноша, аккуратно садясь.

- Почему?

Он испуганно оглянулся.

- Не озирайся, нет тут никого. Давай рассказывай.

Поминутно оглядываясь и ёрзая, Рома рассказал свою историю. Он попал в секту с таинственным названием "Ипостась". Организация серьёзная ("Если узнают, что я проболтался, сразу грохнут"), руководит ею у нас в городе некий брат Евпраксий. Через Наймушину Клавдию Ивановну секта получала денежные переводы от членов секты, своеобразные членские взносы. Седельникова завлёк в секту сам брат Евпраксий, обещая его "уподобить господу богу". Дескать, у бога есть ипостаси: бог-отец, бог-сын и бог-святой дух, так и члены секты смогут представлять себя в нескольких ипостасях.

В общем, эта псевдохристианская муть не вызвала бы интереса, если бы не топорики, которые были у каждого члена секты и которые они называли ипостасниками. С помощью топорика "просто" Рома мог расщепиться на собственные ипостаси: на Умного Рому, Везучего Рому, Красивого Рому, Ещё-бог-весть-какого Рому... Умный Рома решает задачки на олимпиадах, Везучий Рома выигрывает соревнования - разделение труда среди ипостасей. Разумеется, в нужный момент можно было "схлопнуться" назад в единого Рому. Но онтронику легко определить по внешнему виду: неопределённая форма, непонятный цвет, перетекающая и мерцающая. Туристический топорик конкретной формы и красной ручкой совершенно не напоминал кошмарные порождения миогенской цивилизации.

Седельников описал мне внешность брата Евпраксия. Его настоящего имени, адреса, места работы пловец, разумеется, не знал.

- Мне одно не ясно, Рома, - задумчиво произнёс я после сбивчивого рассказа Седельникова, - почему ты не испостаснулся в Плавучего Рому, а предпочёл Везучего Рому?

- Я движения не знаю, - пролепетал пловец. - На каждую ипостась есть своё движение. Вот, например...

Я не успел ничего сказать, как юноша схватил топор, выписал им в воздухе замысловатую восьмёрку и тут же раздвоился. Будь я обычным обывателем, а не фсеновским опером, у меня челюсть бы отвисла. Один экземпляр Ромы расправил плечи, выпятил челюсть и посмотрел на меня волевым взглядом. Другой, с топором в руках, как бы сдулся, сгорбился, съёжился в размерах.

- Это - Сильный Рома, - заявила сгорбленная ипостась, указывая на плечистого двойника топором. - А я - Несильный. Отрицание сильной ипостаси.