Яков Кальницкий - Конец Подземного города (с иллюстрациями)

Недавние каторжники знали, что своим освобождением они обязаны советскому офицеру. Это он не дал угаснуть в них огоньку разума. В последний момент, когда, казалось, ни для кого не было спасения, Раш одним выстрелом решил судьбу узников: Штумпф свалился к ногам бетонного римлянина, не успев воспользоваться открытой дверью. Тысячи людей прошли мимо него к свободе, солнцу и жизни. 

Провалился в бездонную пропасть, образовавшуюся на месте ледяного купола, и «чертов палец». Подземный город — последний осколок «третьей империи» — исчез в пучине.

Солнце! Люди смеялись и плакали, протягивая к нему руки. А оно чуть грело, босые ноги обжигал лед.

Они еще не сознавали всей опасности и трудности своего положения.

Раш шел молча. Он понимал, что если они не получат помощи, всем грозит гибель в ледяной пустыне.

Вдруг Раш увидел — или это ему почудилось? — что от солнца отделилась какая-то частица и понеслась к земле, к ним. Частица эта росла, приближалась — и вот уже стали видны очертания чудесной машины. Над ней пылал красный флаг.

Ледовые просторы, никогда раньше не видавшие такого количества людей, огласились могучими криками, вырвавшимися из тысячи грудей на десятках языков:

— Да здравствует СССР!

— Да здравствуют Советы!

Повстанцы подхватили на руки своего командира и подняли его навстречу машине.

Это был летательный аппарат неизвестной конструкции. Солнце обливало его золотым сиянием.

Машина опустилась на лед. Ее окружили заросшие, оборванные люди. Они были бы страшны, если бы в их глазах не светилась радость.

Первым из машины вышел Гарри. Увидев Раша, он бросился к нему, прижал к груди.

Вслед за Гарри из «Светолета» вышел человек небольшого роста, бледный, одетый в меховый комбинезон. Эта был Паульсен. Он долго смотрел в ту сторону, где раньше высилась одинокая скала, а теперь зияла воронка. Потом покачал головой:

— Конец Подземному городу… Конец…

Паульсен увидел Раша и подошел к нему с таким видом, будто они расстались только час назад.

— Здравствуйте, товарищ!

— Здравствуйте, профессор! Я очень рад видеть вас живым… Я думал — вас убили.

— Меня спасли ваши соотечественники. Вы очень счастливый человек. У вас такая родина, такие люди! У меня… Не знаю, что ждет меня дома, не знаю…

Но Раш уже его не слышал. Он взглянул на тех, кто подошел к нему вслед за Паульсеном, и схватился рукой за грудь. Все поплыло перед глазами. Он пошатнулся. Чьи-то сильные руки подхватили его.

— Лев… Устин… — еле слышно прошептали его побелевшие губы. — Откуда вы?..

И ему показалось, что прошло очень много времени, прежде чем донесся до него взволнованный, радостный крик:

— Отец!

«Западная цивилизация»

Генерал Гробз, командующий арктическими базами вооруженных сил Монии, только забылся первым сном, а его уже разбудил адъютант. Генерала вызывали на радиостанцию. Накинув поверх пижамы доху, генерал проследовал к нетерпеливо ожидавшему его радисту-оператору. Генерал был не в духе. У него после обильного вечернего возлияния немилосердно трещала голова.

— В чем дело? — хмуро бросил он.

— Господин генерал, вас вызывает начальник советской экспедиции…

— Какой советской экспедиции? — не понял Гробз. — Что за начальник?

— По-видимому, тот самый, что сообщил о девятнадцати наших гражданах — кандидат Солнцев.

— Солнцев? Гм… — генерал потер лоб, но ничего не вспомнил. — Передайте: генерал Гробз у аппарата.

— Есть, господин генерал… Совершенно верно, Солнцев. Вот его ответ: «У аппарата начальник советской экспедиции, кандидат технических наук Солнцев».

— Гм, — пробормотал генерал, разглядывая пепел на сигаре. — Что ему нужно?

— Солнцев сообщает: «Час тому назад из Подземного города освободились 8316 военнопленных. Среди них 714 солдат и 62 офицера вашей армии… Подземный город взорван комендантом… Раздетые и босые люди на льду. Помощь из СССР прибудет утром. Прошу выслать самолеты за вашими соотечественниками, остальным помочь теплой одеждой, медикаментами, провизией».

— Что-о? — закричал генерал. — Подземный город взорван? Комендантом?! Да как он смел, немецкая свинья… Нет, нет, — опомнился он, — этого не передавайте. Сообщите этому Солнцеву: «Командование монийскими вооруженными силами в Арктике ничего не знает о Подземном городе. Командование просит сообщить: кем, когда, за каким номером и за чьей подписью выдано вам разрешение на полет и посадку в этом секторе Арктики, и выражает искреннее сожаление, что советская экспедиция до сих пор не нанесла визита. Просим также точно указать, о каких именно военнопленных идет речь». Передали?

— Так точно… Он отвечает: «Ставлю в известность генерала Гробза, что нахожусь на острове, открытом русским мореплавателем, но до сих пор не нанесенном на карты. Полеты производил с разрешения правительства страны, которой принадлежит этот сектор Арктики. Считаю своей приятной обязанностью в ближайшем времени лично засвидетельствовать генералу Гробзу свое глубокое уважение».

— Нахал! Нет, нет, этого не передавайте. Передайте: «Если вы утверждаете, что утром прибудет помощь из СССР, значит, так называемые военнопленные освобождены давно, иначе помощь не могла бы так быстро прибыть. Почему же вы только сегодня ставите меня об этом в известность?» Что он отвечает?

— Он отвечает, что военнопленные не освобождены, а освободились час тому назад сами.

— Кого он морочит! Передайте: «Генерал не верит в чудеса». И еще передайте: «Через три часа к вам прибудет представитель командования».

Генерал отправился домой. Настроение его еще больше ухудшилось. Русские узнали о существовании острова Полярного Робинзона. Подземный город перестал существовать… За такие дела генерала Гробза по головке не погладят…

Дома он понял, что сделал ошибку, и бросился к телефону.

— Радиорубку!.. Дежурный! Мы забыли запросить координаты этой русской экспедиции. А то если… Запомните сами и передайте всем: мы об этом острове ничего не знаем.

Проклятая служба! И дернул же его черт согласиться на этот пост в Арктике! Теперь прощай, карьера…

Наконец радист сообщил, где искать русских. Генерал отдал распоряжение отправить туда реактивный самолет и снова лег в постель.

…Освобожденные, в том числе и граждане «великой страны монийской цивилизации», чтобы как-нибудь согреться в ожидании самолетов, пели и плясали… Они были голодны, многие еле держались на ногах. Но всех пьянила радость свободы, счастье предстоящего возвращения на родину.