Камилла Агаева - Граница Света

— Смыла, — глухо отозвалась Тревис. — Скажи мне, Джил, где в Манхеттене может стоять статуя Александра Македонского?

Совершенно не ожидавшая услышать подобный вопрос, Беннет плюхнулась обратно в кресло.

— Чья… статуя? — запинаясь, переспросила она.

— Александра Македонского, — повторила Лилиан, тоже опускаясь на свое место.

— Не знаю, — Джилиан испуганно покачала головой.

— Ладно, — Тревис достала мобильный телефон и набрала номер своей кузины. — Привет, детка. Как дела?.. Ты мне не поможешь? Скажи, где в Манхеттене можно найти скульптурное изображение Александра Великого?.. Нет, малыш, с головой у меня пока все в порядке… Да, это очень важно… Что? Метрополитен Музей?[9].. Как же я сама не догадалась?! Спасибо огромное. Целую! Пока!

— Нет, ничего не говори, — замахала руками Беннет. — Я знаю, куда ты сейчас пойдешь. И… можешь не объяснять.

— Спасибо, Джилли, ты — чудо! — Лилиан чмокнула подругу в щеку и, схватив сумку, выбежала из комнаты.

Глава 24

Садри втолкнул Гарри в комнату для допросов и, усадив на стул, сел напротив.

— У вас нет права обращаться со мной подобным образом! — прошипел Голдфилд.

— Правда? — Рино закинул ногу на ногу. — И каким это образом я должен с тобой обращаться?

— У тебя нет ни одной улики, чтобы арестовать меня, — Гарри довольно улыбнулся.

— Ты подделал все записи в системах учреждений, — отчеканил Рино.

— Докажи, что это сделал я! Приведи мне хотя бы одно доказательство, что это был я! — почти прокричал Голдфилд.

— А кому еще кроме тебя это могло понадобиться? — Садри облокотился на стол.

— Откуда мне знать? — Гарри пожал плечами. — Может, кто-то хулиганил?

— Хулиганил? Ты что решил меня за нос водить, да?! — не выдержал федеральный агент.

— Не надо разговаривать со мной в таком тоне! — прошипел Голдфилд.

— Я буду разговаривать с тобой в таком тоне, в каком захочу, — Рино встал и, обойдя стол, встал за спиной Гарри. — Как звали твоего отца?

— Рей Голдфилд.

— А мать?

— Сьюзан Голдфилд, Дарлинг в девичестве.

— Когда они умерли?

— Мать умерла во время родов, а отец покончил собой через год.

— Почему покончил собой? — Садри посмотрел Гарри в лицо.

— Слишком сильно любил маму, — Голдфилд скривил недовольную гримасу. — Не сумел прожить без нее.

— Правда? И в каком году их не стало?

— Мама умерла в семьдесят шестом, а отец — в семьдесят седьмом.

— Они похоронены на нью-йоркском кладбище?

— Конечно.

— Да неужели?!

Терпение Садри лопнуло. Схватив Гарри за грудки, он стащил его со стула и прижал к стене.

— Супруги Рей и Сьюзан Голдфилд умерли в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году! — прокричал он. — Они погибли в автокатастрофе, и у них никогда не было детей! Тем более, родившихся в семьдесят шестом!

— Это были другие… — попытался возразить Гарри.

— Это были те самые Голдфилды! Я все проверил!

Рино оттащил его от стены и снова усадил на стул.

— Это твои? — спросил он уже спокойным тоном, бросив на стол перед Гарри его водительские права.

Тот не произнес ни слова.

— Они не действительны, — продолжал агент, — потому что поддельные. Никто никогда не выдавал тебе водительских прав. Теперь у меня уже есть, за что тебя арестовать.

Гарри посмотрел на него взглядом, полным ненависти, но продолжал хранить молчание.

— Но не это главное, — снова заговорил Садри, вновь усаживаясь на стул напротив. — Давай вернемся к основному вопросу. Ты давно со статуями общаешься?

Голдфилд сжал кулаки так, что побелели костяшки, но не издал ни звука.

— Расскажи-ка, почему именно Александр?

Тишина.

— Питаешь слабость с истории Древней Греции? — усмехнулся Рино. — Или, может, к самому Александру? Еще один из тех сумасшедших, что влюблены в Македонского царя?

Гарри закусил губу.

— Что же ты молчишь?

— Никто не давал тебе права лезть в мою личную жизнь, — проговорил Голдфилд, едва сдерживая ярость.

— Личную жизнь? — переспросил федеральный агент. — Гарри, ты подталкиваешь меня к очень нелицеприятным выводам…

— Да не твое это дело! — взорвался Голдфилд. — Не твое это хреново дело, с кем я разговариваю и куда хожу!

— Я бы на твоем месте был поосторожней с выражениями, — спокойно предостерег его Садри.

— Не смей произносить имя Александра! — продолжал кричать Гарри. — Слышишь?!

— А то вдруг что? — Рино поднялся и, приблизившись к Голдфилду, склонился над ним. — Царь может обидеться?

Его насмешливый тон был последней каплей, переполнившей чашу терпения Гарри. Плохо соображая, что делает, он вскочил на ноги и набросился на федерального агента. Сцепившись, они покатились по полу, смахивая по пути один из стульев, который с грохотом упал. На шум в комнату для допросов вбежали двое агентов. Схватив Голдфилда, они с трудом оттащили его от Садри.

— Гарри Голдфилд, вы арестованы за попытку нападения на федерального агента! У вас есть право хранить молчание и право на адвоката! Все, что вы скажите, может быть использовано против вас! — тяжело дыша проговорил Рино, поднимаясь на ноги. — Уберите его! — он сделал знак своим помощникам, поправляя пиджак и галстук.

— Ты заплатишь за это! — прохрипел Гарри, пока агенты надевали на него наручники. — У тебя нет никаких доказательств, чтобы упрятать меня в тюрьму! У тебя ничего не выйдет!

В это время федералы вытолкали его за дверь и потащили по коридору.

— Ошибаешься, — проговорил ему вслед Садри. — Настало время тебе платить за содеянное, Голдфилд, а доказательства я добуду.

Громко хлопнув дверью комнаты для допросов, он быстрым шагом направился в свой кабинет.

Лилиан медленно вошла в зал эллинистической культуры Метрополитен Музея и подошла к статуе Александра Македонского. Остановившись перед ней, она несколько минут разглядывала скульптурное изображение властителя половины мира. Неожиданно, Тревис поймала себя на том, что тоже уже готова мысленно заговорить с изваянием. Каменный взгляд царя смотрел на нее в упор слегка надменным, но все же добрым взглядом. Странно, но в этих глазах не было ни жестокости, ни холодной бесчувственности.

Лилиан в сотый раз задала себе вопрос почему Гарри привлекла личность именно этого великого человека, когда у нее за спиной послышались чьи-то шаги. Обернувшись, она увидела пожилого служащего музея. Мягко улыбнувшись и покачав головой, он прошел мимо по коридору.