Роланд Грин - Волшебные камни Курага

— Слуги владыки!

Разведчики мигом обернулись, схватившись за рукояти своих мечей. Они смотрели на Якуба, едва ли не разинув рты от изумления.

Установившееся молчание грозило растянуться на целую вечность. Якуб кашлянул, приглашая разведчиков к разговору, и один из них уже через пару минут изрек:

— Мы служим хозяину. А ты — нет.

— Я ему не служу, но я хочу ему служить!

Вновь установилось молчание. Якуб уже начинал жалеть, что он связался с этими олухами.

— Покажи нам знак! — сказал вдруг один из разведчиков.

Якуб не имел ни малейшего понятия, о каком таком знаке идет речь. На всякий случай он достал из кармана кольцо с печатью своего отца.

Разведчик, попросивший его показать знак, взял кольцо в руку и воззрился на него немигающим взглядом. Не прошло и минуты, как он вернул кольцо Якубу.

— Мы такого знака не знаем.

— Вашему хозяину он знаком.

— Нашего хозяина здесь нет.

— Так давайте пойдем к нему!

— Ты хочешь, чтобы мы отвели тебя к хозяину?

— Разве это воспрещено? — Якуб прекрасно понимал, что кричать на этих идиотов бессмысленно, с ними следовало говорить так, как говорят с неразумным дитятей.

Разведчики переглянулись и надолго задумались. Через какое-то время они принялись покачивать головами:

— Нет, это не запрещено.

— Тогда молю вас, ради победы вашего хозяина, отведите меня к нему!

Помолчав с минуту, разведчики разом утвердительно кивнули головами и, повернувшись к Якубу спиной, поспешили к выходу из ущелья. Якуб усмехнулся и последовал за ними.

Хезаль вышел из-за стола и принялся расхаживать по зале. За окнами шумела начинавшая приходить в себя толпа селян, собранных со всей округи. Женщины, стоявшие в очереди за водой, то и дело устраивали шумные свары, дети хныкали и пронзительно визжали, собаки лаяли и завывали…

— Хорошо хоть скот их за стеной остался! — пробурчал Хезаль. Он подошел к окну и захлопнул ставни. — Да, демоны, или — как это вы их называете? — да, да, Трансформы, давно бы сожрали их, не приведи мы их в крепость. Но вы должны понять, что это не базар, это самый настоящий стратегический объект! И потому вы должны понять и мое решение. Я решил перевести всех этих людей в Харук. И сделаю я это скоро: мне осталось предупредить парочку гарнизонных командиров. Если эта безумная толпа так и останется здесь, не миновать нам лихорадки и холеры!

— Интересно, как бы отнесся к вашему решению Мугра-Хан? поинтересовалась Илльяна. — Конечно, по сравнению с капитаном Шамилем вы золото, но мне кажется, что в данном случае вы не совсем прорвы.

Хезаль нахмурил брови:

— Мне пришлось заглянуть в бумаги Шамиля, из которых тут же стало ясно, что он связался с какими-то подонками, исполняющими волю Хаумы. Он и сам успел натворить такого, что и смерть от лап Трансформ была для него незаслуженно легкой. Ну да ладно… Что до Мугра-Хана, то узнает он обо всем лишь после того, как я добьюсь выполнения того, что представляется мне необходимым! Вестника же, который сообщит ему об этом решении, я отправлю не далее как завтра.

Конан рассмеялся:

— На месте туранского царя я отдал бы под твое начало все свое воинство!

— С меня хватает и того, что находится в моем распоряжении сегодня! Чего бы я действительно хотел — так это раздобыть где-нибудь Заянской Морилки или чего-нибудь еще более действенного! Госпожа Илльяна, вы можете сказать мне что-либо определенное по этому поводу?

— Для того чтобы приготовить первую порцию Морилки, мне понадобится два дня, — заговорила Илльяна. — Если порошок выйдет таким, каким он и должен быть, я смогу поручить его изготовление кому-то еще. Лучше всего для этой роли подходит Мариам, племянница Иврама.

— Если я вас правильно понял, то заговариваете вы горшки, а не то, что варится в них? — спросил Хезаль.

— Вы поражаете меня своим умом, — засмеялась Илльяна. — Да, это так. К сожалению, заклинание, с помощью которого изготавливается этот замечательный порошок, почти неизвестно людям. Будь это не так, и чернокнижников в мире было бы намного меньше. Что до вашего вопроса, то я заговариваю горшок, а не варево, по той простой причине, что при этом мне не приходится лишний раз прибегать к помощи Камня.

— Может быть, мы к вовсе не станем трогать его? — спросил Конан. У четверки людей, собравшихся в зале, секретов друг от друга не было.

— Тогда Заставе Земана останется надеяться только на доблесть капитана Хезаля и его воинов! — рассмеялась Раина.

— Это мне уже нравится, — оживился Хезаль. — Но сколько времени мы должны будем продержаться?

— После того как с Морилкой будет покончено, один день уйдет на восстановление магических свойств Камня и еще один день — на приготовления и сборы, — ответила Илльяна.

— Скажите мне, что вам понадобится, и я распоряжусь, чтобы все необходимое было приготовлено прямо сейчас! — сказал Хезаль. — Чем раньше вы выйдете, тем с большей вероятностью вы не позволите Эремиусу вернуться в его — твердыню! Насколько я понимаю, это тоже имеет немалое значение!

— Вы правы, капитан. Так оно и есть.

— С вами я отправлю десятерых воинов. Именно десятерых — ни больше и ни меньше! Чем меньше отряд, тем труднее его обнаружить. Они будут сопровождать вас до самых гор. Иначе вам будет сложно защитить себя.

— Что-то я тебя не понимаю! — изумился киммериец.

— Все ты понимаешь, варвар. И даже больше, чем следовало бы.

Хезаль позвонил в колокольчик, лежавший на столе.

Из-за двери послышался женский голос:

— Что вам угодно, капитан?

— Принеси нам кувшин вина и четыре кубка. Потом согреешь воды для бани.

— Как вам будет угодно, капитан.

Только теперь Конан понял, почему голос этот кажется ему таким знакомым. Это был голос Дессы! Он удивленно посмотрел на Хезаля, тот же, широко улыбнувшись, ответил ему:

— Я унаследовал не только обязанности Шамиля, но и его привилегии.

Бора переложил мешок с углем на левое плечо и постучал в дверь.

— Мариам, это я, Бора! Я принес уголь.

Из-за двери послышались шаги босых ног и лязг отпираемых запоров. Дверь открылась, и на пороге появилась Мариам, одетая в алую ночную рубашку, подпоясанную тонким золотистым пояском. "Как этот цвет идет ей", — подумал вдруг Бора. Он не мог оторвать взгляда от глубокого выреза на груди племянницы Иврама.

— Входи же, ну! Поставь мешок у северной стены!

Едва переставляя неожиданно занемевшие ноги, Бора вошел вовнутрь и оказался в просторном помещении, полы которого были завалены свежевыкрашенной шерстью. Он с трудом нашел узкий проход ведший к печи, возле которой лежали груды угля и соли, стояли бесчисленные горшки и котлы. Высыпав уголь на ближайшую к нему кучу, Бора наконец-таки смог выпрямить спину и размять руки.