Валерий Капранов - Глупец (Читайте знаки - 1)

- Ну, теперь поняла, что не шутки шутить приехали? - наступал на неё капитан.

Она отодвинулась от стены, но продолжала молчать. Щека на лице горела, а висок наливался пунцовым цветом, от удара о бревенчатую стену.

- Вот дура баба, - вставил лейтенант - с ней по-хорошему, а она молчит.

- Ты пойми мразь, мы ведь его всё равно поймаем, а с ёго показаний накрутят тебе полную катушку и отправят лес в Сибири валить. Будешь гнить там до самой старости. И вернёшься потом без зубов с отмороженной жопой,кровью харкать на каждом шагу.

Сохраняя абсолютное спокойствие, Марфа гордо подняла подбородок и отвернула лицо. Взгляд её упал на фельдшера, которого она увидела в распахнутом окне. Тот, увидев ненавистный взгляд знахарки, юркнул в сторону с видом побитой собаки.

- Слушай, а может она немая? - с кривой усмешкой обратился лейтенант к капитану.

- А вот это мы сейчас и проверим, - зло бросил тот - Берданкин!... Где тебя черти носят?!

- Прибыл. Товарищ капитан, - из проёма двери появился вытянутый в струну водитель, с полным ведром воды и папкой под мышкой.

Он с недоумением смотрел на Марфу. Красные пятна на её лице, настораживали его и пугали.

- Так и будешь молчать. Врагов советского народа выгораживать? капитан вцепился своей пятернёй в лицо женщины.

Не получив ответа, он скомандовал, кивая водителю:

- Тащи её к двери. Сейчас мы её разговаривать будем...

Берданкин взял Марфу осторожно за локоть и потянул к дверям.

- Ты что, б...дь, на прогулку собрался? - зашипел на него капитан - Я сказал

, тащи, а не любезничай. Не хрен с врагами народа церемониться.

И, что было сил, пнул женщину сапогом. Берданкин испугался, что начальство сейчас начнёт срывать свой гнев и на нём, и резко дёрнул знахарку за рукав.

- Держи крепко, чтобы не вырвалась... - приказал капитан Берданкину, засовывая Марфины пальцы в проём между дверью и косяком.

Дверь была добротная, дубовая с массивной медной ручкой в форме кольца. Водитель стоял с расширенными от ужаса глазами, а капитан медленно и со знанием дела начал закрывать дверь. Вскоре дверь остановилась, чувствуя мешающую преграду.

- Ну что, будешь говорить сука, или дальше будем осваивать "разговорник"? - злобно спросил капитан.

Марфа крепко зажмурила глаза, в ожидании последующей пытки, но говорить она не собиралась.

- Ну, молчи, молчи... Я тебя предупреждал, - сказал капитан и навалился плечом на дверь.

Послышался гулкий хруст и громкое с всхлипами судорожное дыхание женщины. Марфа сползла на пол. Дикая, ужасная боль разбегалась от сломанных пальцев, по её рукам. Тело бросило в дрожь, а лёгкие словно парализовало. Она держалась, как могла, но муки были настолько невыносимы, что она не смогла подавить вырывающиеся стоны. Слёзы обильно бежали по дорожкам, появившихся на щеках морщин, от крепко зажмуренных глаз.

- Ну, вот видишь... уже лучше. Теперь можно и поговорить, - капитан с довольным видом подмигнул Берданкину. - Учись салага, перенимай опыт.

По всему виду молоденького энкавэдешника можно было понять, что такого развития событий он не ожидал. Вспоминая как гордо надел в первый раз эту новую форму, разве думал он о том, что вместе с тем, становится палачом. У него затряслись губы, и густая краска залила гладко выбритые щёки. Ему было стыдно и до глубины души обидно за истязаемую молодую и красивую женщину.

- Вы напрасно упрямитесь, - пытался играть роль "добренького", лейтенант - он ведь всё равно вас заставит сказать. Что мы, по-вашему, зря сюда столько километров наматывали? Сами подумайте, вы молодая, привлекательная... Вам ещё мужикам нравиться, замуж выходить, да деток рожать. А тут сейчас вам всю красоту и попортят. Да ладно бы было ещё ради кого,... а то, ради гниды какой-то фашистской. Знаете, что они с нашими, там, в оккупации вытворяли?... То-то... Вы лучше сразу скажите. По хорошему.

Не открывая глаз, Марфа сидела на полу, спрятав поломанные пальцы под мышки. Она монотонно раскачивалась взад и вперёд, чтобы хоть как-то погасить клокочущую в ней боль.

- Ну, никак не хочет понять, вздорная баба, - поднялся с корточек и, отходя от Марфы, сказал лейтенант.

От досады он развёл руки в стороны и хлопнул себя по бёдрам.

- Ничего, не хочет - захочет, - рявкнул капитан и замахнулся на женщину сапогом.

Это было последней каплей. Дальше она уже ничего не помнила. Сноп искр, взорвался в её глазах, ослепляя своим сиянием. В уши ударил оглушительный звон, словно тысячи колоколов ударили разом. Не многоголосьем, а в унисон...

И она потеряла сознание.

Катакомбы

Они вышли на Верхне-Волжскую набережную. Несмотря на позднее время, здесь ещё можно было встретить сидящие на лавках и нежно воркующие парочки. Тишина прерывалась негромким хохотом и дробным постукиванием каблучков, возвращающихся по домам влюблённых - любителей романтических ночных прогулок.

- Да ты брат, уже совсем, еле ели держишься на ногах, - по-отечески сказал Дед, поддерживая Илью за локоть.

- Ничего,... а долго ещё? - спросил мальчик, растирая слипающиеся веки.

- Уже близко.

Баян, с виду огромный и неуклюжий, перемахнул через чугунное ограждение с перилами и помчался в ночь по крутому Волжскому откосу.

- Куда это он? - с удивлением спросил Илья.

- Домой, - ответил Дед - на разведку. Сейчас доложит.

И действительно, через минуту, они наблюдали, как Баян сиганул обратно и, оббежав возле них круг, застыл около ограды и замотал обрубком хвоста.

- Значит всё спокойно, - растягивая каждое слово, Дед внимательно оглядывался по сторонам.

Убедившись, что по близости никого нет, он перелез через ограждение и протянул свои сильные руки к Илье. Тот подошёл. И с лёгкостью пушинки, Дед приподнял и перенёс мальчика, на ту сторону.

За ограждением, они оказались на самом верху откоса. Он был достаточно высоким и круто уходил вниз.

Далеко впереди откос преобразовывался в бетонированную набережную Волги, где даже ночью, можно было наблюдать, одинокие силуэты рыбаков. Слева от них, к реке спускалась освещённая огнями, монументальная Волжская лестница. Она изгибалась причудливой восьмёркой, а на самой её верхней площадке, возвышался памятник, горячо любимого в народе Сталинского Сокола - Валерия Чкалова. Справа, одиноко скучая, в это время года, возвышался лыжный трамплин.

На откосе под ними, Илья не увидел ни одного жилого дома или хоть чего-нибудь, отдаленно напоминающее жильё.

- И где же твой дом? Мы что, будем спать на набережной? - удивился мальчик.

- Почему же на набережной? Сейчас увидишь. - Ответил Дед.

Они аккуратно спускались вниз, чтоб не споткнуться о ветки и корни растущих здесь деревьев.