Павел Комарницкий - День ангела

«Здесь Уэф. Что такое, Рома? Что тебя мучает?»

Я оробел. Папа Уэф, прости, пожалуйста. Ты всегда так занят… В общем, будем считать этот вызов ложным.

«Ну и напрасно. И, кстати, я сейчас совсем не занят. Сижу, ем дыню. А Мауна занята. И знаешь, в голову лезет от скуки… Так что если у тебя есть вопросы… Я слушаю»

Ну что же…

«Папа Уэф. Я хочу спросить… Почему вы не уничтожаете разных гадов, почему позволяете им плодиться и размножаться, топтать и уничтожать ваши посевы, разумное, доброе и вечное? Почему зло так часто безнаказанно, а добро наказуемо? Почему добрые, хорошие люди мучаются, а всякая сволочь живёт в своё удовольствие? Разве это справедливо? Ведь у вас такая сила! Почему вы позволяете?»

Уэф молчит. Долго молчит.

«Вот что, Рома… Могу я посетить ваше с Иоллой жилище? Такой разговор…»

«Да, конечно»

Я сижу на кухне, катая перед собой по столу грецкий орех. Помогает при разговоре. А Уэф, как обычно, перебирает свои чётки. Разумеется, это видеосвязь.

— Ты спрашиваешь, почему так? — мой ангельский тесть, учитывая специфику общения с зятьком-аборигеном, разговаривает голосом, ровным чётким баритоном — Почему злодеи живут припеваючи, а добрые люди мучаются?

Уэф вздохнул.

— Когда я только начал работать здесь, на Земле, простым оперативным сотрудником, я тоже не мог понять. Нет, не так… Не мог принять существующего здесь положения вещей. И этот вопрос задавали мне все без исключения твои соплеменники. Люди. И дед Иваныч, и даже Геннадий. А уж Коля-Хруст… На войне как на войне. Бритвой по горлу — и в колодец. В общем, мочить гадов, пока не исчезнет последний. И вот тогда и наступит царствие небесное. Признайся, тебя ведь тоже терзали такие мысли?

— Ну, не так, конечно. Но в общем… да.

— Вот. И меня поначалу тоже терзали сомнения — не слишком ли мы пассивны? И мой шеф, тогдашний координатор — он тогда уже был очень стар, он ведь начинал ещё при Петре Первом! — не мог меня убедить. И только когда я сам стал координатором, заменив старика, я понял, как он был прав.

Уэф снова вздыхает. Чётки неспешно перекатываются в его руках, забавные стеклянные зверюшки.

— Ты хорошо помнишь вашу историю?

— Ну, в общем, да. Неплохо.

— Вспомни историю открытия Америки. Дикая людоедская империя ацтеков, зверские, нет, хуже — дьявольские законы. Гигантские пирамиды, на вершинах которых из живых людей каждый день вырывают сердца. Империя Ужаса. Именно поэтому Кортес и его солдаты — а их и было-то всего шестьсот, горсть людей против целой империи! — победили. Ты думаешь, решающую роль сыграли пушки и мушкеты? Нет, Рома. Кортес нёс дикарям цивилизацию. Это сейчас вы, с высоты своей теперешней культуры, осуждаете Кортеса и его соратников, они кажутся вам грубыми и жестокими, злобными религиозными фанатиками и просто разбойниками, алчущими золота. И это действительно так. Но по сравнению с дикарями-людоедами, тогдашним населением империи ацтеков, они были настоящими ангелами. Они даже не ели сердца, вынутые из груди живых людей!

Уэф грустно усмехнулся.

— Как мы теперь по сравнению с вами. Именно поэтому за ними пошли толпы аборигенов, которые, в общем, и сокрушили империю.

Но что принесло это народам бывшей империи ацтеков? Гибель и разрушение всего уклада жизни. Собственно, и сам народ ацтеков перестал существовать. Исчезло всё — культура, обычаи, даже сам язык.

И так происходит всегда, Рома. Прямой контакт между цивилизациями, сильно отличающимся по уровню развития, всегда приводит к разрушению и гибели более отсталой. Да, конечно, без вмешательства испанцев индейцы ещё добрых две тысячи лет шли бы по тропе первичной цивилизации, скользкой от крови. А тут — сразу тебе эпоха Возрождения, христианская цивилизация, письменность и культура. Но служило ли это утешением для тех, разорванных на куски ядрами испанских пушек, погибших в огне горящего Теночтитлана и на кострах инквизиции, умерших от голода и оспы?

— Но вы же не конкистадоры! Вы же не станете…

— А как ты это себе представляешь, прямое силовое вмешательство в историю?

Перед глазами у меня всплывает мыслеобраз — воздух буквально пропитан фашистскими самолётами, уверенно ползущими к своим целям в светлеющем небе. Двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года…

Внезапно что-то меняется. Самолёты сходят с курса, закручиваются в невероятную гигантскую воронку, смерчем упирающуюся в землю. Там, где воронка упирается в землю, бушует чудовищный непрерывный взрыв, растянутый во времени. Всё! Вместо армады люфтваффе над землёй поднимается гигантский гриб, как от атомного взрыва.

А вот и столица «тысячелетнего рейха». Над ней тоже поднимается гриб — гораздо больше предыдущего. На этот раз настоящий, без дураков, ядерный гриб.

— Признайся, ты представлял что-то похожее?

— Нет. Не так. Зачем так грубо…

Я посылаю Уэфу ответный мыслеобраз. На трибуне жестикулирует, вопит, как полоумный, маленький ефрейтор с маленькими усиками. Толпа добрых немцев стоит, разинув рты от восторга. Величие и мощь Германии… Жизненное пространство… Истинные арийцы — ха, это же мы! Хайль!

Маленький человечек валится с трибуны мешком. Кругом суетятся фашистские бонзы поменьше. А что делать? Инфаркт… Вот горе-то!

— Понятно. Это называется точечное вмешательство. Ну, во-первых, мы такие приёмы действительно практикуем, где это необходимо. Но вот что получилось бы в данном конкретном случае…

В моём мозгу снова всплывает картина. Из грязного дымного смога, окутавшего город, торчит Эйфелева башня. Париж? Точно!

По грязной, загаженной улице среди чёрных обшарпанных домов медленно едет пятнистый броневик с фашистскими крестами на бортах. Из броневика торчат каски солдат. Броневик останавливается, солдаты высыпают наружу, растягиваются по улице. Понятно, очередная облава…

А прямо на стене красуется плакат. Какой-то эсэсовец с орлиным взором. И дата — 1985 год.

— Если бы не авантюризм Гитлера… Ведь ни один другой фашистский главарь не рискнул бы напасть на СССР, не имея ядерного оружия. И фашистский режим законсервировался бы, похоронив под собой Европу на десятилетия, если не на века.

— Но десятки миллионов людей не погибли бы в той страшной войне. Мой дед не погиб бы!

— Это ты так думаешь. Они погибли бы, Рома, только немного позже. И погибли бы совершенно бесславно, в лагерях сталинского и послесталинского режима. Ваша страна, не совершившая своего великого подвига, стала бы вторым Мировым Оплотом Зла, зеркальным отражением своего соседа — «тысячелетнего Рейха». Я уже не говорю про вариант, когда Рейх получил бы оружие ядерного распада… атомную бомбу, да… раньше СССР, а такой вариант был достаточно вероятен, несмотря на наше точечное вмешательство. Вот так-то.