Николай Гацунаев - Звездный скиталец

Когда четверть часа спустя она остановилась у здания акционерного общества "Дюммель и К°", Строганов вышел первым и подал руку спутнице. Вид у него был слегка растерянный, но по-прежнему воинственный.

- Однако вы твердый орешек! - Эльсинора выпорхнула из кареты. - Ну что ж, идемте, я вас представлю супругу, раз уж вам так хочется. Боюсь только, что его нет дома.

Симмонса и в самом деле не было. Эльсинора велела подать чай в беседку и пригласила гостя прогуляться по парку. Особенного впечатления парк на него не произвел, и когда они возвратились в беседку, где уже был накрыт стол на две персоны и уютно попыхивал самовар, она с удивлением обнаружила, что безразличие Строганова, как ни странно, ее задевает.

"Можно подумать, что ему доводилось видеть что-то лучше!" - подумала она с раздражением и стала разливать чай по хрупким фарфоровым чашкам.

- Нравится? - Она имела в виду чай. Гость окинул взглядом парк и равнодушно кивнул.

- Здорово, конечно, что и говорить. Но я бы предпочел встретиться с вашим супругом.

- У вас к нему дело?

- Нет, пожалуй. Так, несколько.вопросов.

- А я бы не могла на них ответить?

- Вы?.. - Строганов с сомнением посмотрел на хозяйку. Может, и смогли бы.

- Спрашивайте, - предложила она. - Постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

- Тогда сначала вопросы к вам. - Михаил Степанович наклонил голову, пристально глядя на льняную в мелких узорах скатерть. - По дороге сюда вы всю мою прошлую жизнь по полочкам разложила. Охранка, небось, материален подкинула? Или уже на заводе досье заведено?

- Не угадали. - Эльсинора налила в чашку из заварного чайника. Поставила под кран самовара. - До сегодняшнего дня я о вас и слыхом не слыхивала.

- Тогда откуда такая осведомленность?

Она долила в чашку кипяток, завернула кран.

- Не обижайтесь, Михаил Степанович, но я вам не смогу это объяснить. Поверьте на слово: никто за вами не следит.

- Вы уверены? - насторожился гость. - А зачем надо за мной следить?

- А я и не говорю, что надо, - спокойно возразила она. Пейте чай. Вареньем угощайтесь.

- Вы от меня что-то скрываете, - Строганов продолжал исподлобья напряженно разглядывать хозяйку.

- Ошибаетесь. - Она встряхнула волосами и улыбнулась. Просто есть вещи, которые вам знать ни к чему. Так о чем вы хотели спросить Симмонса?

Строганов вздохнул и отвел взгляд. Теперь он смотрел в сторону дома, зеркально отсвечивающего на солнце стеклами окон.

- Я хочу выяснить, что он за человек.

- Вам это так необходимо? - Она отхлебнула из чашечки. Что вас, собственно, интересует?

- Понимаете, - Строганов почесал переносицу. - С тех пор, как хлопкозавод перешел к Дюммелю, многое у нас изменилось к лучшему. Построили общежитие для рабочих, финскую баню, даже столовую открыли. И платят у нас чуть не вдвое больше, чем у других.

- Почему это вас смущает?

- Потому что Дюммель - коммерсант и на рабочих ему наплевать. Он это и не скрывает. А значит, нововведения идут не от него. Так от кого же?

- Вы считаете, что они исходят от моего супруга?

- Да. Я ошибаюсь?

- Думаю, нет. - Эльсинора положила варенье в розетку, подвинула гостю. - Угощайтесь, малиновое.

- Спасибо.

- Я, правда, не вмешиваюсь в дела Симмонса, но филантропия - это не в его духе. Так что вы, вероятно, правы.

- Филантропия, говорите? - Гость набрал полную ложечку варенья, опустил в чашку, принялся помешивать. - Извините, не верю. На этой филантропии Симмонс себе кучу врагов нажил. Лучшие рабочие где? У Дюммеля. Лучший инженерно-технический персонал? У него же. Ни одного дня завод не простаивает, а у других - по три, по четыре месяца в году на ремонте. Кому дехкане лучший сырец везут? Дюммелю. Он, правда, качество требует, зато никакого обвеса, никаких скидок и оплата втрое выше. Как тут заводчикам да коммерсантам-предпринимателям не взвыть? Вот они на Симмонса зубы и точат.

- Почему же на Симмонса?

- Да потому что ясно: немец - всего лишь ширма. Кстати, знаете, как дехкане Симмонса между собой называют?

- Как?

- Симон-ата. Это вам говорит что-нибудь?

Эльсинора недоуменно пожала плечами.

- Здесь так святых-покровителей принято называть. Палван-ата, Дарган-ата, Исмамут-ата. - Строганов усмехнулся. В Ак-мечети у немцев-меннонитов староста есть, он же и пастор Отто. Влиятельный старикан. Так его хивинцы Ата-немис кличут. Отец-немец. Вы меня не слушаете?

- Слушаю. - Хозяйка вздохнула. - Так чего же вы все-таки хотите? Предупредить Симмонса об опасности?

- Это он и без меня знает.

- Тогда чего же?

Гость промолчал, задумчиво помешивая ложечкой остывший чай.

- Я уже говорил, хочу понять, что он за человек.

- Вы думаете, это так просто? - усмехнулась хозяйка. По-моему, он сам этого толком не знает.

- Со стороны виднее.

- Возможно. Что касается его филантропии или благотворительности, если этот термин вас больше устраивает, то считайте, что это его каприз, прихоть, причуда. Как говорится, каждый по-своему с ума сходит. Помешался человек на добром отношении к своим работникам - и весь секрет. И ради бога, не ищите здесь никакой социальной подоплеки. Симмонс стоит вне политики. Просто он - человек настроения. Приходилось вам с такими встречаться?

- Доводилось. - Строганов недоверчиво покосился на собеседницу. - Скажите, поджог каюков это тоже его рук дело?

- Н-не знаю, - растерялась Эльсинора. - Вряд ли. По-моему он и сам на этом пострадал.

- Не хотите отвечать, не надо. - Строганов достал из брючного кармана часы-луковицу, взглянул на циферблат. - Мне пора, сударыня. Пора заступать на смену.

- Обиделись?

- Да нет. В общем, этого я и ожидал. А супругу вашему передайте: в борьбе с конкурентами он, конечно, любые средства вправе использовать. Вот только оставлять тысячи людей без куска хлеба - это уже иг по-человечески. Я о каючниках говорю. Для них каюки - единственное средство существования. Хороша прихоть, ничего не скажешь, - на голодную смерть людей обрекать! Так и передайте. А засим позвольте откланяться. Прощайте, сударыня. - Он кивнул головой и решительно поднялся из-за стола.

Симмонс, которому Эльсинора в тот же вечер передала содержание своего разговора со Строгановым, озабоченно поскреб затылок и велел разыскать Дюммеля.

- Зачем он тебе? - поинтересовалась Эльсинора.

- Хочу навести справки.

- Строганов производит впечатление вполне порядочного человека.

- Тогда какое ему дело до истории с каючниками?

- Может быть, как раз потому, что он порядочный человек?

- Не знаю, не знаю.

- Тысячи каючников остались без куска хлеба. Такое нельзя наблюдать равнодушно.

- Ну, положим, не тысячи. Если уж быть точным, сгорел семьдесят один каюк. Без куска хлеба, как ты изволила выразиться, осталось человек двести-триста.